Как я предал вашу маму.
Содержание:
1.Конец (Вместо P.S.)
2.Игра Фиалки.
3.В отпуске.
4.Ира, Ирочка, Иришка.
5.Память.
6.Спасибо, доктор.
7.Музыка.
8.Два человечка.
9.День рождения смерти.
10.Ритуал.
11.Цифры.
12.Много С.
13.Иркино счастье.
14.Jazz & Blues.
15.Две минуты.
16.Бумерангом.
17.С добрым утром, любимая.
18. Война.
19.
Из суда
с любовью.
20. Точки
и запятые.
21. Сказка для Светланки. Начало.
22. Браво, Вероника!
23. Рецепт Шекспира.
24. Участковые тайны.
25. Неждущие.
26. Сказка для Светланки. Продолжение.
27. Города.
28. Быть рядом.
29. Честное счастье.
30. Сказка для Светланки. Конец.
Конец (Вместо P.S.)
Она была прекрасна. Как же я соскучился по ней, чёрт. Как же давно я её не видел,
честно соскучился.
Её глаза, безумно грустные глаза, растрепанные локоны, её уставшая, немного сутулая
фигура. Для меня она была прекрасна несмотря ни на что. Я любил её, чертовски
сильно любил и очень соскучился за эту неделю. А она ненавидела меня. Я знал это.
Ненавидела за то, что я не смог её простить, за то, что она так и не смогла меня вновь
полюбить, в этом была моя вина. Но мне было абсолютно не важно ненавидит она
меня или нет, я любил её, болезненно сильно любил. Для меня она была прекрасна.
Прекрасна в своей ненависти. Я любовался ей, просто лежал и любовался.
Я лежал лицом вниз на холодном полу лестничной площадки. Руки за спиной ныли,
участковый, падла, перестарался затягивая наручники. Они вдвоем с помощником так
усердно строили из себя крутых копов, прыгая на мне сверху и пытаясь застегнуть
браслеты, что даже фуражки послетали. Со стороны это возможно даже смешно
выглядело. Два мента, ползают по лежащему навзничь телу и пыхтят, потеют, стараясь
застегнуть наручники, фуражки валяются на полу. А вот быть этим телом не смешно.
Этим телом был я.
Норматив по застегиванию наручников на задержанного, если бы такой существовал,
они бы не сдали, уже пару минут по мне ползают, хотя я вроде и не сопротивляюсь.
Наконец им это удалось, представители вершины эволюции в форме полицейских
одолели таки глупую железку.
Но мне было плевать на все происходящее. Я лежал и любовался ей. Она была рядом.
Просто стояла рядом, ненавидела меня и наблюдала за всем происходящим на
лестничной площадке, прямо у дверей нашей с ней квартиры. Квартиры нашей семьи.
Это ее она сейчас убивала, нашу семью. Но даже в своей ненависти, убийца был
прекрасен.
Как же я всё-таки люблю эту тварь…
Игра Фиалки
Она уже почти засыпала, когда вдруг противно запищал лежавший на тумбочке у
кровати мобильник. Сон прошел так и не успев толком утащить её в свое царство.
Не вставая с постели, она протянула руку и поймала норовившего свалиться на пол от
вибрации виновника ночного шума. Звонок вдруг прекратился. Экран телефона
показывал пропущенный вызов и время, два часа ночи. Номер был незнаком ей, но
она догадалась, она знала кто звонил. Сердце предательски участило свой ритм,
остатки сна улетучились в ночь. Она знала, звонил ОН. Она ждала его звонка. Ждала и
знала - он позвонит, обязательно позвонит рано или поздно. Он всегда звонит.
Не раздумывая ни секунды, она нажала кнопку вызова. В трубке послышались гудки,
один, второй, третий… Отвечай же! Пятый гудок оборвался на середине, ОН снял трубку
на своем конце невидимого провода.
-Привет, солнце! –услышала она его голос. Она ждала этого. Ждала именно эту фразу:
"Привет, солнце!"
-Привет! –она чувствовала, как бешено заколотилось сердце в маленькой груди от его
голоса, как вновь подкатило к горлу. Он звонил ей, а значит она ему нужна. Нужна
сегодня, прямо сейчас. Он всегда звонил ей тогда, когда она была ЕМУ нужна.
-Я соскучился, солнце. Приедешь?..
Да! Конечно приеду! Черт возьми или господи, неважно, я приеду! Прилечу!
Заметались в голове мысли, а хотелось кричать. Кричать от счастья. Такого редкого и
долгожданного счастья быть с ним.
Она вновь забыла, как уже тысячу раз кляла и ругала себя. Ругала за то, что стоит ему
позвонить и она переставала быть собой, переставала думать, переставала бояться. Он
просто звонил, а она летела к нему забыв обо всем. Завтра вновь она будет себя ругать.
Но это будет завтра, а сейчас она ему нужна и плевать на остальное.
-Я приеду. –прошептала она и положила трубку…
Она не очень помнила, как и зачем оставила свою анкету на портале мобильных
знакомств, на что надеялась. Это было спонтанное решение, да и заняло всего минуту
времени. Она и забыла об этой анкете. Ник-Фиалка, возраст-18 лет, рост, вес,
увлечения, цель жизни… Просто заполнила все по порядку аккуратно и забыла об этом.
Напомнило ей об этом пришедшее однажды смс-сообщение: "Привет, Фиалка!
Познакомимся?" Просто, банально, ничего лишнего. Она не знала, отвечать ли? Да и
просто не знала, что и как ответить. Она этого не умела. Не клеилось у нее с парнями
хоть ты тресни. Ни в школе, ни теперь в университете. Не получалось общаться, не
получалось нравиться, не получалось флиртовать, привлекать. Она просто еще не
умела всего этого в свои восемнадцать.
Она была влюблена по уши в мальчишку одноклассника, но за годы безответной
любви даже намекнуть не смогла о своих чувствах, не то что-бы признаться. Ей
нравились парни, которых она встречала в универе, с которыми жила в общежитии, но
хоть как-то дать понять им, сделать шаг не могла.
Она вовсе не была уродиной, напротив, милая симпатичная девушка. Да, она не
красилась ярко, макияж почти не использовала, носила очки делавшие её похожей на
зубрилу-ботаника, да, стеснялась своей очень маленькой, почти отсутствующей груди,
но в ней было столько красоты и обаяния, сколько нет и в тысяче наштукатуреных
сисястых барби. Но парни не видели этой её красоты, видели в ней просто друга. Друга, а не девушку. Даже тот мальчишка, в которого она была влюблена в школе, признался
ей на выпускном, что считает её своим лучшим другом. Она не знала, что не так?
Почему её допускают лишь до дружбы, неужели любви она не достойна?
Все подружки влюблялись, строили какие-то по-детски неуклюжие отношения с
мальчиками, встречались, с огоньком в глазах и радостью в голосе рассказывали ей о
своих романах. А она была одна, слушала и безумно желала хоть раз узнать, что это
такое быть с кем-то. Любить, быть любимой, ссориться, мириться, просто быть в этих
самых отношениях. Да просто целоваться с любимым человеком в конце концов.
Мечтала пересечь наконец границу дружбы и попасть в страну любви.
Но не получалось. Никак не получалось узнать этого. Визу в столь желанную страну
выдавать ей никто не спешил. Нет, она вовсе не торопилась повзрослеть или отдаться
кому-нибудь. Она хотела именно отношений. Настоящих отношений. Когда ревешь в
подушку ночами, когда ждешь звонка каждую минуту, когда кричишь от ревности и
обиды, когда сердце замирает от голоса или взгляда любимого. Любви, будь она
проклята, любви она хотела…
«Приветик! Как тебя зовут? Расскажи о себе.» -набрала она ответную смс. Стерла,
вновь набрала, снова стерла. Пошлая слащавая банальщина. Казалось вечность,
придумывала, что написать поумнее, но не слишком, в итоге вновь набрала тот -же
самый текст. Несколько минут просто разглядывала буквы на экране телефона не
решаясь нажать кнопку ОТПРАВИТЬ. Выдохнула, нажала. Словно издеваясь над её
нерешительностью, пластиковая бездушная скотина запросила подтверждения её же
действий. ВЫ УВЕРЕНЫ? Она вновь задумалась на секунду. ДА!
Так она познакомилась с ним.
Такси несло её по ночному городу к нему. Пробок не было, откуда им взяться в такое
время. В салоне машины разливался шансон и пахло цветами. Не живыми,
химическими цветами, запертыми в маленьком флаконе ароматизатора. Она не
обращала внимания. Ни на музыку, ни на запахи, ни на ночной город, ей не было до
всего этого дела. Она думала о нем. Как же давно он не звонил. Как давно они не были
вместе. Ей ужасно этого не хватало.
Он действительно давно не звонил. Она успела почти завести новые отношения. Она
уже умела это делать легко и непринужденно. Она научилась нравиться мужчинам,
сводить их с ума. Это ОН её научил.
«Приветик! Как тебя зовут? Расскажи о себе.» -написала она тогда ему в ответ. Он
ответил почти сразу же. Она ответила ему. Они переписывались весь вечер и всю ночь.
Лишь на следующий день она вдруг поняла, что ей чертовски легко общаться с этим
практически незнакомым человеком. Общаться ни о чем и обо всем сразу,
рассказывать секреты, делиться мечтами и просто писать глупости. Она не стеснялась, не боялась его.
Всего несколькими сообщениями он расположил её к себе, от былой
нерешительности и зажатости не осталось следа. Ей хотелось болтать с ним без
перерыва, она не думала ни о чем, лишь ждала его сообщений. Все комплексы
казалось просто улетучились. Уже следующим вечером она просто набрала его номер и
позвонила. Позвонила сама, первой. Просто потому что захотела.
-Привет!
-Привет! –его голос оказался мягким, вкрадчивым и еще больше располагающим. Он
влюблял в себя, успокаивал и возбуждал одновременно.
-Просто захотела услышать твой голос… -она удивлялась сама себе. Откуда такая
уверенность? Где та девчонка, что стеснялась до икоты и не могла не то что бы
заговорить, написать сообщение даже знакомому парню?
Они проболтали почти час, пока предательский мобильник не напомнил ей о том, что
сотовая связь далеко не бесплатна и её баланс исчерпан, оборвав их разговор. Он тут
же перезвонил, и они с удовольствием спустили на болтовню баланс и его телефона. А
потом она не могла уснуть до утра, ей просто не хотелось. В голове происходило
слишком много всего, рождалось слишком много мыслей, что-бы просто взять и уснуть.
Хотелось скорейшего, сиюминутного наступления нового дня, что-бы вновь звонить
ему и говорить, говорить, говорить…
Вдруг она поняла, что такси проехало нужный поворот. Она сразу сказала об этом
таксисту.
-Там Гоголевский мост на ремонт закрыт. -пояснил водитель, -Придется круг сделать. Не
переживайте, просто чуть подольше.
Чуть подольше… У нее не было лишних "чуть подольше", скоро утро и она торопится к
нему. Рядом с ним, время для нее летело незаметно и терять его понапрасну она никак
не хотела. В этих "чуть подольше" потерянные минуты ИХ любви и наслаждения, ЕГО
объятия и поцелуи, ЕЁ счастье. Оно случается не так часто. Ей совсем не хотелось терять
эти сладкие минуты. Всего этого она конечно не сказала, лишь молча разглядывала
ночной Петрозаводск, проносившийся за окном такси.
Подумав о его нежных поцелуях, она слегка поежилась. Возбуждение легким
электричеством пробежало по телу. Она вспомнила их первый поцелуй. Это была их
первая встреча вживую, наяву. Она ждала этой встречи с самого первого дня их
виртуальнотелефонного знакомства. Делала намеки в сообщениях, открыто писала, что
желает перевести их знакомство в реал и встретиться, а он словно играл с ней, все не
назначал встречи или свидания. Он даже причину не называл, просто однажды сказал,
что еще не время. Она нервничала, сходила с ума от миллиарда мыслей и домыслов,
залезавших в голову. Почему он не хочет встретиться? Что не так? Когда наступит это
время, черт побери? А вдруг он женат? Вдруг все это обман, злая шутка? Время шло, он
писал и звонил как ни в чем не бывало, общался словно не слышал или не понимал её
намеков и откровенного желания. Она злилась, клялась все прекратить, не тратить
нервы, считала, что все это неспроста. А потом он просто написал, приезжай. И она
приехала.
В тот вечер они просто стояли и разговаривали. Просто разговаривали. А потом
случился поцелуй. И снова это была какая-то игра. Он чувствовал, знал, что она хочет. С
улыбкой наглого кота он смотрел на неё, как она ловит каждое его слово, не сводит глаз
с него. Черт побери, он видел, как она жаждет его поцелуя, наслаждался этой игрой и
не спешил. Вдруг взяв её за талию и слегка прижав к себе, глядя ей прямо в глаза,
слегка наклонился и приблизил свои губы к её губам остановившись в каких-то
микронах от поцелуя. И она не выдержала, впилась в его губы. Впилась резко, неумело, целоваться ей еще практически не выпадало случая в жизни. Он тут же взял
инициативу и поначалу нежно до дрожи, затем все настойчивей, его губы и язык
подарили ей один из самых волнующих моментов в жизни. Он победил в тот вечер,
выиграл в этой игре.
Уже ложась спать, она решилась наконец открыть ему свою главную женскую тайну, о
которой почему-то слегка стыдилась до этого рассказать. Долго раздумывала написать
или нет и наконец решилась. Она была девственницей. И самое главное, первым своим
мужчиной она видит только его. В тот вечер она поняла, что пропала, что влюблена в
него до безумия. А ночью она впервые плакала. Она открыла ему свою тайну, открыла
свое желание и чувство, а он не ответил…
Такси остановилось у знакомого подъезда, она расплатилась и вышла. Свет в его окне
горел, он ждет её. Минута, еще всего минута и четыре этажа до счастья. Минута и он
откроет дверь впуская её. Поможет снять пальто и схватив прижмет к стене и будет
жадно впиваться в её губы. От него пахнет коньяком, сигаретами и животной страстью.
Его руки будут раздевать её наслаждаясь молодым и таким возбуждающим телом.
Губы и язык вновь исследуют каждый сантиметр, каждый атом её нежной гладкой
кожи, заставляя покрываться мурашками.
Боже как же она скучала! И она отдастся ему полностью, вся без остатка. Она позволит
ему все, абсолютно все. И сама сделает все для него. С ним, только с ним, она никогда
не стеснялась ничего, абсолютно ничего. Наедине с ним она теряла все внутренние
тормоза и ограничения, они просто переставали существовать. Для них вдвоем никогда
не было ничего запретного в любви. Сколько времени им отведено, сколько осталось
до утра, они будут пить друг друга до капли. Как в тот, их первый раз.
В ту ночь она впервые плакала. Она открыла ему свою тайну, открыла свое желание и
чувство, а он не ответил. Не ответил и на следующий день. Она ненавидела себя за то, что открылась ему, испугалась, что потеряла его. Через два дня вечером он позвонил
как ни в чем не бывало.
-Привет, солнце! –услышала она его голос. Она ждала его услышать. Ждала именно эту
фразу.
-Привет! –её голос дрожал. Дура возьми себя в руки!
-Я соскучился, солнце. Встретимся?
Да! Да! Да! Сто тысяч миллиардов ДА хотелось прокричать в трубку. Она знала зачем
он зовет её встретиться. Знала и безумно этого желала. Всем сердцем. Всем телом. Да!
Та ночь, их первая ночь, случилась совсем не так как она себе это представляла в
фантазиях и мечтах. Нет, она вовсе не придумывала себе какой-то ванильноцветочной
романтики. Просто все было не так. Но она не пожалела ни капли. В ту ночь все было
как в каком-то тумане, мысли путались, желание и страх боролись в девичьей душе и
захлестывали её через край. Она тонула в пучине новых ощущений. Им просто снесло
крышу ураганом желания. Они любили друг друга как сумасшедшие, сдержать руки,
губы и тела вообще не представлялось возможным. Ни один даже самый разумный
мозг во вселенной не смог бы управлять страстью той ночи. Управлять такой стихией
просто невозможно. Он стал её первым мужчиной. Она отдалась ему полностью, вся
без остатка. И позволила ему все, абсолютно все.
Они лежали на полу. Два обнаженных тела, обессиленные и счастливые. Она нежно
гладила его голову и ощущала животом его горячее дыхание и лёгкую небритость.
Непонятное чувство тревоги не давало уснуть, несмотря на усталость, божественно
приятную усталость во всем теле. Они вновь выложились полностью, отдали все силы
друг другу, любили как в последний раз.
И вдруг она испугалась, что, если это действительно последний раз. Что если он
больше не позвонит, и она никогда не услышит родного: «Привет, солнце. Я
соскучился.»
Их отношения, если их можно было вообще назвать отношениями, для многих
казались неприемлемыми. Ни подруги, ни сестра, ни мама, никто не понял таких
отношений. Это и не было отношениями, это была игра. Он играл с ней, она поняла это.
Поняла и приняла правила этой игры, играла наравне с ним.
Играя с ней, он сделал её сильной. Она перестала стесняться самой себя, своего тела, стесняться проявлять, показывать свои чувства и эмоции. Она забыла о страхах и
комплексах, зажатая пугливая девочка осталась там далеко позади, ещё на старте игры.
Играя она раскрепостилась настолько, что могла легко осуществить любые самые
смелые и безбашенные фантазии, о которых раньше даже думать считала
неприличным. Он вытаскивал из её тихого омута на свет таких чертей о которых она и
не подозревала. В милой скромнице, как оказалось, жила развратная смелая женщина.
И ей это нравилось, она это полюбила. Она полюбила себя такой новой, она себе
нравилась. Он разбудил в ней эту женщину и за это она его любила.
Он мог пропасть на неделю, месяц или даже несколько, мог не писать и не звонить,
она не знала где и с кем он. Поначалу она ревновала, сходила с ума, обещала себе
бросить его к чертям собачьим. А он как ни в чем не бывало однажды звонил и она,
забыв о всех своих обещаниях летела к нему за счастьем. Он исчезал, она ждала, все
повторялось снова и снова. Она уже перестала ревновать, просто запрятала чувство
ревности очень и очень глубоко внутри себя, закрыла на сто тысяч замков и выкинула
все ключи. Она знала, он позвонит, обязательно позвонит и будет с ней, будет. Она
приняла правила игры и не нарушала их, не требовала от него ничего.
Она не сидела и просто ждала его, нет. Встречалась с другими, пыталась строить
отношения, старалась жить. Она уже не была той зажатой серой мышкой, не умевшей
даже общаться с мужчинами. С ним она раскрепостилась, стала смелой до чертиков,
флиртовала, влюбляла в себя. Стройная, дьявольски красивая, она заставляла желать
себя, хотеть и при этом оставалась холодна и недоступна. Одним взглядом она могла
свести с ума мужчину и заставить добиваться себя так как ей хотелось. Правила
устанавливала она, правила игры, играть в которую научил её ОН.
Она встречалась с другими, строила отношения, но звонил он и она бросала всё,
забывала. Лишь он мог успокоить желание её тела. Как бы долго они не виделись, их
тянуло, они стремились навстречу друг к другу, как заряженные частицы, что
подчиняются неведомой обычным людям силе.
Она нежно гладила его голову и ощущала животом его горячее дыхание и лёгкую
небритость.
-Я люблю тебя, Саша. -прошептала она тихо, стараясь не разбудить его. Она впервые
решилась нарушить правила.
-Я знаю. -услышала она вдруг в ответ и ощутила, как он сжал руками ее ягодицы, а
горячие, чуть шершавые губы и язык уже ласкают её живот спускаясь все ниже и ниже.
Она закрыла глаза и раздвинула ножки пропуская его наглые поцелуи к заветной цели.
Их игра очень скоро закончится.
В отпуске.
-Жив ещё? -спросила она, входя в мою квартиру.
-Пока да, но я стремлюсь это исправить.
-Придётся тебе помешать, извини.
Сегодня она не выглядела школьной учительницей или строгой бизнес леди.
Спортивный костюм, кроссовки, волосы стянуты в тугой хвост, рюкзак за спиной.
Спортсменка, комсомолка и просто красавица!
-С чего вдруг? -поинтересовался я, -Мне свидетели ни к чему. Работы нет, что ли?
-Сказала же, считай я в отпуске.
-Отпуск надо проводить там, где можно расслабиться, отдохнуть. -бросил я и вернул
своё тело на диван, -И обязательно с любимыми и родными. Иначе это не отпуск, а
полнейшая хрень получится.
Она меня не слушала, скинув кроссовки и рюкзак, прошла на кухню, быстро окинула
взглядом царивший там хаос, покачала головой и направилась в комнату, убедиться,
что и там я успел устроить запойный бардак.
-Ты если собрался сдохнуть, то делал бы это хоть в чистоте. Знаешь, как в некоторых
индейских племенах была традиция, встречать смерть в чистом жилище, чистой
одежде, ну и самому быть чистым.
-Отстань! Считай, что я тоже в отпуске. Депрессивном, запойном отпуске. Я тебе
говорил, что ты странная?
Она меня не слушала и продолжала:
-А ты ещё вроде и жив, а запах словно труп. Детскую не загадил хоть?
-Нет, комната дочек неприкосновенна.
Олеся ничего не ответила. Прошла на кухню, нашла там несколько полиэтиленовых
пакетов, вернулась и стала собирать в них мусор. Пустые бутылки, мятые пивные банки, пачки от сигарет, содержимое пепельницы, все отправлялось в пакеты.
-Слышь, ты че приперлась? -недовольно поинтересовался я, наблюдая как она
разрушает моё последнее пристанище алкоголика.
Она на мгновение оторвалась от своего занятия и пристально посмотрела на меня,
прямо в глаза, убивающе презрительным взглядом. Чёрт, какие же у неё красивые
глаза.
-Вали в душ, приводи себя в порядок. -с укором сказала она и продолжила уничтожать
следы моего запоя.
-Я не могу, пока ещё не могу.
Вертикальное положение я не мог принять, мой организм был отравлен и не
выдерживал абсолютно никаких телодвижений.
Закончив с мусором в комнате, Олеся переместилась на кухню. Через минуту оттуда
послышался шум воды и звон посуды, моя незваная гостья видимо решила избавить
меня и от скопившегося в раковине тоже. Вот неугомонная! Что ей от меня нужно и
какого хрена она пытается разрушить мой депрессивно-алкогольный мир, я никак не
мог понять.
С большим трудом, мне удалось заставить свое тело принять сидячее положение.
Опустив руку, я пошарил за диваном, нашел пакет с пивом и достал одну банку.
Холодненькое ещё. Руки тряслись и плохо слушались, с трудом удалось подцепить
кольцо банки. Открыв её, я с жадностью, почти залпом, выпил половину. Мгновенно
подкатила тошнота. Пил я уже несколько дней, сколько точно не знал. Я не знал какой
сейчас день недели, какое число на календаре, сколько времени. Мне было глубоко
плевать. Было больно. Чертовски, сука, больно внутри. Эту боль я и пытался хоть
немного заглушить, отключить чувства алкоголем.
Но никакого облегчения не наступало, становилось лишь хуже. Хотелось перестать
думать, вспоминать, сожалеть. Хотелось перестать любить ЕЁ, забыть. Но ни хрена не
выходило. Лишь в моменты алкогольного беспамятства и отключки становилось пусть
немного, но легче. В такие моменты я не думал о ней, моей жене. Но наступало
тяжёлое похмельное отрезвление и боль возвращалась вновь. Я не мог её забыть. Она
была моей болью и как бы я не пытался избавиться от неё, я любил её, любил свою
боль. Любил жену.
Квартира вдруг стала заполняться, казалось уже забытыми навсегда, колдовскими
ароматами свежеприготовленной пищи. Все эти дни я практически не ел и
соответственно не готовил. Не видел смысла. Почти сразу же в комнате появилась
Олеся, в руках у неё было по тарелке с дымящейся ещё яичницей.
Она уже успела переодеться, точнее просто сняла спортивный костюм, на ней
оставалась лишь длинная футболка. Призывно торчащие сосочки маленькой
аппетитной груди, выдавали отсутствие бюстгалтера. Хороша, чертовка! В другой
ситуации, меня бы это даже возбудило. А сейчас я понял, что бестыже разглядывая её
обтянутую тканью молодую грудь, думаю о прелестях совсем другой женщины. Своей
жены.
-В курсе, что у тебя кроме яиц, больше нет ничего из продуктов? -спросила она,
раставляя тарелки на журнальном столике, -Даже хлеба пару кусков всего и то
засохший. И молоко в холодильнике скисшее между прочим, если мука есть, можно
блинчиков напечь.
Она казалось разговаривает сама с собой или с каким-то невидимым собеседником,
но никак не со мной.
Какие к черту блинчики? Что вообще нужно этой девчонке здесь?
-Я не хочу есть, не могу. -прервал я её.
Она вновь засверлила меня своими красивыми глазками.
-Через не могу! Не поешь-всё бухло отправлю в унитаз. -пригрозила она и фактически
силой вложила мне в руку вилку.
-Тебе это на хрена?
-Когда я ем, я глух и нем. Ешь давай.
-Сколько сейчас времени?
-Начало первого уже. -ответила она и видя моё замешательство уточнила, -Ночи,
первый час ночи.
Она с аппетитом принялась за яичницу. С трудом и я впихнул в себя приготовленную
Олесей пищу и запил все остатками пива из банки. Тошнота накатила с ещё большей
силой.
-Плохо? -спросила она, собирая тарелки, -Ложись, я сейчас посуду помою и приду.
С этими словами она упорхнула вновь на кухню. Она удивляла меня все больше.
Я уронил голову на подушку и закрыл глаза. Меня сразу подхватила алкогольная
карусель и закрутила в бешеном танце вызывая ещё большую тошноту. Пришлось
перевернуться на живот и немного свесить голову с края дивана, стало легче,
алкоаттракцион отпустил меня. Я мгновенно отключился, просто упал в чёрную яму без
каких-либо сновидений.
Долго поспать мне не дали, уже через пятнадцать минут Олеся аккуратно, но
настойчиво трясла меня за плечо.
-Вставай, сделаю постель по нормальному и ляжешь.
-Что тебе нужно?
-Ничего. Вставай сказала.
Я встал и пошёл на кухню прихватив с собой подушку. Швырнул её на скамейку
кухонного уголка и лег сам. Дежавю, какое-то. Так было и раньше, поругались с женой, взял подушку и на кухню. Только жены у меня больше не было. Даже по нашим ссорам
я скучал, даже этого мне сейчас не хватало.
Я взял со стола пачку сигарет, достал одну и чиркнул зажигалкой. Сделал две затяжки, понял, что курить не могу и затушил сигарету, с силой вдавливая её в дно пепельницы.
-Чего психуешь? -входя за мной на кухню спросила начинавшая мне уже надоедать
Олеся, -Пошли я постелила по-человечески, а то вообще, как бомж обитаешь.
-Слушай, тебе какого хрена от меня вообще нужно? Я тебя не звал, ты чё приехала?
-Хочешь поговорить пошли. -спокойным, убийственно спокойным тоном сказала она,
развернулась и ушла в комнату.
Вот ведь непробиваемая, сука! Я взял подушку и пошёл за ней.
Она не обманула, сделала то чего я все эти дни не делал ни разу, расстелила диван.
Мне в пьяном угаре было вообще не до постели, спал, точнее отключался, как и где
придётся.
-Ложись. -она рукой махнула, указывая на диван.
Я вдруг заметил, что себе она постелила на полу рядом. Стало неудобно. Я её конечно
не звал и вообще не понимал, с чего вдруг она ночует у меня, но все равно как-то
неудобно, блин.
-Я на полу лягу. -сказал я, -Спи на диване.
Это не было притворным гостеприимством. Я просто вдруг понял, что не хочу спать на
этом диване, не могу. Это был наш с женой диван, наш. Сотни ночей мы спали на нем
вдвоём, любили друг друга, ругались, мирились, смеялись. Он связан с нашей жизнью.
Той жизнью, что закончилась, оборвалась. Всего неделю назад этот самый диван, был
свидетелем нашей последней ссоры, нашего последнего примирения, нашего
последнего секса.
-Тогда сделаем по-другому. -вдруг решительно заявила Олеся, -Будем спать на полу.
Она тут же стащила одеяла и подушки на пол и постелила нам обоим.
-Не бойся, храпеть не буду. -со смехом добавила она, -Приставать тоже, если не хочешь
конечно.
Я лег, накрылся одеялом и понял вдруг, что спать не хочу.
-Ты мне так и не ответила на вопрос, тебе чего от меня нужно? -спросил я свою гостью
поворачиваясь к ней.
Она лежала и просто смотрела на меня.
-Обними меня, пожалуйста. -прошептала вдруг она. Из энергичной неугомонной фурии
она неожиданно превратилась в нежную девочку, ищущую заботу и простое
человеческое тепло. Сколько ещё всего в этой девчонке, чёрт.
Я протянул руку и она, прижавшись всем телом, положила голову мне на грудь. Она
была полностью обнаженной. Я аккуратно обнял её и понял, что не чувствую ничего.
Молодая, красивая девушка, прижимается ко мне сексуальным, горячим телом,
обвивает ногами, а мне просто приятно и все. Обнимая её, я думал совсем о другой
женщине.
Через пять минут, по мерному тёплому дыханию, я понял, что Олеся спит.
Она так и не ответила мне на вопрос.
Ира, Ирочка, Иришка.
Она росла счастливым, со всех сторон обласканным любящими родителями
ребёнком. Единственным ребенком. Ира, Ирочка, Иришка. Единственный ребёнок в
семье всегда получает много. Много любви, много внимания, потакание любым
капризам.
Родители души не чаяли в своей дорогой девочке и давали ей все, что могли. Да, жили
не богато, мало кто в Советском союзе жил на широкую ногу, но для любимой Иришки
родителям было не жалко ничего, хоть последнего рубля. Для них она конечно же
была самой лучшей среди всех детей. Лучшей по сравнению с детьми друзей, лучшей
среди детей из детского садика, лучшей в школе. Для любого родителя своё чадо
всегда является самым лучшим, самым умным. Своя кровиночка как-никак. Это
нормально и это естественно.
Каждый родитель ужасно боится избаловать своё ненаглядное чадо. Боится и все
равно балует. Так и с Ирой. Её родители, впрочем, как и многие, считали, что ребёнку ну
никак нельзя расти одному одинешеньку. Единственный ребёнок в семье мол будет
слишком избалованный и вырастет эгоистом. В общем родители всерьёз считали, что
второй ребёнок поможет им скрыть огрехи в воспитании первого и поэтому усердно
пытались состряпать Ирине сестричку или братика. Но попытки были безуспешны и
родительские надежды на второго ребёнка таяли с каждым годом. Надежды таяли, а
любовь и внимание к единственной дочке росло прямо пропорционально. Ира
получала все больше и все лучше. Это нормально и это естественно.
Все закончилось, когда ей было десять. Весь её привычный, такой удобный детский
мир ребенка-одиночки исчез. Пусть и случайно, но родители подарили ей наконец-таки
долгожданную сестренку. В её жизни появилась Света.
Ира была рада. По-настоящему рада. Она этого тоже очень ждала, ведь родители
убедили её за годы своих безуспешных попыток детопроизводства, что братик, или
сестренка, это чертовски круто и безумно весело. Но очень скоро Ира поняла, что её
жестоко обманули и радость от обретения родной сестренки сошла на нет. Она вдруг
перестала быть единственной и ненаглядной для мамы и пап. Это было очень больно
для ребёнка десяти лет и ни капли не круто и не весело.
Ей вдруг перестали давать привычную дозу внимания, любви и ласки. Этого стало в
разы меньше. Её капризы и желания теперь не то что не исполнялись по первому
требованию, их вообще перестали слышать и брать в расчет. Родители теперь бегали и
суетились вокруг так долгожданной сестренки. Ире казалось, что у неё просто отняли
всю родительскую любовь и ласку и отдали вдруг появившейся сестре. Родители очень
долго ждали второго ребёнка и теперь, когда их мечта наконец осуществилась, словно
бы просто переключились с одной, надоевшей дочки, на вторую, новенькую.
Ирочка не понимала, что произошло? Почему её вдруг перестали любить? Она
металась от мамы к папе и не находила ответа. Да и не нужен ей был ответ. Нужна
была любовь. Она ждала, требовала той любви к которой привыкла. И никак не могла
понять почему из-за прибавления в их семье, она лишилась возможности быть
центром всеобщего внимания.
Слепая родительская любовь, как и её отсутствие, способна сломать, покалечить и
даже убить неокрепшую детскую психику, непознавшую еще всю жестокость и
несправедливость предстоящей жизни. Иринка в одиночку наслаждалась нежностью,
казалось бескрайнего океана родительской любви. Но появление младшей сестры
выбросило ее на берег этого океана, он оказался не таким уж бескрайним, мал для
двоих детей. Теперь ей приходилось только наблюдать как в нем топят сестру, а ей
доставались лишь брызги случайных волн и редкие приливы.
Ира отошла на второй план, ей отвели роль старшей сёстры, помощницы. Роль, в
которой уже не было той лавины родительского обожания и внимания к своему
единственному отпрыску. Роль, в которой у неё забрали все, что было, дав взамен
лишь обязанности. Любой ребёнок понимает, что обмен получается так себе. Да и
попробуйте у взрослого, сколько бы лет ему не было, отнять его привычный мир, в
котором он счастлив. Разве кто-то на это согласится? Нет, конечно. Вот и Ира не
согласилась.
Не согласилась и запротестовала. Только вот мало кому из взрослых дано понять
детские протесты. Для них это всего-навсего капризы растущего человечка, не более.
Есть конечно родители, считающие себя знатоками детских душ, но их знаний хватает
лишь на один диагноз - переходный возраст. Вот и Ире родители поставили подобный
диагноз и как лечение прописали наказания. Шансов полюбить младшую сестренку
просто не оставили.
Как она могла любить существо, укравшее у неё родителей, маму и папу?.. Тех маму и
папу которые безумно любили её, свою единственную ненаглядную Ирочку. Которые
её не ругали, не наказывали, а лишь восхищались. Так Ира, Ирочка, Иришка
превратилась в капризного, непослушного ребенка, а затем и в трудного, как говорили
родители, подростка. Превратилась не сама, её такой сделали мама и папа. Назначили.
А она всего лишь хотела пусть не любви, но внимания. Хоть какого-нибудь внимания.
Теперь же на неё обращали внимание только тогда, когда она делала всё
неправильно, вразрез с родительским мнением и устоями. Да, это было хреновое
внимание, наказания, крики, серьезные разговоры с отцом. Но всё же это было
внимание. Пусть так, став плохой девочкой, но она могла вырвать у младшей сестры
хоть толику родительского времени для себя. Это нормально и это естественно.
Поняв всю тщетность своих протестов и попыток вернуть былую родительскую
любовь, попросту устав ждать её возвращения, она вдруг обрела цель. Свою первую
серьёзную цель в жизни. Поскорее начать жить самостоятельно, самой, без родителей
и их постоянных упреков. Без младшей сестры.
Учеба после окончания школы. Вот оно! Вот он путь к избавлению от родительского
гнета и непонимания. Они и так уже стали давно далеки друг от друга. Ира уже давно
не считала себя частью этой семьи. Семьи в которой царила любовь и
взаимопонимание. Царила, когда Иры не было дома. Поэтому она появлялась дома все
реже.
И вот, подтянув учёбу, едва окончив девять классов, Ирина рванула поступать в
училище. Ей было абсолютно все равно где и на кого учиться, это было не важно.
Главное лишь бы учиться не в этом, уже ненавистном Мурманске, подальше от
надоевших предков с их любимой младшей дочерью. Пусть и дальше попку ей целуют,
пылинки сдуют, а она Ира уедет из этого дома, станет свободной. Она очень спешила
во взрослую, самостоятельную жизнь. Это естественно, это нормально.
С упрямством обиженного ребёнка она легко достигла своей цели. Вихрем ворвалась
в как ей чудилось взрослую жизнь. Она наслаждалась обретенной вдруг свободой, как
парашютист, сделавший шаг из самолета и паривший теперь в свободном полете.
Незаметно для себя она уже превратилась из нескладной девочки подростка в
молодую, симпатичную девушку. Поняла, что привлекает парней и взрослых мужчин,
но ещё не научилась это использовать. Просто была ещё слишком молода для этого и
поэтому раздаривала свою любовь и тело любому, кто обращал на неё внимание.
Студенческая жизнь затянула её в бесконечный водоворот гулянок, алкоголя и
случайного секса. Для неё это было неотделимой частью свободы. Чем больше в её
жизни было мужчин, тем взрослее она себя ощущала и независимей. Она делала все,
что ей запрещали ранее. Пила, курила, спала с кем хотела. Порой студенческие
попойки затягивались на несколько дней, и она просто теряла все ориентиры во
времени и пространстве отключаясь в алкогольном угаре. В такие дни она даже не
знала с кем спит. Незаметно для себя, ей удалось научиться выключать все чувства в
такие моменты. Ей казалось, что и нет никаких чувств уже. Напивалась в компании,
отключалась, а кто и как использует любые отверстия её тела, ей было плевать. Она
считала себя слишком взрослой, чтобы строить из себя недотрогу, чтобы отказать
любому, кто её хотел, хотел её тело. И не отказывала. Но долгожданная свобода
оказалась крайне недолгой и вскоре принесла свои плоды. А точнее плод. Так Ира,
Ирочка, Иришка забеременела в первый раз.
Она испугалась. Чертовски испугалась. С этим она не знала, как справиться
самостоятельно. Она была одна со своей нежданной беременностью, совсем одна.
Кандидатов на должность случайного отца случайного ребёнка было слишком много.
Разумеется, все они не спешили бороться за первенство в этом вопросе и предоставили
это право Ирине, кто-то предложил аборт, кто-то просто послал на хуй, отказавшись от
титула отца. Это естественно и это нормально. Она вдруг оказалась никому не нужна,
ни друзьям, ни подругам, оставшись один на один с зарождавшейся внутри жизнью и
предстоящими проблемами. Свободный полет оказался всего лишь падением вниз.
Она испугалась. Но не того, что осталась одна. Испугалась, потому что поняла, без
родителей ей не справиться. Нужно возвращаться домой, туда откуда так стремилась
убежать во взрослую жизнь и с которой не справилась. Возвращаться побежденной,
униженной. Видеть взгляды и слышать упреки, которые надеялась больше никогда не
услышать и не увидеть. Возвращаться, что-бы стать еще большим изгоем для своих
родителей. Возвращаться, потому что нет другого выхода. И она вернулась.
Вернулась тем маленьким ребенком, которого пыталась убить в себе навсегда
повзрослев. Маленькой девочкой Ирочкой, жаждущей родительской любви,
понимания, заботы и помощи как никогда. Ей сейчас это было очень нужно. Нужно,
что-бы мама, обняла, пожалела, поплакала вместе с ней. Отец успокоил, сказал, что все
будет хорошо. Да ей нужна была их поддержка, черт побери. Простая родительская
поддержка и любовь. За этим она вернулась. За помощью.
Конечно же она получила помощь в родном доме. Помощь, но не понимание.
Родители не поняли и не простили дочери проступок. Её не пожалели, не успокоили.
Отец не сказал, что все будет хорошо, а мама плакала не от сочувствия к дочери, а от
тяжести свалившегося на них позора. Даже придуманная история об изнасиловании, не
вызвала той реакции родителей на которую Ира так надеялась, так рассчитывала. Их
больше волновал позор, пересуды и разговоры знакомых, соседей, многочисленных
родственников. Избежать всего этого можно было только одним способом – убить
внука, не становиться вдруг бабушкой и дедушкой. Они заставили Иру сделать аборт.
Помогли.
Но хуже всего и самым большим унижением, для неё было то, что всё это родители
выставили как урок для младшей сестры. Урок, как нельзя делать, как нельзя подводить
родителей, как нельзя жить. Не дай бог вырасти такой как бестолковая Ирина!
Именно тогда Ира вдруг поняла, она пример для сестры. Как бы она не поступала,
плохо ли хорошо ли, в какую задницу не попадала, она пример для младшей
сестренки. Она увидела, сестра смотрит на нее с обожанием, как на взрослую.
Младшая сестренка росла комнатным цветочком, ежедневный уход, полив, удобрение,
идеальная температура, грунт и освещение. Родители словно цветоводы идеалисты
следили за ней, любые ростки сорняков собственной мысли вырывались с корнем раз
и навсегда.
Мама и папа воспитали из младшей сестры даже не человека, а маленького
безвольного робота, без собственного мнения, мыслей, возможности думать и
принимать какие-либо решения. Все решают они, а сестренка только принимает их
решения. Её даже не приходится убеждать или уговаривать, она надрессирована
родителями так, что все сказанное ими принимается как единственно верное.
И причиной такого воспитания была она, Ирина. С оглядкой на неё, на бестолковую,
распутную старшую, родители растили в клетке зашуганого ручного зверька, методично
убивая в нем зачатки личности и собственного Я.
А она, Ирина, для нее просто кумир. Старшая сестра, пошедшая против воли
родителей, поступающая так как хочется, это была её мечта, стать хоть чуточку похожей
на Ирину. Младшая сестренка усилиями родителей представляла из себя всего лишь
кучку мягкого податливого пластилина. Из неё можно слепить, что угодно, вложить
любые мысли, запрограммировать как захочется.
И Ире это понравилось. Она обязательно сделает из Светланки женщину по своим
меркам и правилам, с учетом всех своих ошибок.
Это была её новая серьёзная цель в жизни.
Память.
Она разбудила меня в семь утра. Пыталась тормошить, сначала легонько, потом все
сильнее и наглее, но я категорически не хотел просыпаться. Вернее, я проснулся, но
усердно делал вид, что еще сплю и не чувствую её попыток заставить моё тело
бодрствовать. Тогда она неожиданно прекратила меня трясти, и я тут же почувствовал, как её рука медленно спускается по моему животу, пытаясь попасть в трусы и завладеть
утренней эрекцией.
-Это запрещенный приём. -сказал я, поймав её шаловливую руку в сантиметрах от
цели. Она победила, я был вынужден признаться, что не сплю.
-А нечего притворяться, что спишь. -сказала она, -Доброе утро. Пошли пить кофе и на
пробежку.
-Ты издеваешься? Кака еще пробежка? Тебе надо-ты и бегай на здоровье, меня не
трогай, я спать хочу.
-Поднимайся! -приказала она, -Кофе, пробежка и душ, вот план на утро. А потом
поедем за продуктами в супермаркет, у тебя из еды нет ничего.
-Ага, сейчас. -я убрал её руку и перевернулся на живот, -Хрен тебе, дорогая! Сон,
алкоголь и сон -вот мой план на все оставшееся время. Не мешай мне пытаться
сдохнуть, пожалуйста.
-Не думай, что ты победил. -заговорщицки зашептала она мне на ухо, -Я бы на твоём
месте ещё и задницу прикрыла, мало ли.
-Окей! -сказал я и резко поднялся, скидывая одеяло, -Побежали.
Она лежала рядом все так же обнаженной полностью. Красивое тело, идеальные
формы. Я засмотрелся на несколько секунд. Маленькая грудь, аккуратные тёмные
кружки призывно торчащих сосков, плоский животик, стройные ножки и манящая
тонкая полоска волос на лобке. Тело, созданное для любви. Она с хитрой улыбкой
наблюдала как я любуюсь её телом, было видно, что ей это нравится, льстит.
-Это запрещенный приём. -сказал я, отвернулся от её красоты и пошёл в туалет.
Через пятнадцать минут, выпив по чашке кофе, мы стояли у двери. Оба в спортивных
костюмах, готовые к пробежке. Я открыл, пропустил её на выход первой и закрыл за
ней дверь. Бегать я не собирался.
Олеся вернулась через полчаса. Сделала вид, что обиделась и не хочет со мной
разговаривать. Но мне было все равно, пока она мучила своё молодое тело утренним
забегом по холодным Мурманским улицам, я успел выпить четыре рюмки коньяка.
-С утра бухаешь? -укоризненно спросила она, увидев на столе початую бутылку.
-Ты бегаешь, я бухаю, каждый бодрится по-своему с утра. И заметь, я тебя пить не
заставляю, не навязываю свой образ жизни.
-Дурак ты! -огрызнулась она.
-А я и не спорю, что дурак. Если ты забыла, то я тебя не звал. Не нравится – до
свидания.
Она ничего не ответила, лишь бросила презрительный взгляд и ушла в душ. Я налил
себе полную рюмку коньяка и закурил. Я победил. Не люблю, когда со мной играют,
пытаются командовать, управлять. Очень не люблю. Сразу начинаю делать всё на зло,
поперёк. Но странное чувство, я вроде и победил сейчас, выиграл, а удовлетворения от
этой победы ноль. Абсолютно никакого. Наоборот, ощущение какого-то стыда, что
обидел человека. Вот ведь сучка!
Я опрокинул в себя содержимое рюмки, затушил окурок в пепельнице и пошёл за ней.
Дверь в ванную была незаперта. Душ был включён, она сидела на дне ванны
уткнувшись лицом в коленки и тихо беззвучно плакала, лишь плечи слегка
подрагивали. Струи воды падали на её вздрагивающую голову, терялись в волосах и
стекали теплыми ручейками по худенькой спине.
-Заканчивай. -все, что смог я сказать. Выключил душ, снял с вешалки полотенце и
аккуратно набросил ей на плечи. Она оторвала голову от коленей и подняла на меня
заплаканные глаза. Мне стало не по себе от происходящего. Сама картина была даже
мила, красивая девушка, слёзы делают её ещё красивее, роднее. Мне не понравились
мои эмоции, вызванные этим, мои воспоминания. То, что выползло вдруг из закоулков
памяти. То, что я почти забыл и не хотел забывать.
Наша первая ссора с женой, тогда ещё моей девушкой. Наша первая по-настоящему
серьёзная ссора со Светланкой. И её слёзы. Её первые слёзы в наших отношениях. Тогда
ни она ни я ещё не знали, их будет в нашей с ней жизни много, слишком много. Я не
помнил уже причину той ссоры, кто был виноват, кто прав. Была летняя ночь, мы
отдыхали за городом, когда это произошло. Да и мне плевать на причину было и тогда, и сейчас. Это были её первые слёзы и с каждой слезинкой она становилась роднее и
любимее мне. Я крепко обнимал её, целовал глаза, пытаясь выпить каждую слезинку. Я
не хотел, что-бы она плакала и одновременно мне это нравилось. Её первые слёзы
открыли мне её настоящую. Ту, которую я и полюбил. Ту которую я помню и люблю.
-Заканчивай. -сказал я Олесе накрывая её плечи полотенцем.
Мне не понравились эти воспоминания. Я пытался, хотел от них избавиться навсегда.
Забыть слёзы жены, забыть её настоящую, забыть, что люблю её. Забыть. И не забывать
никогда.
Я взял Олесю за плечи, поднял на ноги, укутал получше полотенцем и обхватив руками
за талию вытащил из ванны. Она повисла на мне, крепко обхватив руками шею и
смотрела прямо в глаза, в упор. Бляха, какие же у неё красивые глаза, две синие
планеты настоящей жизни и счастья. И боли. В её глазах я увидел вдруг много боли.
Слишком много для одного человека.
-Прости. -прошептала она, не отводя глаз, -Нальешь мне коньяка? Холодно...
Я подхватил её за попку и приподнял, она, повиснув на мне, все так же обвивая
руками шею, закинула ноги мне за поясницу. Гипнотически нежный, глубокий взгляд
казалось пытался пробиться внутрь меня, в мою душу, искал вход прямо в сердце. Мне
вдруг стало её жалко. Боль, щемящее чувство тоски и желание счастья в её прекрасных
глазах вдруг подсказали мне ответ на вопрос. Я понял, что ей здесь нужно и мне стало
её жалко. Что-то, что она давно вычеркнула из своей судьбы, что сломало её и
выкинуло на обочину жизни, вдруг вновь всплыло в её памяти. Вновь растревожило
душу и мешало спокойно жить. И причиной всего этого, каким-то образом являюсь я.
Память жестокая, подлая тварь, она не спрашивает место и время, режет, крамсает на
куски острым лезвием воспоминаний, когда захочет, когда совсем не ждёшь. Как не
старайся спрятать в себе воспоминания, они найдут выход, пробьются рано или
поздно, как не ухаживай за огородом, а ростки сорняков прошлого все равно вылезут,
воруя соки у цветов. Она искала во мне соучастника, то что нас объединяет неведомым
образом. Она искала помощь, а помощь требовалась мне самому.
Я принёс её в комнату, опустил на все ещё лежащие на полу одеяла и ушёл на кухню.
Взял со стола начатую бутылку коньяка, достал две рюмки из навесного шкафчика,
остатки шоколада из холодильника и лежащий на блюдце уже подсохший, порезанный
на дольки лимон. Со всем этим я вернулся в комнату. Олеся все так же сидела на полу
на нашей импровизированной постели, на ней уже была знакомая мне футболка, а
полотенце обматывало мокрые волосы.
-Прости. -вновь зачем-то повторила она.
-За что? -спросил я, раскладывая все принесенное с кухни тут же на полу.
-Не знаю. -пожала она плечами, -Сорвалась.
-Любой однажды срывается, рано или поздно обязательно. Нельзя быть все время
сильным, как не старайся. Что у тебя случилось?
Я разлил по рюмкам коньяк и разломал на дольки остатки шоколадной плитки. Затем
взял обе рюмки и протянул одну Олесе.
-Так что?
Она взяла рюмку и выпила все содержимое в три глотка. То, что произошло дальше,
как она скривилась, выпучила глаза и жадно стала хватать воздух ртом, подсказало
мне, что употребляет она не часто. Я сразу взял с блюдца подсохшую дольку лимона и
отправил ей в рот.
-Жуй, лимон перебивает. Шоколадку?
Она молча закивала головой, сдерживая выступающие на глазах слезы, практически
выхватила у меня протянутую ей шоколадку и сунула в рот.
Вслед за ней выпил и я, взял дольку лимона, но закусить не успел, Олеся
придвинулась ко мне и просто влепила поцелуй. Всего несколько секунд, балансируя
на тонкой грани невинно-безобидного, но при этом чувственного до дрожи в каждом
атоме тела.
-Ещё налей. -с хитрой улыбкой сказала она, отстраняясь от моих губ.
-Ты опять мне не ответила. Что тебе от меня нужно?
Она вздохнула и отвела свой ангельский взгляд в сторону.
-Просто тогда, в твой день рождения, когда я приехала к тебе, -она грустно улыбнулась
и вновь направила на меня свет своих маленьких синих планет, -Я тогда поняла, что
тебе нельзя быть одному. Никак нельзя, я знаю. В таких ситуациях быть одному,
наедине со своей болью это умереть. Я знаю.
Я разлил по рюмкам коньяк и протянул одну Олесе, она взяла и продолжила:
-В такое время рядом нужен кто-то обязательно. Кто не будет жалеть или корить, кто не
будет принимать чью-то сторону, кто выслушает если нужно или просто не даст
наломать дров сгоряча. Я знаю, поверь. Нужен тот, кто вытащит тебя из дерьма, в
которое тебя втаптывают, нужен. Кто удержит тебя на свету.
Я понял, она такая же, как и я. Мы соучастники. Нас объединяет дерьмо, в котором нас
пытались утопить.
-Кто тебя вытащил?
Она опустила глаза.
-Врачи. -тихо сказала, не глядя на меня и залпом опустошила рюмку.
Спасибо, доктор.
Телефон вновь зазвонил. Он достал его из кармана, нажал кнопку отмены звонка и
швырнул на панель приборов. Жена доставала со своими звонками и сообщениями
уже который день. Задолбала, сука!
Он не ночевал дома уже почти неделю. Подумаешь встретился с одноклассниками,
побухали пару дней. Истеричка хренова! Подумав немного, он взял телефон и
переключил в беззвучный режим. Сегодня он совсем не хотел разговаривать с женой и
что-то выяснять. Не потому что обижался, а больше из-за того, что планировал
попытаться замутить наконец с этой молодой докторшей педиатричкой, которую возил
по вызовам. Если не получится, думал, тогда и помиримся с женой, а то яйца уже ноют, нужно сбросить накопившееся.
Дверь подъезда наконец распахнулась и на крыльце появилась врачиха. Молодая
блондинка, на вид еще девчонка, худощавая невысокая. Если приглядеться, то хоть и с
трудом, можно было догадаться, по уже появлявшимся морщинам на усталом,
начинавшем стареть лице с обилием косметики, что она не так уж молода. Но он был
рад, что ему досталось работать хотя бы с ней, остальные врачихи были далеко за
сорок, а эту можно и отодрать разок если что. Так он подумал, когда увидел её в
первый день работы и сразу стал, как он сам говорил друзьям и другим водителям в
поликлинике, окучивать доктора Светлану Валентиновну на предмет секса.
Водилы посмеялись над его идеей отыметь её, мол ничего не выйдет. Светка
замужем, двое детей и все такое. Ничего и не таких недотрог ломали и в койку
укладывали! Хотел даже поспорить с мужиками, но не стал. Доказывать им что-то не
видел смысла, но азарт трахнуть недоступную докторшу остался. Он не привык к
бабским отказам.
Он работал водителем в детской поликлинике временно, родственник устроил на своё
место пока сам был в отпуске. Поначалу он не особо обрадовался этой временной
работе, но, когда увидел, что придётся возить Светлану Валентиновну, самого молодого
врача в поликлинике, согласился. И с первого дня включил все своё обаяние, от
которого пало много девчонок с раздвинутыми ножками. Тем более в очередной раз
сильно поссорились с женой и секса на горизонте не предвидится как минимум
неделю. А Светка вроде, как и не против, смеётся над его шутками, даже самыми
дурацкими, поддерживает разговор, да и просто симпатизирует, по взгляду понятно.
Это распаляло, заводило ещё сильнее. Азарт трахнуть её рос и крепчал.
Он разглядывал её, нагло бестыже пялился и раздевал глазами, давая понять, что
хочет её. Грудь, пусть и небольшая, но вроде не обвисшая хоть и дети есть, задница
нормальная, да и вообще стройная вроде, миниатюрная даже, на девочку похожа.
Мордашка так себе конечно, да и хрен с ней, страшнее баб трахали и ничего. На разок
другой вполне сойдёт. От этих мыслей член наполнялся кровью и хотелось просто взять
и распластать эту докторшу прямо здесь в машине на сидении, подмять под себя. Ну
ничего, устроим вам любовь, Светлана Валентиновна, устроим.
Дверь старенькой "Волги" со скрипом открылась, прервав его мысли, вызванные
скопившейся в тестикулах семенной жидкостью, и он повернул ключ в замке
зажигания.
-Куда дальше, шеф? –спросил он шутливо, когда она села на пассажирское сиденье
рядом с ним и постарался одарить ее самой обаятельной и теплой улыбкой.
Она вдруг проснулась. Последние месяцы она жила словно во сне, дом, работа, дети,
дом, снова работа. Надоевший, затянувшийся сон. Она просто вдруг услышала крик
внутри себя: "Проснись, Света! Проснись!" Крик длинною в семь лет.
Дни и недели жизни пролетали мимо скорым поездом, а она стояла на перроне
отставшим пассажиром, с багажом, но без билета. Вокруг сновали и суетились другие
пассажиры, приезжали, уезжали, поезда жизни доставляли их из пункта А в пункт Б, их
встречали и провожали родные и любимые, они плакали, смеялись, они жили. А она
стояла одна. Совсем одна и никак не могла понять, в какую сторону ей нужно двигаться
и нужно ли вообще. Она застряла на этой станции.
Дома в семье было все плохо, там не было любви и счастья. Она не любила своего
мужа, давно не любила и вдруг поняла, что не в силах больше это скрывать и
притворяться. Не в силах больше играть в семью, играть в счастье и фальшивую
любовь. Ну нет этого счастья, нет любви. Она не любила его уже давно. Поняла это ещё
до свадьбы, семь лет назад. Дура! Нужно было тогда быть смелей! Тогда семь лет
назад. А она тогда испугалась.
Она была студенткой, когда встретила его. Одна, в чужом городе, который никак не
хотел её принимать. Он появился в её жизни вдруг, случайно, но именно тогда, когда ей
это было нужно. Тогда, когда разочарование от самостоятельной жизни уже достигло
критической отметки, когда хотелось все бросить и послать к дьяволу. Она оказалась
абсолютно не готовой к этой взрослой жизни. Она привыкла жить решениями
родителей, советами и наставлениями старшей сестры Ирины и вдруг этого не стало.
Без этого она не знала, как жить, как принимать решения самой, как это иметь своё
мнение. Она этого просто не умела, не научили. Друзей не было, подруг, которым
можно доверять не было, любовь обернулась болью, её просто использовали и
бросили как одноразовый контрацептив. Ей не с кем было даже поговорить, открыться.
Хотелось просто сдохнуть здесь и сейчас. Но появился он.
Познакомились банально, в клубе. Она была с подругой, соседкой по общежитию,
шикарной жгучей брюнеткой с потрясающей точеной фигуркой. Молодой напуганный
воробей рядом с красивым чёрным лебедем. Она была лишь дополнением общества
красотки, словно нелепый аксессуар подчеркивающий достоинства и грацию лебедя.
Так проходили их каждые выходные. Каждые выходные подруга купалась в море
мужского внимания, изредка вспоминая о ней и пытаясь с кем-нибудь познакомить. С
кем-нибудь из тех, кто не подходил ей самой. Воробьев принято подкармливать
крошками.
Но он вдруг все изменил, начал играть не по правилам, наперекор. Он обратил
внимание на НЕЁ. Только на неё. Не из жалости, нет. Он смотрел на неё горящими
глазами, откровенно флиртовал, пытался впечатлить, очаровать. Она боялась, искала
подвоха. Боялась подпустить его близко, довериться. Заноза в сердце после неудачной
любви ещё саднила и напоминала болью, что отношения бывают крайне жестокими.
Она ещё не забыла, как полюбила, как подарила мужчине своё сердце, пыталась
подарить, была готова на все. Но её сердце оказалось ненужным, отвергнутым, её
чувства оказались на хрен не нужны. От неё взяли только тело, только её
девственность, её чистоту. Первый опыт оказался поганым. Физически ей было все
равно, не так уж цеплялась она за свою невинность, морально было хуже, ощущение,
что отымели не тело, а душу. Трахнули, кончили и выбросили. Отношения бывают
крайне жестокими, когда нужны только одному. И она боялась повторения, очень
боялась.
Он это знал, не давил, не торопил, но и не отступал. Был рядом, старался окружить
теплом и нежностью. Он ждал её. Ждал и делал все, что-бы она доверилась ему. И она
сдалась. Он был ей нужен в этом чужом городе. Он стал ей другом, он заменил ей
подруг, она влюбилась наконец. Он поддерживал её во всем, во всех ситуациях, что бы
не случалось он был на ее стороне. Проблемы с учебой, непонимание или конфликты с
одногруппниками, он никогда не выяснял права она или нет, он просто был за нее. И
именно это она в нем полюбила.
Когда она поняла, что больше не любит? Она не помнила. Первые мысли об этом
стали возникать у нее в голове еще до свадьбы. Люблю, не люблю, привычка, устала,
влюбленность… Мыслей становилось все больше, сомнений в будущем их отношений
тоже. Она думала о расставании как о неизбежном все чаще. Тогда она впервые
струсила. Струсила признаться ему во всем, рассказать. Он видел, чувствовал все её
сомнения. Пытался выяснить все, поговорить, обсудить, он хотел все исправить, черт
побери. Потерять её он не мог себе позволить. Он любил её. Безумно любил.
Тогда, семь лет назад у неё не хватило духа все оборвать. А вскоре они узнали, что
станут родителями и ей уже было не до этого. Свадьба, беременность, рождение
дочек-двойняшек, их жизнь круто изменилась, давая им шанс все исправить, все
наладить, давая ей шанс ПОЛЮБИТЬ.
Он любил её. Любил все сильнее с каждым днем. Любил и страдал. Видел, что-то не
так, подкоркой чувствовал, душой, сердцем, что она не любит. Семь лет старался
добиться, вернуть её любовь и… сдался. Просто устал бороться и сдался. Она подарила
ему любимых дочек, семью, но не смогла подарить свою любовь. Не смогла полюбить.
Дура! Нужно было тогда быть смелей! Тогда семь лет назад.
-Куда дальше, шеф? –прервал её тяжкие мысли голос водителя Саши.
Хороший вроде парень, улыбается ей всегда, видно, что заигрывает. Черт, как же она
отвыкла от этого, от мужского внимания. Забыла уже когда последний раз с ней вот так
флиртовали, как это приятно.
-Аскольдовцев восемь корпус два. –назвала она адрес сверившись с блокнотом,
-Последний вызов на сегодня вроде.
Она вдруг проснулась. Поняла, что еще способна нравиться мужчинам. Еще не все
потеряно, пронеслось в голове, мне всего двадцать девять, можно попытаться все
изменить. Сестра Ирина все-таки права, нужно жить для себя наконец. Не для семьи,
не для детей, не для работы, а для себя.
Рано, слишком рано все произошло. Слишком рано появились дети, семья. Не успела
для себя пожить, в своё удовольствие, совсем не успела, господи. Все подруги с
завидной регулярностью выкладывают в сеть сотни фото своей счастливой беззаботной
жизни, кто на море, кто в Париже или Египте, отдыхают в клубах и ресторанах, крутят
романы, заводят любовников. Даже старшая сестра, купается в любви и внимании
мужчин, меняя их как перчатки. А что она? Работа, дом, дети, работа дом, дети.
Никакого просвета или перспектив. Максимум, что ей дано это ежегодный отпуск с
детьми в деревне у родителей мужа. Она устала от всего этого. Ей хочется море,
Парижа, Египта, клубов и ресторанов, романов и любви. Права всё-таки Ирина, ох как
права. Нужно наконец жить для себя. Не для детей, семьи или работы, а для себя.
-Приехали. –вновь прервал её размышления водитель Саша.
Она повернулась к нему. Нежно улыбаясь он смотрел ей в глаза. Пристально, нагло,
по-мужски. Он вдруг притянул её правой рукой за шею и поцеловал. Поцеловал
осторожно. Она замешкалась на секунду, в груди предательски затрепетало, как тогда, семь лет назад, первый долгожданный поцелуй мужа. Она ответила на поцелуй.
Несколько минут их губы не отпускали друг друга. Затем он вдруг слегка отстранился и
все так же рукой притянул её голову к своему паху. Мгновение и её рот оказался занят
его членом, а еще через полминуты наполнился семенем.
-Спасибо. –услышала она, поднимаясь и вытирая с губ сперму рукавом своего
белоснежного медицинского халата.
Она рванула дверцу автомобиля и резко вышла, направляясь к подъезду. В голове
билось только одно слово, СПАСИБО…
Она не помнила, как добралась домой. По пути автоматически купила дочкам два
"киндер-сюрприза", это был ежедневный ритуал. Все сделала словно на автопилоте.
Попав домой сразу была атакована дочками, муж забрал их из садика и уже успел
покормить, о чем они втроем со смехом и отчитались вернувшейся с работы маме. Она
это плохо помнила, голова была забита до отказа совсем другими переживаниями. В
тот вечер она выпила полбутылки припасенного мужем коньяка, просто, чтобы ни о
чём не думать, забыться. Хотелось просто исчезнуть, перестать существовать. Спрятать
себя от мужа, от детей, от всех. Спрятать свой стыд.
Уже засыпая, она услышала сигнал мобильника, пришло смс. «Мне понравилось как
ты сосёшь мой член. ;-) Повторим? Ты увидишь меня в деле крошка.»
Откуда он взял номер моего телефона? Как же пошло это всё, ужасно пошло!
Она уснула даже раньше дочек, просто отключилась от всего происходившего вокруг.
Ей хотелось хоть как-то заглушить идиотское СПАСИБО стучавшее в голове в ритм
бешено колотившегося сердца.
В половине девятого утра она уже была возле поликлиники. Хотела прийти пораньше,
чтобы не столкнуться с ним, но закон подлости нарушить не удалось. Все водители
стояли на крыльце служебного входа поликлиники, курили, что-то живо обсуждали, как
всегда. Он тоже был там. Опустив глаза, она попыталась как можно быстрее
прошмыгнуть в дверь мимо собравшихся мужчин. Он не поздоровался, лишь
улыбнулся и отвернулся дальше разговаривать. Она ему была более неинтересна и
даже слегка разочаровала, слишком просто, слишком. Неинтересно.
В два часа дня, старенькая «Волга» вновь повезла их по адресам больных детей,
работа есть работа. Она и хотела этого избежать, избежать его общества, но все другие
машины уже были заняты. Она еще не знала, что все водители поликлиники теперь
совсем не прочь «покатать» доступную докторшу.
Он даже не стал далеко отъезжать от поликлиники, просто заехал за стоявшие рядом
гаражи и заглушил мотор. Улыбаясь, не говоря лишних слов, он по-хозяйски кивнул ей
указывая на свою промежность и расстегнул молнию на джинсах. Она секунду
помешкав, наклонилась и приняла в рот еще вялый, пахнущий мочой член.
Нужно жить для себя наконец. Не для семьи, не для детей, не для работы, а для себя…
Музыка.
Она тогда жила в Питере. Красивая, послушная девочка Олеся. Радость и гордость
родителей, самая умная и прилежная ученица в классе, любимица всех.
Ей нравилась музыка. Очень нравилась. Абсолютно любая музыка, грустные баллады,
классические переливы, весёлые хиты однодневки и заставляющий думать джаз, она
все это впитывала как губка. Пела и танцевала дни напролет. Музыка была для неё
жизнью, воздухом. Её личным наркотиком, её удовольствием и счастьем.
Музыка позволяла ей не замечать, как родители управляют её маленькой жизнью,
лишают права выбора и голоса. Как она существует по придуманному ими шаблону.
Она любила их, любила маму, папу и старшую сестру. Верила им, верила их словам и
решениям. Родные не могут обмануть, они умнее и опытнее, а значит правы. Она жила
под музыку и мечтала жить так всегда. Обычные детские мечты.
Родители конечно же заметили любовь дочери к мелодии и отдали маленькую
девочку в музыкальную школу. Её не спрашивали, просто привели и сказали учиться.
Обычная родительская любовь.
Она с азартом познающего мир ребёнка увлеклась учебой, готова была сутками
терзать купленное для этого родителями старенькое пианино. Ей нравилось извлекать
мелодии из этого чёрного лакированного аппарата, заставлять его петь. Петь так, как
хотелось только ей. Музыка теперь зависела от неё, она сама стала музыкой. Грустной и
мелодичной, когда не было настроения, зажигательной и весёлой, когда не было
повода грустить. Девочка, ставшая музыкой.
Она растворилась в музыке, жила в ней. Это помогало ей не видеть всего
происходящего в их большой семье. Не замечать, как все чаще ругаются родители, как
более успешный и богатый друг семьи все чаще приходит в гости к маме, как они
закрываются в комнате, когда папы нет дома и как счастлива после этого мама, как
папа все больше и чаще выпивает, как старшую сестру выдают замуж за нелюбимого,
но богатого, как папы вдруг не стало в их доме, как мама вдруг запретила им даже
вспоминать о нём. Лишь музыка помогла ей пережить всё это, лишь музыка.
Заканчивая школу, она не собиралась расставаться с музыкой. Музучилище,
консерватория, такой ей виделась дальнейшая жизнь. Обычные детские мечты. Но
мама и живший теперь с ней друг семьи, претендующий почему-то на роль папы,
решили по-другому. Музыка казалась им делом не серьёзным и самое главное
неперспективным и не прибыльным. Обычная взрослая прагматичность.
И вдруг музыка пропала, стала исчезать из её жизни. Звуки и мелодии, что еще
оставались в душе ребёнка, были полны трагизма, слёз и горя. Она мечтала покинуть
бывший когда-то родным дом, он стал для неё адом. Её терзала тайна, заставляла
плакать по ночам и не приходить домой, страшная ужасная тайна.
Лишь однажды она призналась старшей сестре, открыла все. Со слезами она
рассказала ей, что появившийся вдруг в их жизни мамин друг, стал относиться к ней
совсем не как к дочери, даже не как к ребёнку. Его больше привлекали проявлявшиеся
девичьи формы, её растущая грудь, оформлявшаяся попка. Она не была для него
дочерью, она была его желанием. А однажды, пока мама была на работе, он, изрядно
выпив, просто вошёл в её комнату, закрыл крышку пианино и заставил её встать на
колени. В тот вечер она чистила зубы и полоскала рот казалось бесконечно, ревела от
обиды и боли, сдирала десны в кровь закрывшись в ванной и чистила, чистила,
чистила. Она плакала, мечтала, что однажды вернётся папа и защитит её. Она знала,
верила, папа её не обидит. Она ждала его. Обычные детские мечты.
Лишь сестре она открыла эту тайну и пожалела. С ужасом она узнала, что сестра
пережила подобное давно и не видит в этом ничего страшного, стареющая мама уже
давно не интересует друга семьи, он пришёл жить к ним не как отец. Просто теперь
старшая сестра стала замужней, и он переключился на неё, ещё совсем девчонку.
Обычная взрослая "любовь".
Это так и осталось их с сестрой тайной. Так она думала. Но однажды, придя к сестре, она уже не помнила зачем, просто старалась реже быть дома, она застала лишь мужа
сёстры. Он знает её тайну, она сразу это вдруг поняла, знает. Пыталась сопротивляться, пыталась, но звонкие, обжигающие пощечины поставили её на колени и заставили
вновь пережить две минуты ада. Она сидела на полу и вытирала слёзы рукавом, слёзы
вперемешку со слюной и спермой. Но мужу сёстры этого было мало. Превосходство
над этой шестнадцатилетней девчонкой возбуждало, наполняло его силой. Её
унижение и беззащитность лишь еще больше распалили его. В тот день она узнала, что
такое анальный секс. Она уже не плакала, слез не было. Молча лежала на животе
закрыв лицо руками, стараясь, мечтая отключиться, не чувствовать стыд и боль,
причиняемые ей пыхтящим сзади, потным от похоти мужчиной. И лишь шептала про
себя: «Папа, папочка, помоги. Прошу тебя, папа...»
Обычное детское горе.
Ни мама, ни сестра не смогли её защитить, даже не пытались. Они просто сделали
вид, что ничего не произошло, все хорошо и естественно. Для них виноватой была она
сама.
В ту же ночь она ушла из дома, уехала к бабушке в деревню, родителям отца. Просто
сбежала. Мама и сестра ей этого не простили, они вычеркнули неперспективного отца
из своей жизни и требовали от неё того же. А она их предала. Обычная взрослая
жестокость.
Отца она не застала, его уже не было в этом мире, он не мог её защитить. Он слишком
сильно любил её маму и не смог пережить предательства. Он любил её, любил дочек,
продолжал любить и после измены мамы, после развода, любил. Эта любовь и убила
его. Слишком много себя он вложил в свои чувства, не оставив себе ничего.
От него остались лишь письма, много писем к любимым дочкам. Маленькие листочки
бумаги, содержащие безумную любовь и теплоту, боль утраты и нежность. Она
перечитывала их миллион раз, каждое слово, каждая буква рассказывали ей о том,
чего её лишили, что у нее украли. О детстве. Обычном детстве с любящими мамой и
папой. Она не получала этих писем, мама методично и зло отправляла их обратно, она
решила все за них. Решила, что муж не давший ей богатой жизни, не достоин быть
отцом. Она наказывала его за то, что не любила, за то, что он не оправдал её надежд, за то, что он не простил ей предательства.
И тогда она возненавидела свою мать. Возненавидела сестру. Возненавидела свою
насквозь фальшивую семью. Обычная детская ненависть. Настоящая.
Она вернулась в Питер. Вернулась, чтобы жить по-новому. Жить наперекор
извращенным представлениям о жизни родных. Чтобы найти то, чего в её семье не
стало с уходом отца, любви, настоящей искренней любви. И она влюбилась. Честно,
искренне, по уши.
Первая любовь захлестнула её ураганом и заставила забыть обо всем, о матери,
лишившей её детства, о сестре, предавшей её, о мужчинах, использовавших её тело.
Она забыла обо всем, для неё существовал лишь он. Он подаривший ей любовь,
надежду, научивший вновь мечтать и жить. Он, вернувший в ее жизнь музыку.
Обычная, сжигающая все на своем пути первая любовь.
Он был музыкантом и за его музыку она готова была простить ему все на свете,
алкоголь, наркотики, назойливых поклонниц. Лишь бы быть с ним и его музыкой. Они
любили как сумасшедшие, до дна, до последнего вздоха, до изнеможения.
Все вокруг считали, что они не пара, совсем не пара. Он малоизвестный музыкант, она
студентка-психолог. В их пару никто не верил. Мать, сестра, его друзья, казалось все
вокруг против их любви. Он всего лишь музыкант, это всё не серьёзно - твердила мать, он не даст тебе хорошей, достойной жизни - вторила ей сестра, вы и ваши дети умрете
в нищете - кричали они хором. Они не видели в их любви богатства и достатка, не
видели даже перспективы или намёка на это, а значит таких отношений быть не
должно. Им было чуждо то, во что она глупая наивно верила, сама любовь.
Но музыка любви в её сердце была громче, она заглушала всё лишнее. Она не
слушала их, ей было плевать. Несмотря ни на что, они были вместе, у них была музыка.
Всё закончилось однажды. Она два года пыталась забыть тот день. День её смерти.
День, когда умерла музыка. Забыть и навсегда вычеркнуть из своей жизни. Ей это почти
удалось, но я каким-то образом растревожил её память, разбудил.
Это случилось за несколько дней до свадьбы. Она летела домой окрыленная
неожиданной новостью, летела, чтобы поделиться ей с любимым, они мечтали об
этом, ждали. Но дома застала в постели его и свою сестру. Обычное, самое обычное
предательство.
Сестра с матерью не скрывали, это был их замысел, они считали, что спасают её
неразумную от ошибки, оберегают, открывают глаза. Убивая её, они надеялись на
лучшее для неё же. Обычная жестокость.
Врачи спасли тогда Олесю, вытащили с того света. А вот её неродившегося ребенка не
смогли. Олеся об этом никому так и не рассказала, ни мать, ни сестра, ни он, так и не
узнали, кого убили. Больше Олеся их никогда не видела, они умерли для неё. Как
умерла её музыка.
-А здесь, в Мурманске как оказалась?
Олеся посмотрела на меня и протянула пустую рюмку. Я взял её, чтобы наполнить, но
бутылка оказалась пуста. Мы все так же сидели на полу, на куче одеял и подушек.
-Здесь тётка моя живёт, сестра отца. Вот я и рванула на севр. Да мне и не важно было
куда, лишь бы уехать, хоть на край света. Лишь бы подальше от этих...
-У нас коньяк закончился. -сказал я, показывая ей опустошенную бутылку.
-Я засыпаю уже. Может тихий час устроим? Немного поспим, а потом в магазин за
продуктами съездим, давай, а?
-Давай.
Мы были уже изрядно пьяны. Не привыкшая к возлияниям Олеся поплыла давно, я
пока держался, но то, что пил я уже много дней подряд давало о себе знать. Мы легли
рядом, просто тут же на полу.
-Обними меня, пожалуйста.
Я обнял её, крепко прижав к груди. Через пять минут она уже мирно спала, по-детски
счастливо улыбаясь во сне.
Странная штука жизнь, странная и несправедливая. Она постоянно испытывает людей
устраивая экзамены на человечность. Одних бесконечно бьёт и ломает, пытается
утопить в дерьме, но они несмотря ни на что остаются чистыми и светлыми людьми.
Другим даёт всё, любовь, семью, детей, счастье, а они не ценят и сами ищут помойку
что бы вымазаться. Жестокие экзамены.
Или может это бог и это он пишет чужие судьбы как романы? Я никогда не верил в
бога, не получилось. Да и как поверить? Если всё, что происходит это по его божьей
воле, то он, извините, та ещё сволочуга.
Олеся спала. Чистый, светлый человечек, достойный счастья и любви. Только вот сука-
жизнь, судьба и сценарист всевышний так не считают.
Я крепче прижал её к себе и закрыл глаза.
Из ноутбука мерно лилась музыка, потрясающей красоты мелодия, которая по своему
трагизму как никакая другая подходила сейчас под царившую атмосферу горя.
-Седьмая симфония. –сказала она тогда, в день нашего знакомства, -На мой взгляд,
самая лучшая вещь Бетховена.
Два человечка.
Два человечка, он и она, жили на свете не зная друг друга. У каждого была своя жизнь, свои мечты и планы, каждый шёл своей тропинкой намеченной судьбой. У каждого она
была своя, эта самая судьба. И на внутренний вопрос, кто я? Каждый мог ответить, я это
Я.
Тропинки вели их вперёд. Петляя вправо и влево, то поднимаясь в гору, то вдруг резко
спускаясь, но всегда вперёд. Сквозь чащи и заросли невзгод, колючие кусты несчастной
любви, спотыкаясь об обиды и предательства, согреваемые редкими лучами счастья,
они шли вперёд.
Иногда их тропинки пересекались с другими, чужими тропами, дорогами и даже
шоссе. Просто пересечения, случайные перекрёстки.
Им было суждено встретиться, этим двум человечкам. Просто, однажды, нечаянно
встретиться. Их тропы вдруг слились в одну и дальше они пошли вдвоём, рука об руку, два человечка, он и она.
Они встретились в ночном клубе, просто увидели друг друга, он увидел её, она его.
Всего один взгляд меняющий жизнь. Жизнь двух человечков. Их окружала сотня тел,
лиц и судеб, но они видели лишь друг друга той ночью. Существовали лишь они двое.
Кто, как и зачем свел их тропки в ту ночь вместе и соединил, они не знали. Для них
главное, что были они теперь вдвоём, перестали быть одинокими странниками.
Поначалу их тропа была узкой неудобной, казалось слишком тесной для двоих
путников. Но они шли вперёд и не просто учились быть вдвоём, а старались помогать,
поддерживать друг друга на общем пути. Учились идти вдвоем в одном направлении,
одной дорогой. Это был их путь, путь двух человечков. Я, превратилось в МЫ.
Их тропа превратилась в дорогу. Самую настоящую дорогу, со своими правилами, по
которой мало идти, её нужно строить. Строить самим, прокладывать путь дальше.
Мосты, перекрёстки, остановки, дальше дорога зависела лишь от них. И они строили.
Сбивая руки в кровь, порой падая от усталости, они прокладывали свой путь.
Первый поцелуй, первая ссора, их первая ночь, они строили свою дорогу участок за
участком, по метру продвигаясь вперёд.
Просто мы, превратилось в МЫ СЕМЬЯ. Их стало четверо, дорога становилась все
шире, они сами с усердием делали её такой, обустраивали. Их любовь, их путь
подарили дороге ещё двух шедших теперь рядом путников. Двух маленьких
человечков.
Их путь становился все радостнее, все счастливее, все комфортнее. Вчетвером они не
замечали километров, весело продвигались вперёд по уже превратившейся в шоссе
дороге, стараясь соблюдать правила и не попадать в аварии.
Они строили семью, свою семью. Он, она и дочки-двойняшки. Четыре человечка.
Казалось им все нипочем. Они строили свою семью, со своим счастьем, своими
ошибками, своими ночами и солнечными днями.
Но однажды случилось то, к чему их семья оказалась не готова. Она засомневалась. В
правильности пути, в верности направления. Ей вдруг стало казаться, что другие дороги
лучше, там прочнее покрытие, там выше скорость и нет ограничений. Ей хотелось
лететь по шоссе на полном газу, уходить в неуправляемые заносы, рисковать. Ей
казалось, что в её жизни ещё есть нерастраченные силы и она может двигаться с
большей скоростью чем предписывали правила. Попутчики мешали ей, они тормозили
её, не давали вырваться вперёд. Они гасили появившуюся жажду скорости.
Они вдруг заметались по дороге, перестраиваясь из ряда в ряд, нарушая правила,
искали остановки, передышки. Входить в повороты становилось все труднее. Она
рвалась вперёд, на другое, новое шоссе. Он пытался обустроить привычный, их
семейный путь. Она пыталась вернуть своё свободное Я. Он искал шанс сохранить их
МЫ.
В панике они проскочили перекрёсток на красный свет, упустили из вида
предупреждающие знаки. На крутом вираже их выбросило с главной дороги на
обочину и обратного пути не было.
На опустевшем шоссе осталось двое. Двое забытых, преданных родителями, не
знающих дороги и правил путешественников. Два маленьких человечка. Итог ИХ
трудного пути.
День рождения смерти.
Пока я выгружал пакеты с продуктами из багажника, Олеся рассчиталась с таксистом.
Была уже почти полночь, ехать в гипермаркет на ночь глядя была её идея. Я долго не
соглашался и сопротивлялся променаду за покупками, я вообще не собирался в
ближайшее время покидать квартиру, когда хочется сдохнуть не до шопинга. В моих
планах было просто лежать и продолжать пытаться убить себя подручными
средствами, алкоголем. Олеся приводила множество, как ей казалось, веских
аргументов, пустой холодильник, отсутствие в квартире даже хлеба, просто нужно
прогуляться и проветриться наконец. Ни хлеб ни любые другие продукты мне на хрен
были не нужны, я согласился только после угроз доставать меня и выносить мозг до тех
пор, пока мы все-таки не смотаемся в магазин. Проверять шутит она или нет я не стал, и
мы поехали.
Сначала мы заехали в кафе и поужинали. Мне есть не хотелось абсолютно,
алкогольное отравление убило аппетит напрочь, хотелось только пары бокалов пива,
подлечить пытающуюся взорваться голову. Но моя неугомонная спутница и тут
проявила упрямство и заставила заказать еще и, хотя бы салат. В итоге мы съели по
цезарю, я с курицей, она с креветками, я заправился наконец пивом, легче голове
кстати не стало, а Олеся выпила зеленого чая. Она не переставала меня удивлять.
Затем мы целый час бродили по огромному ангару, называемому гипермаркетом,
совершали покупки. Олеся по-хозяйски сновала между стеллажей выбирая нужное, а я
покорно катил вслед за ней тележку. Первым делом мы конечно посетили продуктовый
отдел, это и было нашей основной целью. Олеся отбирала нужные продукты,
тщательно проверяя срок годности на каждой упаковке и складывала все в тележку,
периодически интересуясь моими предпочтениями в еде. Основным критерием при
отборе продуктов была простота и легкость в приготовлении. Что бы мне не пришлось
при необходимости заморачиваться с готовкой. Вообще я люблю и умею готовить,
делаю это очень даже неплохо, просто сейчас у меня был сложный период в жизни.
Маленькая смерть-период, когда обычно только пьют, а не готовят. Поэтому Олеся и
отбирала именно такие продукты, ничего лишнего.
Посетить отдел алкоголя не удалось, в Мурманске приобрести горячительное можно
только до девяти, да и Олеська всем видом показала, что против приобретения какой
либо выпивки . Ну и ладно, коньяк у меня еще был в запасе.
Уже по пути на кассу, Олеся напомнила мне о том, что чайник у меня в квартире
накрылся медным тазом и я собирался приобрести недорогую замену усопшему в виде
термопота. Пришлось разворачивать тележку и возвращаться в гущу стеллажей, искать
отдел бытовой техники.
Со стороны мы не представляли из себя ничего необычного. Стандартная молодая
пара совершает покупки, обычнейшая картина. Олеся как заправская жена тщательно
выбирала необходимые продукты, попутно вспоминая, что требуется, укоризненно
качала головой если я вдруг пытался взять то, что она считала необязательным. А я, как
и все мужья понуро катил за ней тележку с продуктами. Самая обычная
среднестатистическая семья.
Вся нелепость и сюрреализм ситуации были в другом. Мы не были мужем и женой, не
были друзьями или родственниками, мы и парой то не были как таковой. Если бы тогда
у нас спросили кто мы друг другу и мы ответили честно, как есть, нам никто не поверил
бы. Я и сам думал раньше, что такого не может случиться в принципе ни с кем, ну
только если в какой-нибудь грустной комедии, но это не считается. Дело в том, что
Олеся была проституткой, а я был её клиентом, когда мы познакомились. Вот такая
правда.
Олеся была проституткой, девочкой по вызову. Я заказал её в свой тридцать четвертый
день рождения, двадцать третьего апреля, в три часа дня. Заказал не как подарок для
себя любимого, не для удовольствия и удовлетворения сексуальных желаний. Заказал
даже не для себя. Для жены. Точнее для мести своей жене.
В день рождения, я пил уже с утра, так, что прошел он глубоком тумане. В тот день я
узнал об измене жены. Я и раньше догадывался, был практически уверен в том, что она
мне не верна, но в тот день я получил подтверждение. От её же любовника.
Он сначала испуганно лепетал, пытаясь убедить меня, что это какая-то нелепая
ошибка, но сознаваться пришлось. Затем он слезно просил прощения, убеждал, что
был не в курсе о том, что Светлана Валентиновна замужем и вообще, это её
инициатива, это она его бедолагу соблазнила, а он не очень-то, и хотел. Этим он
взбесил меня еще больше. Я не собирался устраивать разборки, мне просто нужна
была правда. Светку жену даже жалко стало. Могла бы хоть мужика нормального в
любовники выбрать, достойного. Мало того, что водитель с её работы, вульгарнее
служебного романа не придумать, так еще и кинул её, подставил сразу как жареным
запахло. Дура баба, дура…
В общем день рождения начался так, что я запил с самого утра. Отправился в магазин, накупил коньяка и пива, приготовил легкую закуску на скорую руку и благополучно
запил.
А дальше мой воспаленный ревностью, обидой, злостью и соответственно выпитым
коньяком мозг родил идею мести. Измена за измену. Дурацкий идиотский план, что
еще могло появиться в голове пьяного и злого человека, заключался в следующем,
жена возвращается с работы и застает в нашей постели другую женщину. И не просто
женщину, а женщину в сто миллионов раз красивее и сексуальнее жены. Я очень хотел
сделать ей больно.
План я придумал, но сразу возникла проблема с его осуществлением. Таких знакомых
женщин у меня не было. Не было красивее жены, не было сексуальнее, не было даже
тех, кого можно просто застать в моей постели. К измене я как-то не готовился, ни
сейчас ни в каком-либо будущем не планировал изменять жене, любил я её, дурак.
Проблема решилась быстро. Я вдруг вспомнил, что по работе общаюсь с владелицей,
скажем так, массажного салона. Так по крайней мере указывалось в её визитной
карточке. Ничего такого, чисто деловые отношения, она обслуживала у меня свою
старенькую Митсубиши. В общем через пять минут я уже звонил и заказывал себе
девочку. Самую красивую, самую сексуальную, самую шикарную. Они приехали в три
часа дня, за час до прихода жены, как я и просил. Так мы и познакомились с Олесей.
Олеся была красива, действительно красива. Полностью и абсолютно в моем вкусе.
Среднего роста, блондинка, стройная фигурка, маленькая грудь и самое главное
потрясающе красивые глаза. На мгновение мне показалось, что она напоминает мне
кого-то. На ней была белая блузка, и темный брючный костюм, этакая
сексибизнесвумен или учительница.
-Здравствуйте! –еле слышно поприветствовала она меня, когда я забирал её из
машины.
Я не ответил, заплатил "мамочке" за два часа работы и повел Олесю в квартиру.
-Проходи, располагайся. –показал я ей жестом руки на диван в большой комнате,
когда мы вошли в квартиру, -Пить, что нибудь будешь? Есть коньяк и пиво. Тебя как
зовут, кстати?
-Олеся. Если можно, чай.
-Окей, Олеся, чай так чай. А я продолжу бухать с твоего позволения.
-Да конечно. –спокойно сказала она, -Лена сказала у вас сегодня день рождения,
поздравляю.
-Слушай, а у вас так принято с клиентами, на вы общаться? –спросил я наливая себе
очередную порцию коньяка.
-У нас?
-Ну, в смысле у проституток. Извини если обидел.
-Да нет ничего, я не обижаюсь. Проститутка есть проститутка. А на вы мне проще
начинать общение с новыми людьми особенно если они меня старше. Извини если
обидела. –она улыбнулась.
-Молодца! –я впервые за день рассмеялся, -Уела.
Вдруг ожил лежавший на журнальном столике мобильник и известил меня о
поступившем сообщении. Поздравление с днем рождения, первое за день и как потом
окажется единственное. С незнакомого номера и без подписи. Точнее подпись была.
Твой Ангел. Именно по ней я сразу понял от кого это сообщение. Это была она, моя
Фиалка. Человек, которого я много лет назад обидел сильнее всех в своей жизни,
которому сделал очень больно, чувствами которого играл и использовал, меня
поздравил лишь он. Так паршиво и тоскливо мне не было никогда, сердце завыло
раненым волком.
Она осталась там, в Петрозаводске. Я играл её чувствами, знал, что она любит меня и
играл. А она терпела. Терпела и ждала. Тогда я не думал об этом абсолютно. Фиалка
была всего лишь одной из десятка девушек в моей записной книжке, маленьким
нежным цветком из большого букета. Она знала и терпела. Стерпела даже когда я всё
прекратил раз и навсегда, когда встретил свою будущую супругу. Свою Светланку.
Стерпела и продолжила любить и ждать, я знаю. Вот и сейчас, безумно теплое
поздравление, единственное поздравление. И подпись, Твой Ангел. Теперь я знаю, как
может больно сделать тебе твоя же любовь. Прости меня, мой Ангел.
Я залпом опрокинул в себя рюмку коньяка, отломил кусок шоколада от лежавшей на
столике плитки и тоже отправил в рот. Затем открыл ноутбук и включил музыку, первое, что попалось, не выбирая. По комнате сразу разлилась потрясающей красоты мелодия,
которая по своему трагизму как никакая другая подходила сейчас под моё внутреннее
состояние.
-Седьмая симфония. –еле слышно сказала Олеся, улыбаясь, -На мой взгляд, самая
лучшая вещь Бетховена.
-Ты какая-то странная проститутка.
-Музыкальная школа. -она мило улыбнулась, -А ты, много общался с проститутками?
-Нет, ты первая у меня если честно. Просто как-то по-другому все представлялось. Ты
ломаешь все мои представления о вашей профессии.
-Ты имеешь, что-то против?
-Против чего? -не понял я вопроса.
-Нас, проституток. Меня, например...
-Нет. Я против шлюх.
Она вдруг как-то очень зло засверлила меня своими прекрасными глазками. Так зло,
что мне захотелось сгореть от стыда, провалиться сквозь землю и просто сдохнуть
одновременно. От её взгляда я на мгновение даже протрезвел.
-Я не шлюха, ясно? Я прямо сейчас отдам твои деньги, и ты извинишься, урод!
-Притормози. -я решил объясниться, -Я не называл тебя шлюхой, вовсе нет. Извини.
Проститутка и шлюха это разное, абсолютно разное. Я нормально отношусь к тому чем
ты занимаешься, это работа. А вот шлюх не понимаю и презираю. Разница в том, что
проститутка работает, а шлюха просто ****ся с кем попало, вот так. Вот, например,
жена моя-оказывается шлюха, сестра её-шлюха. Для них измена ничего не значит. Как
их назвать? Шлюхи. Измена позорнее проституции, я считаю, как ты её не оправдывай.
Если бы я ей изменил, я был бы шлюхой. И у меня было много шансов, много
возможностей ей изменить, но ведь нет, ни хрена. Я настолько люблю и уважаю её,
блять, что даже сейчас, зная, что она мне не верна, я не могу, сука, переступить через
свои чувства. Я люблю эту тварь и не хочу, не могу ей изменить. Мы пока еще семья, а я
семью с этим человеком строил не для того, чтобы ей изменять с кем попало.
Меня явно понесло, словарный понос, вызванный злостью, обидой и алкоголем,
выплескивался на мою гостью. Остановиться было невозможно, и я рассказал ей все.
Абсолютно всё и даже больше. Про себя, про жену, что узнал о её служебном романе с
водителем в поликлинике, про её сестру, бесцеремонно влезающую в нашу семью, обо
всем. Поток ругательств, пьяной злобы, ненависти и… любви к жене.
Олеся молча слушала мои пьяные словоизлияния. Мне видимо нужно было сейчас с
кем-то поговорить, высказаться. Мне не нужны были советы или сочувствие, вовсе нет.
Мне нужен был слушатель. Так получилось им оказалась проститутка.
Она молча сидела и выслушивала весь поток ругательств, злобы и обиды который я не
мог сдержать. И вдруг спросила, глядя мне прямо в глаза, прожигая светом своих синих
алмазов:
-Ты любишь её?
-Да. -не раздумывая ответил я, -Люблю, не смотря ни на что люблю. И ощущение, что с
каждым годом, днём, каждой секундой всё сильнее люблю. И знаю, что буду любить.
Буду.
Я налил коньяка себе в рюмку, резко до краёв и залпом выпил.
-Знаю, что все закончилось, знаю. И надо бы как-то постараться забыть, заглушить свои
чувства, а не могу, бля. Никак не могу её не любить, хоть ты тресни. Знаю, что она меня
не любит, давно уже не любит. Пытался как-то все вернуть, надеялся. А потом устал,
она так и не смогла меня полюбить, увы. -я снова наполнил рюмку и продолжил, -Она
просто позволила мне любить себя и мне этого было достаточно. Но любви одного не
хватило на двоих видимо. И знаешь, я ни хрена не жалею, вот ни сколько. Даже если
бы мне тогда, девять лет назад, сказали, чем всё закончится, как ***во и больно будет, я бы всё равно не отказался от неё. Время с ней это лучшее, что было у меня в жизни, честно.
Я выпил.
Я выговорился, но легче не стало. Да и не искал я облегчения, я думал лишь об одном, что дальше? Что, сука, дальше? Только этот вопрос стучал в голове, бил колоколом.
Надо девчонку отправлять, скоро жена придёт. Не буду я ей изменять, придумал
херню тоже. Как же хочется сдохнуть. Без неё, без моей Светланки мне не нужно
ничего.
Я вдруг понял, всё понял. Или показалось, что понял. Я люблю человека которого нет.
Её давно уже нет моей Светланки. Она умерла. Я любил человека, которого когда-то
узнал, принял, впустил в свою душу. И она там жила, жила памятью, той моей любимой
Светланкой. Я любил лишь образ, который не мог забыть. Я виноват, чертовски сука
виноват, что упустил тот день. День, когда она умерла. Прости меня, любимая, я
виноват.
Олеся неожиданно прервала моё падение в пропасть тяжких размышлений, в которую
меня тянули обида с алкоголем.
-Простишь? -спросила она вдруг меня, -Сможешь её простить?
-Не знаю. -я задумался, -Хотел бы, очень хотел бы простить. Но знаю, что не смогу. Если
бы она поговорила со мной, сказала, что любит другого, я бы понял и отпустил,
отпустил её. Психовал бы конечно, но отпустил, я люблю её и хочу, чтобы она была
счастлива. Если она счастлива с другим, я бы это принял, пусть так. Сам не дал ей
счастья, пусть другой, лишь бы ей было хорошо. А вот предательства принять не могу. И
не прощу, хоть и очень хотел бы простить.
-А жить с этим сможешь?
-Вряд ли. -я знал, что не смогу, -Да и как? Попытаться можно, но рано или поздно это
всплывет и все равно не даст нашей семье жить спокойно, будет медленно убивать.
Она вдруг задумалась о чем-то.
-Вам надо попытаться, дать семье шанс, попробуй жить с этим несмотря ни на что.
Ради ваших дочек. Дайте им шанс на семью. Не прощай раз не можешь, да и нельзя
прощать измену женщине. Прощая её, ты показываешь свою слабость, а вот этого уже
она же тебе и не простит. Женщины не прощают мужскую слабость. Просто попробуй с
этим жить, забыть, что ли.
Мы оба замолчали. Я обдумывал её слова, казалось бы, правильные даже слова, она
просто сидела и смотрела на меня, размышляя о чём-то своём. Тягучая тишина вползла
вдруг в комнату.
-Бля, я проститутку вызывал, а не психолога.
-И там и там оплата почасовая. –рассмеялась Олеся, тоже поняв нелепость
происходящего.
Потом вдруг опомнившись посмотрела на часы и встала.
-Пойду я. -сказала она, наклонилась и чмокнула меня в щеку, -Жена твоя скоро придёт
с работы, пойду.
-Давай.
Я уже давно отказался от своего замысла, не буду я изменять жене, не дождется. И
прощать не буду.
Уже в дверях Олеся вдруг повернулась и сказала:
-Не накосячь. Пожалуйста, не накосячь. Не делай глупостей.
И ушла.
Вот так мы познакомились. Я не думал, что увижу её еще раз.
Я все-таки накосячил в тот день. Когда жена вернулась с работы у нас конечно же
случился скандал вселенского масштаба, она забрала детей и ушла к своим родителям.
Прощать измену я ей не собирался. Помнится, все это с трудом, было выпито уже очень
много к тому времени, да и увидев её, злость накатила с неимоверной силой, сдержать
себя шансов не было. Моя Светланка умерла, а этот человек был мне чужой, совсем
чужой. Так мой день рождения и стал днем смерти нашей семьи.
Я запил. Не знаю сколько я пил, день, два, счет времени был потерян и искать его я не
собирался. Напивался, засыпал, просыпался, вновь напивался. Упасть вниз очень легко, а когда потерял хоть какой-то смысл цепляться и карабкаться вверх, вообще проще
простого. Вот я и падал.
А потом позвонила она. Сквозь тяжелый алкогольный сон, я вдруг услышал звонок
телефона. С трудом нащупал его под диваном и нажал кнопку ответа.
-Привет! –это была Олеся, -Накосячил?
-Ну да...
-Так и знала. Можно было не спрашивать. На твоем месте десять из десяти наломали
бы дров. Совсем всё плохо?
-Если разбираться, то хочется сдохнуть.
-Ясно. Сейчас приеду. –сказала она тоном, не принимающим возражений.
-Если ты по работе, то её здесь нет ты же знаешь…
-Дурак ты, считай, что я в отпуске. –засмеялась она и положила трубку.
Пока я выгружал пакеты с продуктами из багажника, Олеся рассчиталась с таксистом,
затем взяла коробку с купленным все-таки термопотом и мы поднялись в квартиру.
Потом она разбирала покупки, методично отправляя продукты то в холодильник, то в
навесной шкафчик, а я достал из заначки бутылку коньяка, две рюмки и уселся за стол.
-Подожди секунду, -с легким укором в голосе сказала она, увидев мои приготовления,
-Закусить хотя бы сделаю по-быстрому.
Она открыла холодильник и через минуту передо мной стояла тарелка с кружочками
колбасы и ломтиками сыра. Она помыла руки и села рядом со мной.
-Знаешь, -вдруг начала она задумчиво, -Я решила уехать.
-Куда? –спросил я, открывая коньяк.
-К бабуле, в деревню под Вологдой. Не хочу в Мурманске жить больше, не принимает
меня этот город, не сложилось у нас с ним.
Она грустно улыбнулась и взяла протянутую рюмку, наполненную коньяком.
-Когда поедешь?
-В воскресенье думаю. Так, что ещё два дня буду мешать тебе сдохнуть.
-Зачем уезжать? –я спрашивал просто так, я знал почему она решила уехать, -Думаешь
там получится?
-Не знаю. –она пожала плечами, -Если бы мы могли знать, что и как будет дальше в
жизни наперед, то не попадали бы во всякое дерьмо.
Мы выпили, молча, не чокаясь, каждый за своё. А потом вновь переместились в
комнату на лежавшие на полу одеяла и просто разговаривали. Разговаривали казалось
бесконечно и не могли наговориться.
Уже сквозь сон я вдруг почувствовал, как её губы и руки пытаются разбудить моё тело.
Я не стал сопротивляться, не видел смысла. Мне больше некому было бояться
изменить. Я притянул Олесю к себе. Две маленьких синих планеты, сквозь пелену слез
одарили меня своим светом. Силы иссякли лишь к утру, и мы уснули. У нас в запасе
оставалось еще два дня.
Нас ждала другая, новая жизнь. Мы не знали какая, где и с кем. Если бы мы могли
знать, что и как будет дальше в жизни наперед, то не попадали бы во всякое дерьмо.
Но мы к сожалению, не знали.
Ритуал.
Тяжело вздохнув, судья встала и направилась к двери. Вслед за ней тоже самое
сделала и молоденькая девочка секретарь. Через минуту я остался в зале один,
сопровождавший меня капитан был вынужден оставить меня и отправляться в участок.
И я и он уже прекрасно знали, чем закончится этот процесс. И судья, и секретарь тоже
были в курсе, решение было вынесено заранее и заседание не имело смысла. Все это
знали, но соблюдали, мать его, ритуал. Судья судила, секретарь записывала, капитан
страдал от похмелья, я делал вид, что участвую во всём этом. В общем было довольно
скучно.
В суд мы приехали к десяти, как и было назначено. Всё началось через полчаса,
появилась секретарь, за ней судья и процесс пошёл. Всё предполагалось сделать
быстро. Всё было уже решено, все это знали и тянуть смысла не было. Судью ждали
другие, более интересные дела, секретаря ждал чай и свежие сплетни в кабинете,
капитана ждало холодное пиво, меня ждала камера номер восемь. Скучно.
Мы все четверо понимали, смысла во всем этом нет, лишь дурацкая необходимость
соблюдения ритуала заставляла нас здесь находиться сейчас.
Судья по очереди зачитала протокол задержания, показания и обвинение и
предоставила мне шанс объясниться. Я же не видел смысла, что-то ей объяснять, о чём
и был вынужден сказать. Да, протокол написан задним числом и я его в глаза не видел, да, показания лживы от первой до последней буквы, да, обвинение абсурд. Но смысла
рассказывать об этом скучающей тётеньке в мантии я не видел. Ну не было смысла
рассказывать правду, не было. И не потому, что доказать я всё равно ничего не смогу, а
просто не хочу. Не хочу рассказывать, как руками супруги меня пытаются упрятать за
решетку, как её используют для разрушения собственной семьи, нашей семьи, как её
сестра из-за денег своего любовника лишает своих племяшек мамы и папы. Слишком
длинная история вышла бы, слишком. Марать имя своей пока ещё жены во всем этом
говне я совсем не хотел поэтому попросил дать мне уже мой срок и вернуть в камеру,
мужики ждут, да и обед пропускать неохота.
Но вдруг выяснилось, что судья женщина адекватная, она решила не терпеть то, что
бумаги составлены мягко говоря не верно, участковый Изюмов столько раз
переписывал протокол и показания, что в итоге написал полный бред где противоречил
не только сам себе, но и здравому смыслу, а местами даже законам физики. Нам всем
четверым стало ясно, что плевый десятиминутный, казалось-бы процесс затянется на
весь день. Эх, прощай обед тюремный.
Судья объявила перерыв и удалилась, секретарь убежала за порцией чая и сплетен,
капитан поехал к участковому за новыми, более вменяемыми документами и
разливным Чешским, а я, оставшись один просто лег спать, прямо на скамейке в зале
суда.
Смешно, но я абсолютно легко и непринужденно мог сейчас уйти. Даже не сбежать,
меня никто не охранял, следить за мной был назначен похмельный капитан, но судья
отправила его исправлять бредятину участкового, я мог просто встать и уйти. Спокойно
не торопясь и ищите меня потом. Мне даже захотелось именно так и поступить, просто
для того, чтобы позлить лишний раз используемую против меня систему, хоть какое-то
удовольствие от всего этого получить. Но мне было просто лень. Хотелось поскорее всё
закончить. Эту битву я проиграл и принимал поражение, вся война была ещё впереди.
Я просто решил поспать в зале суда, такое тоже не всем выпадает.
День предстоял скучный.
День ритуального жертвоприношения.
Цифры.
Он был уже довольно пьян. Выпивать начали ещё днём на работе, отмечали день
рождения сослуживца. После работы он приехал домой, но взбудораженный вином
находиться в пустой квартире он не мог. Клуб, кафе, бильярд, ему было не важно куда
ехать, лишь бы не быть одному, не быть дома. Его жилище, съёмная однушка на
окраине Петрозаводска, отталкивало царившим там одиночеством.
Он не любил быть один, совсем не любил. Целый год он стремился к этому, стремился
наконец жить один, а теперь бежал от этого. Бежал без оглядки.
Это был выматывающе тяжёлый год. Год расставания. Целый год понадобился, чтобы
прекратить, убить безнадёжно больные отношения. Расстаться с ней. Целый год
понадобился, чтобы остаться одному и понять, что как раз этого он не выносит, не
может жить один. Он отвык от одиночества, но и с ней быть больше не мог.
Пять лет они строили свои отношения, это была как им чудилось даже любовь. Они
давно жили вместе, мечтали о своём доме, о детях, о семье, о простом человеческом
счастье, быть вместе всегда. Она мечтала об этом честно и искренне, всем сердцем,
строила планы, придумывала имена их детям, она любила его и всё это, всю
дальнейшую жизнь видела лишь с ним. Он думал о том же самом. Но не с ней. Он
давно не любил её, давно.
Целый год он пытался закончить их отношения, они давно не были для него радостью
став просто обязанностью, привычкой. Привычкой жить с ней, разговаривать,
просыпаться, иногда заниматься сексом. Его всё это не радовало, а лишь тяготило.
Даже сексом с ней он не мог больше заниматься, находил любые предлоги избежать
постели, мечтал, что бы она уставала на работе и не думала об этом. Он конечно хотел
интима, организм здорового молодого мужчины требовал удовлетворения. Он не хотел
её. Давно уже не хотел.
Целый год он пытался разорвать их отношения, выстраивал стену между двумя
любящими когда-то людьми, стену от неё. Она любила, он знал это, болезненно и без
оглядки любила его. Любила и страдала. Он целый год не мог ей всё объяснить, не мог
признаться, что разлюбил. Он мечтал, что бы она прекратила всё сама. Просто вдруг
поняла всё и перестала его любить. Так было бы легче для всех, он считал. Он не хотел
быть виноватым в разрыве и всё делал для того, чтобы она ушла сама, грубил,
загуливал, изменял, открыто плевал на неё. Она истерила, скандалила и... прощала.
Прощала и сама находила ему оправдание. Это убивало его и их отношения ещё
больше, он не понимал, как можно такое прощать? Как? Он не знал, не понимал разве
можно так сильно любить? Тогда ещё не знал.
Теперь же он наконец был один. Долгожданное одиночество пугало, он совсем отвык
быть один, рвался из пустой квартиры куда глаза глядят. Словно странник, на пути
которого вдруг возникло топкое болото, он шёл боясь остановиться. Знал,
остановишься и болото одиночества медленно, но верно засосет, утянет в тину
безысходности. Нельзя останавливаться, нельзя стоять, нельзя!
Каждый вечер он начинал пытать свой телефон в поисках спасения от одиночества,
отправлял сообщения, звонил, искал компании. Вот и сейчас, он был уже пьян
вернувшись домой. Не снимая обувь прошёл в комнату, сел на диван и достал телефон.
Просто начал просматривать номера в записной книжке. Наборы цифр, скрывающие
живых людей и возможно один из них, станет сегодня соучастником его бегства от
одиночества, бегства от себя.
Первой он выбрал номер абонента М.К., девчонки с которой когда-то работал и вроде
как даже пытался встречаться, теперь же они просто периодически удовлетворяли друг
друга в постели. Он выбрал её не из-за этого, он знал, что она так же, как и он бежит от
одиночества и вряд ли будет проводить этот субботний вечер дома.
"Ты где?" он отправил ей СМС. Он знал наиболее вероятные места её отдыха, просто
решил уточнить. Она не ответила.
Фиалка была следующей, точнее её номер, набор цифр.
-Привет, солнце! -сказал он ей привычно, она сняла трубку после второго гудка, -Я
соскучился солнце, может встретимся?
Он играл с ней. Фиалка была молодой симпатичной, но ужасно стеснительной
девчонкой, училась на историческом. Она его любила, он знал это. Он же играл с ней, звонил и назначал встречи исключительно ради секса. Ему не было стыдно, он был
честен с ней и не скрывал, что его влечёт лишь её молодое тело.
-Я к родителям уехала на выходные, Саш. Вернусь только в понедельник. -её голос был
полон разочарования, она всегда ждала его звонка, ждала встречи и вот он позвонил, а
она за четыреста километров от него.
"Мы с Леной выдвигаемся в клуб, приезжай." пришло вдруг сообщение от М.К.
Он понял где она будет и как закончится вечер. М.К. была яркой, шикарной девушкой
модельной внешности, высокая, стройная брюнетка. Она вновь будет зажигать, сводить
с ума мужчин в клубе, разводить их на выпивку наслаждаясь их щенячьим желанием
залезть на красивую самочку. А затем, уже под утро, её пьяное, уставшее от танцев и
разгорячённое мужским вниманием тело приедет к нему за порцией ласки. Она
приезжала к нему исключительно ради секса.
Он не стал отвечать.
К черту баб сегодня! Он решил провести вечер в чисто мужской кампании, просто
посидеть в баре, выпить, поговорить. Решил и стал обзванивать кандидатов на
открывшуюся вакансию субботнего собутыльника.
Он вернулся домой в пять утра. Вернулся пьяный и впервые за долгое время
счастливый. По-настоящему счастливый.
Он встретил ЕЁ.
Посидеть где-нибудь в баре мужской кампанией не удалось. Вечером в субботу
свободных мест нигде не оказалось конечно же и в итоге он с другом оказался в
ночном клубе. План обойтись без баб сегодня так и остался планом которому не
суждено сбыться. В клубе он сразу увидел М.К., она привычно зажигала на танцполе,
окруженная со всех сторон морем внимания желающих её самцов. Всё было как
обычно, но в этот раз это его почему-то взбесило. Он не ревновал, вовсе нет, их
связывал только секс, и он знал, как бы её сейчас не обхаживали толпы героев-
любовников и стареющих ловеласов, за удовлетворением она приедет к нему. Он не
знал, что именно его вдруг взбесило, может хотел чего-то большего чем просто
удовлетворять её желание, он не понял. Они разругались в тот вечер, сильно
разругались.
А затем у бара он увидел ЕЁ. Невысокого роста, ничем особо не выделяющаяся на
фоне клубных красоток, девочка блондинка смотрела в его сторону. Её грустные,
чертовски грустные глаза сразили его своей чистотой и нежностью. Она была для него
самой прекрасной в этом клубе, он вообще не видел других, только её. Вдруг просто
захотелось быть с ней, обнять, прижать к себе и не отпускать никогда. Он испугался
своих же эмоций.
Он долго смотрел на неё, просто любовался её красотой и светом, который она
излучала, безумной чистотой. А затем подошёл.
Как же быстро пролетела ночь, чёрт. Ему было мало, слишком мало времени, что они
были вместе. Он шутил как только мог, старался обаять, заинтересовать, расположить и
шокировать её одновременно. Говорил, говорил и говорил, даже слишком много в ту
ночь. Как мальчишка он кружил вокруг неё всю ночь стреляя комплиментами, шутками
и просто вниманием. Хотелось утонуть в ней, раствориться. Наслаждаться её
обществом бесконечно, он не хотел, чтобы ночь кончалась. Ему было мало, мало этой
ночи. Ночи, когда он увидел её.
Он вернулся домой в пять утра. Пьяный и чертовски счастливый от охвативших его,
казалось уже забытых навсегда чувств. От встречи с ней.
Не раздеваясь он упал на диван и понял, что спать совершенно не хочет. В голове
крутились лишь события ночи, её образ, её грустные и такие милые глаза. Он понял,
что пропал. Навсегда пропал в её глазах. Он забыл как это может быть. Просто хотеть
быть рядом с другим человеком. Никто другой сейчас ему был не нужен, только она.
Он больше не хотел быть один, категорически. Свобода ему более не требовалась, он
нашёл ту которой отдаст её всю без остатка, всю свою свободу. Навсегда. Впервые он не
сомневался в том, что чувствует.
Звонок в дверь оборвал его счастливые мысли и мечты о ней. Он нехотя встал и побрел
открывать.
Это была М.К., пьяная и уставшая.
-Кто это был с тобой? Кто она? -начала она неожиданно прямо с порога.
Её вечер сложился не так как она планировала и ей нужна была теперь разрядка.
Самая обычная эмоциональная разрядка, скандал и секс. За этим она и приехала к
нему.
-Какая тебе разница? -он махнул рукой показывая на диван, -Ложись спать, тебе
проспаться надо.
Он понял, что она сегодня пьянее обычного, видимо какой-то настойчивый кавалер
пытался её напоить, в надежде попользовать столь сексуальное тело.
-Спать я поехала бы домой к маме и коту, дурак.
Скандала он ей не даст устроить, нет смысла. Они были слишком чужими друг другу
даже для обычной ссоры, он вдруг это понял.
Её пьяное, уставшее от танцев и разгорячённое мужским вниманием тело получило в
ту ночь вновь порцию ласки и любви. В последний раз. Ненужные более в телефоне
абоненты М.К., Фиалка и ещё с десяток безымянных наборов цифр были удалены из
записной книжки навсегда.
Лишь один номер теперь был ему жизненно необходим, лишь один набор цифр.
Абонент Светланка.
Много С.
Мне снилась жена. Снилась моя Светланка. Я любил её нежно, как только мог,
наслаждался каждым миллиметром её тела, каждым волоском, каждой родинкой.
Ласкал её, видел, чувствовал. Я был с ней, это главное, был с любимой. Хотелось не
отпускать её никогда, замереть крепко прижав к себе и так остаться навечно.
Я открыл глаза и понял, что жену я любил лишь во сне, наяву я сейчас полностью был
в другой. Олеся лежала на мне сжимая ногами мои бедра и медленно двигалась,
наслаждаясь ритмом движения своего тела, с каждым толчком все сильнее впиваясь
ногтями в мои плечи. Она умело получала удовольствие, продлевая его, играя нашими
телами словно на отлаженном музыкальном инструменте, извлекая лишь правильные,
гармоничные ноты и звуки. Вдруг мелко задрожав, словно пронзаемая разрядами
электрического тока, она замерла, сжав меня казалось всеми мышцами своего тела,
вжимаясь в меня и раздирая плечи в кровь.
Горячие слезинки капали мне на грудь, она лежала на мне и тяжело дышала,
маленькое сердечко колотилось с силой отбойного молота, готового пробить обе
грудные клетки и ещё два этажа под нами.
-Хватит уже плакать. -всё, что пришло мне в голову.
-Я не специально, оно само. -она приподнялась и воткнула в меня лучи своих синих
глаз, -Проснулся?
-Ага, это лучше, чем пробежка. Приятнее.
-Ты меня Светой называл, пока не проснулся. -грустно улыбнулась она.
-Прости. Я не специально, оно само. Снилось, что с женой сейчас.
-Да понятно. Я не претендую, ни на что. Знаю сердце твоё занято ей навсегда. -она
вдруг хитро подмигнула, -Считай украла у неё немножко твоей любви и счастья.
-Ах ты воровка! -усмехнулся я, гладя её волосы, -Не переживай, ей это уже не нужно
оказалось.
-Ну это обалденно приятная кража была, я не жалею.
-Что так?
-Да уж забыла как это, думаешь я работая удовольствие получала? Проституткой я
была один-два раза в месяц, когда деньги нужны, на почте много не заработаешь. Да и
это даже не секс, работа, хотелось, чтобы всё просто закончилось и досвидания. -она
вернула свою голову на мою грудь и продолжила, -И да, сам подумай, если мужик по-
настоящему хороший любовник, ему не требуются услуги таких как я. У хорошего
любовника нет проблем с женщинами и сексом, ему проститутки не нужны.
Она замолчала, дыхание вновь было ровным и спокойным, она просто лежала,
уткнувшись мне в грудь. А я думал о жене. Мы лежали на полу, крепко прижимаясь
друг к другу горячими обнаженными телами. Но думал я о другой, совсем о другой.
-Какие планы на сегодня? -прервала она мои воспоминания.
-Не знаю.
Я действительно не знал чем заняться и не планировал абсолютно ничего. За эти дни
запоя я забросил всё, работу, клиентов, себя. Я чувствовал, что умер. Работа мне нужна
была для семьи, теперь же я не видел смысла чем-либо заниматься. Я не видел
будущего без Светланы и дочек, а значит и работать на это будущее не хотел. Человек, который работал для своих любимых, бежал к дочкам исполняя их любые детские
желания, поддерживал жену и любил её, он умер во мне. Его убили ударом в спину,
тихо и подло. Он видел убийцу и не просто позволил себя убить, он ещё и любил своего
палача.
-Не знаю, -повторил я, -Ничего не хочу.
-Давай сегодня побудем СЕМЬЁЙ. -сказала она поднимаясь, -Всего один день,
постараемся быть крепкой, маленькой, счастливой семьёй.
-И в чем залог счастливой семьи? С чего начнём?
Она вдруг задумалась.
-В семье должно быть много С. Слов, секса и скандалов. -тихо произнесла она после
минутной паузы.
-Секс понятно, слова и скандалы при чём?
-Слов в семье должно быть ужасно много. Нужно говорить, говорить и говорить обо
всём на свете. О любой мелочи, от соплей и какашек ребёнка или проблем на работе,
до глобальных планов и мечтаний. Когда между супругами много СЛОВ, исчезают
тайны, недомолвки, непонимание. Появляются проблемы-обсудить, найти решение
вместе. Слова, слова и ещё раз слова, без них люди будут чужими друг другу. Вы с
женой много разговаривали?
-Последнее время не очень. Я пытался раньше, чувствовал, что катится наш брак в
какую-то жопу, но разговоров так и не получилось. Она не хотела обсуждать,
отмахивалась, говорила лишь всё нормально. Ей было видимо проще всё это не
замечать. А потом я забил пытаться что-либо обсудить, устал. Слов у нас было мало. -я
поднялся и стал одеваться, -Видать совсем мало для семьи. Что со скандалами?
-Ооо, СКАНДАЛ для семьи очень важный элемент, как десерт во время обеда. -она
засмеялась, -Его может и не быть, но без него обед ощущается не таким полным, что
ли. Не скандалят лишь те, кому плевать друг на друга, а если так, то и любовью не
пахнет в таких отношениях. Да и просто, держать в себе и копить обиды и непонимание
нельзя, однажды эта плотина рванет и утопит всё и всех на своём пути.
-А любовь как же?
-Без любви семья не может появиться. Семья рождается из любви и только из любви.
Если её не будет, никакие миллионы С не спасут, тогда семья обречена.
-Это я в курсе теперь, опы. Подожди, так ты мне скандалы сегодня будешь закатывать?
-Ага, только повод мне дай. -она вновь рассмеялась, искренне и как-то по-детски, -Уж
я тебе устрою, поверь. А потом будем обязательно мириться, но только так, чтобы я
снова кончила.
-Вот же блин, я думал обратно в запой вернуться.
-Хочешь начать со скандала?
Позавтракав, мы принялись за уборку квартиры. Конечно же это была не моя идея, а
Олеси. Она легким ветерком летала по квартире то с пылесосом, то с мокрой тряпкой,
уничтожая пыль и при этом не умолкая ни на секунду, словно заводная игрушка
которой вставили новые, более мощные батарейки. Я решил схитрить и сев с
ноутбуком на диван сказал, что буду работать, восстанавливать то, что ещё осталось от
моей работы за время убитое запоем. Её это вполне удовлетворило, да и алкоголь она
успела весь спрятать, пообещав выдать мне его только после окончания генеральной
уборки. Вот и вызывай после этого проституток, реально первый и последний раз.
Закончив наводить в квартире марафет, Олеся прыгнула ко мне на диван и положила
голову на плечо заглядывая в раскрытый ноутбук.
-Как работа? Всё потеряно?
-Удивительно, но нет. -сказал я, -Даже наоборот, всё почти отлично.
Всё действительно было очень хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Оказалось, что тендер, заявку на участие в котором я подал ещё три месяца назад, я
выиграл. Это сулило хорошие перспективы, всего один заказ по этому тендеру
приносил мне отличную прибыль, а так как он предполагал целый ряд заказов по
договору, то я мог легко закрыть кредит и долги всего за пару месяцев. Разом решить
проблему, которую жена предъявила мне как якобы подтолкнувшую её к изменам.
Глупейшая отговорка, изменила потому что у тебя проблемы с бизнесом. Бред! Я знал,
что эти мысли ей вложила в голову старшая сестра, Светка слишком зависима от её
мнения, слишком. А у сёстры обычный шкурный интерес, моим бывшим компаньоном,
с которым мы как раз и делили сейчас бизнес был её любовник вот и всё. Срать она
хотела и на бизнес, и на Свету, и на нашу семью, она переживала за деньги своего
хахаля, не более. Вот и вся сестринская любовь. Жене я не рассказывал об их
отношениях, а надо было, теперь понимаю, что надо было. Вечно, блять, играю в
благородство и получаю за это.
Вот нужен мне теперь этот тендер? Только если назло всем взять и не только не
сдохнуть, а ещё и бизнес восстановить.
Всё это я и рассказал обнимавшей меня Олесе.
-Откуда узнал? В смысле про сестру с компаньоном, что они спят...
-В офис как-то приехал в выходной, документы вроде какие-то понадобились, не
помню. А там они вдвоём. Я даже заходить не стал, уехал, они меня и не заметили
тогда. Но использованные презервативы в урне прекрасно объясняли их тайный визит.
Я тогда сразу и понял, с чего вдруг она мне его изначально в партнёры по бизнесу
сватала усердно. Всё встало на свои места. Да и мне плевать было, ну трахаются они, их
личное дело. Я в чужие жизни и семьи не лезу, личное есть личное. Зря наверно жене
не рассказал.
-Да нет, всё верно, правильно, что не рассказал ничего. -подумав сказала она, -А
теперь и бесполезно, будет выглядеть как будто просто мстишь и придумываешь
ерунду. Ты лучше делом займись, не упусти шанс всё исправить раз он появился,
восстанавливай бизнес.
Она уже вошла в роль мудрой супруги, мы сегодня играли в семью.
-Попробую. -сказал я, глядя на неё, -Коньяк отдашь?
-Сначала сходим в ванну. -подмигнула она, -А на вечер я кое-что придумала, сюрприз.
-Колись, что задумала?
-Ну сюрприз ведь. -Олеся надула губки словно капризный ребёнок.
-А всё-таки, что?
-Свидание.
-Ещё одно С?
-Ага. -она чмокнула меня в щеку и упорхнула готовить ванну.
Иркино счастье.
Она была зла, ужасно зла. Всё шло совсем не так как ей хотелось, не так как она
считала верным и правильным. Правильным не для себя, а для всех, для родителей,
для младшей сестрёнки, для её дурочки будущего.
Это всё было каким-то дурацким недоразумением, ломающим все её планы. Планы на
будущее других людей. Она знала, без неё они наделают кучу ошибок, лишь она знает,
как всё должно быть, они не справятся без неё, а значит ей, Ирине, придётся вновь
брать всё в свои руки. Придётся вновь направлять всех на правильный путь, придётся.
Сестрёнку нужно срочно спасать, она сама не сможет. Ира поняла это ещё тогда в
Петрозаводске. Она приехала к младшей сестрёнке, когда та заканчивала учёбу на
медфаке. Та была по уши влюблена, и Ира должна была увидеть его, причину её любви,
проверить правильность выбора.
Выбор был плохой, некачественный. Ира это сразу поняла. Избранник сестры был
абсолютно неперспективным женихом, Ирина определяла это быстро. Работает
непонятно где и непонятно кем, родители живут в какой-то деревне и ничего кроме
домашних солений дать не смогут. Крайне сырой материал, из такого не сделаешь
ничего путнего, а одними чувствами сыт не будешь. Дурочка Светка, не того выбрала,
совсем не того.
Ведь готовили же ей в Мурманске хороший экземпляр, сын друзей родителей Серёжа,
образование, обеспеченные родители, перспективы хорошей работы и достатка. Нет
же, надо было влюбиться дурёхе. Сколько лет объясняла, рай в шалаше не построишь,
любовь придумана для бедных, чтобы как-то оправдаться за этот самый шалаш вместо
квартиры и машины. Придётся снова всё исправлять.
Опыт у Ирины был, хороший опыт. После позора, когда родители заставили её сделать
аборт, она многое поняла. Она не хотела того ребёнка, он был ей не нужен, но всё
случившееся помогло ей понять свою силу и смысл её женского счастья.
Она вновь стремилась к свободе, избавиться от родительской назойливой опеки, но
теперь она точно знала, как этого добиться. Она уже была взрослой девушкой и думала
о замужестве. Не о любви или какой-то романтике, нет, это удел нищих она усвоила это
давно, её интересовало замужество верное, которое сможет обеспечить её если не
всем, то многим.
Кандидаты проверялись тщательно, достаток, родители, жильё, она не могла
позволить себе ошибиться. Лишь прошедшие проверку ухажеры получали допуск к её
телу, лишь те, в ком она видела потенциал.
Она чуть было не допустила осечки, всё могло сорваться вновь из-за беременности.
Тогда она встречалась как раз с парочкой подходящих на роль будущего мужа
кавалеров и вдруг поняла, что внутри неё вновь начинает зарождаться человечек. Кто
из них был отцом она не знала, да и не важно это было. Важнее было теперь ускорить
замужество, второго аборта она не могла допустить.
Она выбрала Александра, сына обеспеченных родителей, с перспективой хорошего
роста и материального положения, довольно посредственный умственно, но это даже
хорошо, легче управлять и строить то, что ей нужно. Всё прошло как по маслу, именно
так как Иришка всё спланировала, свадьба не заставила себя долго ждать. Сражённый
неожиданной новостью о её положении, Александр сдался без боя. Не последнюю
роль конечно сыграло желание его родителей остепенить непутевого сына
посредством брака, но основную работу всё же сделала Ирина.
Как же её возбудила эта маленькая победа. Она победила, только она. В награду она
получила свою квартиру, свободу от родителей, доказала им наконец свою
самостоятельность, показала силу. Удовлетворение от этого перекрывало всё,
нелюбимого мужа, рождение незапланированного и не самого желанного ребёнка, это
было ничто по сравнению с удовольствием ощущения своей силы. Силы управлять
людьми, направлять их, подталкивать делать то, что нужно ей. Непередаваемое
ощущение счастья. Её счастья.
Сестренка расстроила её своим выбором. Не это она вкладывала ей в голову все эти
годы, ой не это. Она была для младшей сестрёнки примером, направляла её,
подсказывала верные решения, порой просто вкладывая в неё свои мысли. И теперь
из-за учёбы Светы в другом городе, все её многолетние труды по воспитанию сестры,
шли на смарку. Светланка влюбилась и теперь внимала его словам, своего Саши, он
теперь был её советчиком и Иру это ужасно злило. Дура, Светка, дура! Придумала
любовь.
Ира была против их свадьбы, категорически против. Старалась подсказать сестре,
убедить не торопиться, намекала как могла, подключала родителей в надежде, что те
помогут убедить сестру. Но планы рушились на глазах. Не успела она решить, как
разрушить их отношения, выяснилось, что они уже готовятся стать родителями. Не
успела аккуратно подвести сестрёнку к мысли об аборте, оказалось ждут двойню, всё
происходило слишком быстро, она не успевала, контроль управления за сестрой был
потерян и её это злило. Это делало её несчастной. На свадьбу к младшей сестре Ира не
приехала.
Она ждала шанса всё исправить. Ира знала, она обязательно дождется, придёт время,
и она исправит ошибки глупой сестрёнки. Обязательно исправит. От этого зависело её
счастье.
Годами она строила своё счастье, оттачивала мастерство. Она всё и всех держала под
контролем, глупого мужа, стареющих родителей, безвольную младшую сестру, коллег
по работе, друзей. К каждому она находила свой подход, у всех были слабые места,
свои точки воздействия.
Проще всего было с родителями. Чувство вины из-за убитого внука с годами
становилось лишь острее и давить на него было даже слишком просто. Достаточно
было иногда в разговоре с матерью как бы невзначай с сожалением вздохнуть и
вспомнить о своих ошибках молодости, как родители настояли на аборте, и старушка
мама не могла сдержать слез от ощущения вины перед дочерью и убитым человечком.
Она наслаждалась их болью, периодически надавливая на рану, не позволяя ей
затянуться и зажить, мстила за детские обиды и недостаток любви. Чувство вины очень
мощное оружие в умелых руках.
Этим же оружием был повержен и поставлен на колени супруг. Он часто отдыхал с
друзьями, то уезжал на рыбалку, то в сауну. Он изменял ей, и она прекрасно об этом
знала. Врать он не умел, как ни старался, да и не было у него шанса обмануть мастера
лжи. Ира все знала, но вида не подавала, было ещё не время. Сама же она часто
проводила летний отпуск на море, в Геническе, она любила там отдыхать. Не сказать,
что ей там нравилось как-то сильно, там жила её любовь, человек которого в отличии
от мужа она любила и лето было временем когда они могли быть вместе. По этой
причине их с мужем отпуска никогда не совпадали, он ей был там совсем не нужен, там
она от него как раз отдыхала. Отдыхала душой и телом, с любимым, который мог её
удовлетворить. Но однажды, вместе с загаром и удовлетворенным либидо, она
привезла из отпуска и небольшой венерический сувенир. У южного любимого она была
далеко не единственной. Тогда и пришло время обрабатывать мужа, наказывать его за
измены.
Ирина наслаждалась его рабским унижением. У него не возникло и тени сомнения,
что это он и его неверность виноваты в болезни и том, что семья оказалась на грани
краха. Угроза развода, потери жены и ребенка сделали из него личную домашнюю
собачку Ирины. Он делал всё, что она говорила, исполнял малейшую прихоть. Теперь
только она решала, когда, где и даже с кем ему можно отдыхать, дружить и ездить на
рыбалку. Разводиться с ним на самом деле она вовсе не собиралась. Пока. Он ей был
нужен пока, его ресурс ещё не был исчерпан, но запасные аэродромы в Геническе и
Чебоксарах она поддерживала в постоянной готовности принять её. Победа Ирины
была чистой и безаговорочной. Она была счастлива и с удовольствием поделилась
своим счастьем с младшей сестрой. Она с упоением рассказывала ей, показывала
личным примером как строить свою жизнь, как держать мужиков и доить из них по
возможности всё до капли. А она дура не поняла, влюбилась.
Вышедшая из-под контроля сестра злила её и делала несчастной. Пока сестрёнка
была школьницей управлять ей было легко и просто, родители воспитали послушную
домашнюю игрушку, без какого-либо собственного мнения и умения что-либо решать
самостоятельно. Ирина на правах старшей и опытной подсказывала сестре как жить,
как и кого любить, как стать счастливой. Ирина учила и воспитывала её по своему
примеру, она знала, как взять от жизни всё, как поймать своё счастье за яйца и не
отпускать.
Но пять лет учёбы в другом городе, вдалеке от контроля и наставлений Ирины, всё
испортили. У младшей сестрёнки теперь был любимый и слушала она его, они сами
строили свою жизнь без оглядки на Ирину. И, что ещё сильнее злило, у них получалось, они были счастливы несмотря ни на что.
Их счастье лишало её своего личного, Иркиного счастья. Счастья быть лидером, тихим
домашним диктатором. Появившийся новичок крал у неё это, и она не могла простить
ему кражу. Она дождется шанса, обязательно дождется. Он всего лишь человек, люди
рано или поздно ошибаются. А уж Ирина знает, что делать с чужими ошибками, знает,
как превратить эти самые ошибки в своё счастье. И она будет счастлива.
Jazz & Blues.
Я сидел за столиком кафе и ждал её. Меню я особо не разглядывал, пролистав лишь
винную карту, заказать хотел бутылку красного полусладкого, но немного подумав
решил не торопиться и дождаться свою спутницу.
На маленькой сцене музыканты устанавливали аппаратуру и расчехляли инструменты,
неторопливые официанты разносили меню прибывающим посетителям, вечер
пятницы начинал жить предстоящими выходными. Посетителей в кафе становилось всё
больше, все стремились отдохнуть и расслабиться после трудовой недели. Моя же
дама задерживалась, явление для женщины нормальное, но я немного нервничал.
Просто ощущал себя не в своей тарелке. Я уже тысячу лет не был на свидании с
девушкой, забыл, как это делается, вот и нервничал. Как пацан, ей богу!
Последняя с кем я был на свидании, кого приглашал и вот также нервничая ждал,
была моя жена. Чёрт, как же я тогда извёлся, ожидая её в тот вечер.
Это было в мае. Я просто слонялся по городу, думал о ней и никак не решался
пригласить куда-нибудь. Просто никак не мог набрать её номер и предложить
встретиться, не мог сделать то, что сотни раз проделывал с другими. Она не была как те
другие, для меня это был самый чистый и светлый человек на планете, я любил её,
безумно любил. И как мальчишка боялся потерять. Глупо, но я боялся потерять то, что
ещё даже не обрёл, её. Я боялся потерять даже возможность думать о ней и болеть ей.
Это было нашим первым свиданием. В первый раз мы отправились вдвоём в клуб, тот
самый клуб где я увидел её впервые, клуб, познакомивший нас.
Танцевали, бесконечно болтали и смеялись всю ночь, шесть утра наступило просто
неожиданно для нас обоих. Её очаровательная, безумно милая улыбка и глубокие глаза
с лёгкой грустью, сразили меня тогда окончательно. Я был в настоящем шоке от своих
же эмоций, разрывающих меня от одного только взгляда на неё. Да какой там, я думать
спокойно не мог о ней, хотя только этим и занимался. Я думал о ней каждую секунду.
Незваным гостем, она вдруг нагрянула в моё сердце, и я совсем не собирался её оттуда
изгонять. До встречи с ней, до той злополучной ночи, я и не представлял даже, что
способен испытывать подобное. До неё я не знал, что способен любить.
Шесть утра наступило незаметно. Я провожал её до общежития где она жила и жалел,
что оно так близко находится к клубу. Мне хотелось просто идти с ней по городу тем
ранним утром как можно дольше, просто идти рядом. У дверей студенческого
общежития нас поджидал первый поцелуй. Наш самый первый поцелуй, всего
несколько тягуче сладких секунд. Несколько секунд забравших всю мою жизнь. Хотя
нет, я сам с удовольствием её отдал ей в руки. И не жалею.
Музыканты закончили подготовку инструментов и до боли знакомая классическая
мелодия джаза стала заполнять кафе, проникая в каждый уголок, присаживаясь за все
столики. Я вдруг увидел свою даму вечера, она вошла в кафе одновременно с
зазвучавшей музыкой. Шикарная, потрясающе красивая девушка эффектно появилась с
первыми звуками волшебника саксофона. Она была сегодня моим джазом, она сама
была музыкой. Заводной, яркой, заставляющей жить.
Оторвать глаз от чертовки было просто невозможно. Строгое, чёрное с серым узором,
платье до колен, с воротом, без намека даже на вырез или декольте, чёрный клатч в
левой руке, чёрные же туфли на высоком каблуке, волосы собраны в пучок и
закреплены двумя спицами на манер прически японской гейши и всё дополняли
маленькие очки прямоугольной формы. С полтора десятка пар жадных мужских и
завистливых женских глаз прожигали её насквозь, а она лишь хитро улыбалась. Она
умела подать себя, нужно признать, ох умела.
Она несколько секунд постояла у входа глядя прямо на меня, выдерживала эффектную
паузу, позволяя разглядеть себя. Затем игриво улыбнулась, помахала мне рукой и
медленно, покачивая бедрами, прошествовала через зал в мою сторону.
-Добрый вечер! -всё также мило улыбаясь поприветствовала она меня и протянула
руку, -Прости, я не сильно опоздала?
-Вечер действительно добрый, мадемуазель. -поддержал я игру, взял её протянутую
руку и слегка наклонившись поцеловал, едва коснувшись губами, -Такую роскошную
девушку можно ждать хоть всю жизнь.
Я отодвинул стул помогая ей сесть. Олеся на секунду, якобы случайно, повернулась ко
мне спиной. Так вот почему все пялились ей вслед! Вырез, являвший миру её
идеальную спину, заканчивался аккурат в районе её подтянутой попки, ни о каком
бельё под платьем речи не было. Вот зараза!
-Потрясно выглядишь!
-Спасибо, я старалась. -она кокетливо улыбнулась, присаживаясь на предложенный
стул, -Для тебя, между прочим.
Устроить наше свидание здесь, в этом кафе, придумала Олеся. Да и вообще сама идея
свидания это было её, я лишь согласился участвовать. Ещё днём Олеся уехала к своей
тёте у которой жила, дабы выбрать наряд и подготовиться к свиданию, встретиться в
кафе мы договорились в девять вечера. Я приехал чуть раньше назначенного, сел за
столик и стал ждать. Теперь же она награждала меня своей красотой за ожидание. Я
действительно был чертовски приятно шокирован её появлением.
-Что закажем? -я придвинул ей меню.
-Не знаю, -она смотрела на меня в упор, маленькие очки ей очень подходили сейчас,
-Есть я не хочу.
-Может вина?
-Я на свидании считай и не была никогда. Так что давай это ты меня пригласил как
будто. Бери первую скрипку на себя, заказывай, рассказывай, охмуряй меня всячески.
Давай давай, не ленись, ухаживай за девушкой.
-Как это, не была на свидании? Ни разу?
-Ну вот не случилось в моей жизни свидания не одного пока. Наверстываю с тобой.
-У тебя будет сто миллионов свиданий ещё, поверь. Ну не может у такой девушки их
не быть.
-А мне много не надо. Иногда всего одно свидание, одна встреча, один взгляд, меняют
жизнь навсегда. Просто раз и навсегда. И ты уже не будешь прежним, не будешь
думать как раньше, чувствовать, жить. Всё станет по-другому. По-новому.
-Знать бы ещё заранее, хорошим или наоборот ужасно хреновым будет это новое.
-усмехнулся я, -А то может это новое обернется таким гемороем, что и ну его на хрен.
-А это уже от самого человека зависит, хорошим будет новое в его жизни или нет.
-Каждый сам кузнец своего счастья?
-Ага, кузнец, жнец и на дуде игрец. -она засмеялась, -Не отвлекайтесь молодой
человек, у вас тут девушка сидит и внимания ждёт, не забывайте.
Мы заказали бутылку красного вина для начала и продолжили беседу.
-Так ты ждёшь такой встречи?
-Все её ждут. Не все признаются, но ждут все.
Официантка принесла открытую бутылку вина и два бокала, мы подождали пока она
их наполнит и удалится.
-Каждому она предназначена судьбой, эта самая встреча. -продолжила Олеся, -Только
вот сложно её не пропустить, не прошляпить момент.
-Возможно, но ещё сложнее потом сохранить это новое и хорошее, что принесёт этот
самый поворотный момент.
-А ты думал?! Судьба ничего не решает, она только даёт шанс, а как ты его
используешь, зависит лишь от тебя самого. Только ты решаешь хорошее или плохое
будет это новое, только ты сам.
-Опять вернулись к тому, что каждый сам себе кузнец и всё такое.
-А кто ещё? Как всё сделаешь, так и будет.
-Давай, -сказал я и мы подняли бокалы, -За твою главную встречу в жизни! Она
обязательно случится, солнце, я уверен.
-Я хочу завтра проснуться с тобой рядом.
Сказал я тогда, девять лет назад ей. Своей любимой.
-Я хочу завтра просто проснуться с тобой рядом.
Только для этого я пригласил её в кафе и ждал почти час, только ради этой фразы. Мы
сидели за столиком, пили вино, и я ждал момента, чтобы сказать ей именно это.
-Я хочу завтра проснуться с тобой рядом.
Мне больше ничего не было нужно. Я не пытался таким образом затащить её в
постель, вовсе нет. Я просто хотел просыпаться рядом с ней, каждое утро. Видеть её
сонную улыбку, взлохмаченные кудри и этот грустный взгляд. Она даже улыбалась
глазами с лёгкой грустью, очень нежно.
Она нужна была мне рядом, только она. Я уже не мог спать, мысли и мечты о ней не
давали ни забыться, ни отвлечься. Я просто хотел просыпаться с ней рядом.
И она согласилась. Тогда, девять лет назад.
У нас не было секса в ту нашу первую ночь, но мы были близки как никогда.
Мы подарим друг другу несколько тысяч ночей вместе, хороших и плохих. И каждое
утро я буду чувствовать, она рядом. Просто знать, рядом моя любимая, а значит день
не может быть плохим. Ведь рядом её сонная улыбка, взлохмаченные кудри и всё тот-
же грустный нежный взгляд. Грустные глубокие блюзовые нотки оставались в её милых
глазах всегда. Она была, есть и будет моей самой пронзительной балладой, моей
музыкой.
Проснувшись впервые рядом с ней, тогда девять лет назад, я понял, что не смогу её
отпустить. Не смогу больше просыпаться как-то иначе, без неё.
-Я хочу каждый день просыпаться с тобой рядом.
Сказал я ей тогда утром. И Светланка согласилась.
Сейчас её больше не было со мной, я знал, что потерял её навсегда. Но всё так же
мечтал об одном, проснуться рядом с ней. Хоть ещё один раз в жизни увидеть её
сонную утреннюю улыбку и грустные слёзы блюза в глубоких глазах. Всего один раз.
-О чём задумался? -вернула меня из ностальгии моя спутница, -Не заставляйте
девушку скучать молодой человек, вернитесь из прошлого пожалуйста.
-Прости, сам на свидании не был миллион лет, вот и вспомнилось, то что надо бы
забыть наверно.
-Лучше забыть всё плохое. -Олеся положила свою руку на мою, -Хорошее оставь с
собой навсегда, не вздумай забывать.
-А у меня с женой плохого не было. Я ей говна много сделал, знаю, а о ней всё, что
помню лишь хорошее. Не считая измены конечно.
-Вот и запомни её такой, какую полюбил. Ту, родную помни, другую не надо.
Воспоминания должны быть как музыка, ты же не запоминаешь мелодию если она
тебе не нравится, ну не западает такая в душу, не звучит, не крутится в голове
бесконечно. И наоборот, если песня стоящая, её не забудешь. Так и с прошлым нужно,
помни лишь хорошее, так легче дальше жить.
-Давай не будем о прошлом, хорошо? По стараемся хотя бы. -я налил нам еще вина,
-Устал я уже память терзать свою. Или это она меня, сука, терзает, не знаю. Но давай не
будем, мы всё-таки отдыхаем, у нас свидание как никак.
Олеся одарила меня самой своей очаровательной улыбкой и подняла бокал.
-Выпьем за прошлое. -сказала она, -Каким бы оно не было, хорошим или плохим, без
него не было бы настоящего и будущего.
Мы выпили.
-Потанцуем? -взял я её за руку, и мы встали из-за столика, -Приглашаю.
Мы танцевали весь вечер. Пили вино, разговаривали и танцевали. Наслаждались,
жили настоящим под музыку памяти, музыку прошлого. Своего прошлого. В памяти
должна оставаться лишь хорошая музыка, та под которую хочется танцевать и жить.
Две минуты.
Всего несколько минут они смотрели друг на друга той ночью в клубе. Глаза в глаза.
Всего две минуты пока не закончилась песня. Две минуты он обнимал её медленно
кружа в танце. Он смотрел ей прямо в глаза и не мог наглядеться. Его хитрый, слегка
пьяный и пьянящий взгляд искал в её грустных глазах любви. Всего две минуты
казавшихся вечностью. Две минуты, подарившие им девять лет вместе. Две минуты
изменившие их жизни раз и навсегда.
Сейчас она старалась всё это забыть, навсегда вычеркнуть из своей жизни. И те две
минуты и эти девять лет. Всё это она перечеркнула и отправила на свалку памяти как
ненужный хлам всего за несколько минут.
Она старалась не думать, хоть немного не думать обо всём, что произошло за
последнюю неделю. О дурацком мимолетном служебном романе, разрыве с мужем, о
детях, скучающих по дому и папе. Она не понимала, как это всё произошло?
Всё так быстро и неожиданно словно молнией разрезало жизнь на до и после. До
измены свой дом, семья, муж. После ничего. Пустота.
Жила она вновь с родителями, как в детстве. Только теперь она сама уже была мамой
и не могла объяснить своим детям почему у них не стало семьи. Она даже не могла им
сказать то, что семьи больше нет. Как рассказать маленьким человечкам, что дома с
мамой и папой больше нет и не будет. Не стало из-за двух минут предательства на
переднем сидении старенькой "Волги". Из-за двух минут предательства с незнакомым
человеком, она знала лишь его имя, который сбежал сразу, как только вскрылась
измена. Из-за двух минут предательства за которые она получила лишь СПАСИБО, а её
дети потеряли всё. Всё, что строилось девять лет, пропало за две минуты. Две минуты
изменившие их жизни раз и навсегда.
Родители лишь сочувственно качали головами и пытались успокоить. Стареньким
маме и папе она не смогла открыть правду. Не смогла сказать, что разрушило её брак и
лишило их внучек семьи. Старшая сестра Ирина пыталась поддержать успокоить,
убеждала, что дети поймут её, когда вырастут, что нет ничего страшного в измене, да и
не измена это вовсе раз мужа не любишь давно. Но как это объяснить детям, она не
знала.
Она не понимала свою сестру раньше, пыталась понять, но не могла. Ирина не любила
своего мужа, имела связи на стороне объясняя это простым человеческим желанием
счастья и любви. Убеждала её, что измена-это нормально и семей без этого не бывает.
Она не понимала её раньше, а оказалось всё очень просто, дело двух минут. Только
потерять пришлось всё, такова цена. Цена двух минут предательства. Больнее было
даже не это, не предстоящий развод, не сама измена.
Больно было смотреть в глаза маленькой дочери, когда та вдруг призналась, что
загадала желание, пусть мама и папа помирятся и всё будет хорошо, как раньше.
Смотреть ей в глаза и не знать, что сказать, как объяснить, что время жестоко и может
всего за две минуты уничтожить всё и всех. Всего две минуты. И вернуть это время
нельзя.
Такое одинаковое время. Две минуты, сто двадцать секунд. Но разный результат. Две
минуты глаза в глаза в танце подарили им девять лет вместе и две маленькие детские
жизни. Две минуты предательства всё это отняли безвозвратно.
Две минуты изменившие их жизни раз и навсегда.
Она старалась не думать об этих минутах. Сейчас она отдыхала в трактире с коллегами
по работе, медсестрами и такими же как она врачами педиатрами. Они давно пытались
вытащить её отдохнуть, выпить, потанцевать, отвлечься от развода. Они сочувствовали
ей, жалели несчастную девочку, которую бросил муж с двумя детьми. Подлец извел её
изменами и вечными скандалами, бедная не выдержала такой жизни. Она уже сама
верила в свою ложь. Верила, виноват во всем он сам. Её заставили в это поверить,
запрограммировали. Мама и сестра убедили, всё так и было, забудь его и живи
дальше.
Она старалась сейчас об этом не думать, забыть хоть на вечер о бессонных ночях и
пропитанной насквозь слезами подушке. Надо дальше жить, надо!
Сначала она хотела уйти. В трактире оказалось слишком много знакомых, родителей
её маленьких пациентов. Она совсем не желала, чтобы они видели, как их педиатр
Светлана Валентиновна пьёт и расслабляется, пусть и в свободное от работы время,
было стыдно. Но два бокала пива быстро убили ложный стыд, не дав ему шанса
окрепнуть и встать на ноги. Надо жить дальше, жить по-новому!
Она кружилась на танцполе словно заводная. Стараясь отвлечься, истерично бросаясь
танцевать под все песни подряд, что запускал трактирный дискжокей. Танцевала, пила, вновь танцевала. Ей улыбались и подмигивали выпившие казановы местного
Мурманского розлива, приглашали танцевать, пытались угостить дешевой выпивкой,
она улыбалась в ответ и флиртовала. Ей это нравилось, она с удовольствием принимала
похотливое мужское внимание. Нравилось чувствовать, что она привлекает их,
заставляет желать. Она жила дальше.
В полночь она отправилась искать дамскую комнату. В душном прокуренном
коридорчике толпились подвыпившие парни азербайджанцы. Она узнала их, они
улыбались ей на танцполе, подсаживались к ним за столик, пытались кадрить
пьяненьких женщин, настойчиво приглашали прокатиться по городу. Она не
чувствовала угрозы, была уже слишком пьяна.
Открыла дверь кабинки женского туалета, вошла, но закрыть за собой не успела.
Вслед за ней нагло протиснулся один из парней.
-Ты чего? Это женский. -попыталась она его образумить прекрасно понимая, что ему
нужно.
-Да ладно. -он просто схватил её крепкими руками, развернул задом к себе и прижал к
стене, -Подружки сказали тебя надо развлечь.
Его наглые руки бесцеремонно задрали подол её платья и уже стали стаскивать
колготки вместе с трусами.
-Нет! Я не могу!
-Все вы не можете, пока не попробуете. -продолжая стягивать с неё бельё усмехнулся
пьяный туалетный кавалер.
-Я не могу сегодня! Не могу! -попыталась она спастись обманом.
-А, типа эти дни? -он остановился, перестал растягивать колготки, -Ладно, тогда давай
ты развлеки меня.
Он развернул её лицом к себе и с силой надавил на плечи заставляя опуститься на
колени.
Она просто сидела на полу и смотрела как прямо перед лицом у неё расстёгиваются
застиранные джинсы и оттуда извлекается набухший член.
Через несколько минут кабинка открылась и довольный, удовлетворенный горец,
застегивая на ходу ширинку вышел.
-Оприходовал старушку? Ну как? -его друзья ждали своей очереди в коридоре.
-Месячные у неё, бля, неохота *** пачкать, за щеку напихал только.
-Проверим. -с гоготом вошёл в кабинку следующий претендент на её рот.
Она всё так же сидела на холодном грязном полу трактирного туалета, вытирая с лица
и волос семя случайного знакомого, едва сдерживая подступающую рвоту.
Всего две минуты. Точно такие же сто двадцать мгновений жизни, но их уже не было
жаль, эти две минуты уже не решали и не меняли абсолютно ничего. Просто две
минуты, ничего больше.
Бумерангом.
Он долго не решался ей позвонить. Просто не мог взять телефон и нажать кнопку
вызова, боялся услышать вновь её голос. Её такой родной, но уже почти забытый и
жутко далекий сейчас голос. Боялся потому, что не хотел снова ощущать скребущий
насквозь душу стыд, никак не хотел. И от понимания этого дурацкого чувства стыда
перед ней, становилось ещё хуже, стыд лишь рос ещё больше. Было стыдно за свой
стыд, круг замкнулся. Он сам загнал себя в этот круг и выход был всего один - сделать
наконец то, что давно должен был, уже много лет назад, просить её прощения.
Много лет он оттягивал этот момент, как только мог, придумал сам себе миллион
отмазок и даже успел искренне поверить в их правильность. Оправдывал себя. Но
договориться с памятью было сложнее чем с самим собой, эта тварь постоянно
напоминала о ней, не давала забыть. В какие бы тайники разума он не пытался
запрятать воспоминания о ней, память находила их и выпускала её образ на свободу.
Становилось стыдно, каждый раз, с каждым годом всё сильнее и тоскливее.
Он горько усмехнулся, тридцать четыре года все вокруг твердили, что в нём нет этого, нет совести. А оказалось хрен там, вот она пожалуйста, есть! Получите распишитесь.
Только кому она теперь нужна? Не могла, сука, раньше нарисоваться, глядишь и жизнь
бы не обернулась вдруг такой кучкой говна.
Он сидел на кухне один. Сидел и молча смотрел на телефон в руке, разглядывая
светящиеся на экране цифры её номера. Просто нажми вызов и всё, ничего сложного.
Но он никак не мог решиться. Ему нужен был сейчас её голос, нужно было услышать
её. Он вновь остался один и осознание потери всего вдруг обрушилось на него со
страшной силой. Он лишился самого главного в жизни, в одно мгновение, раз и
навсегда. Её голос успокоит, он знал, пусть немного и возможно совсем ненадолго, но
успокоит боль. Надо просто нажать вызов.
Ему стало понятно, почему вдруг совесть решила нагрянуть, ни раньше, ни позже, а
именно сейчас. Он сейчас чувствовал то, что причинил ей много лет назад, был на её
месте. На себе испытывал всю жестокость своей же любви.
Много лет, он не задумываясь играл её чувствами, её искренней любовью. Для него
это была лишь игра. Он не отвечал на её любовь, но и разлюбить не позволял. Просто
держал рядом, словно любовь про запас, как только она пыталась вырваться из
капкана чувств, он давал ей призрачную надежду, подкармливал шансом на любовь и
игра продолжалась.
Он мог пропасть на долгое время из её жизни, просто бросал и забывал, и она
пыталась жить без него, вне этой игры. Пыталась, но так и не смогла, потому что не
смогла перестать любить. И он знал, что она любит, знал, что может легко нарушить её
зыбкое спокойствие, поманив надеждой на любовь и вновь пить её наивные чувства до
капли.
Он сам прекратил эту игру однажды, отпустил её. Маленькая ручная птичка лишилась
клетки любви. Он даже считал тогда, что поступает благородно, правильно, больше не
кидает ей лживых надежд, не мучает её сердце. Просто оставил наедине со своей
любовью, она была ему не нужна.
Тогда он полюбил другую, встретил свою будущую жену. Игра могла помешать ему,
разрушить его любовь. Никакого благородства, отпуская её он заботился о себе и своей
любви, вот и всё. Совесть была не при чем абсолютно.
Падла-совесть проснулась теперь, через много лет. Теперь, когда он потерял свою
любовь, потерял жену и семью. Оказался вдруг на её месте, один на один со своей
любовью, которая кроме него самого больше никому не нужна. Всем нутром вдруг
прочувствовал, что тогда причинил ей, каждым атомом души. Больно, как же это, сука, больно!
И поняв это, вдобавок к сжигающей боли в сердце, он получил ещё и чувство стыда.
Стыда за себя тогда, много лет назад, за свою игру.
Он вздохнул и нажал вызов. Гудки ржавыми гвоздями выбивались прямо в мозг. Один,
два, три, четыре... Может не ответит? Может не хочет меня слышать? Так было бы легче
наверно, всё же попытался. Но она взяла трубку.
-Привет, солнце. -сказал он охрипшим неожиданно голосом.
-Привет! -голос Фиалки едва заметно дрогнул. Она ждала его звонка, много лет ждала
несмотря ни на что. Она знала, он позвонит, обязательно. Он всегда звонил ей, когда
она была ему нужна.
-Прости меня, Мариш. Прости...
С добрым утром, любимая.
-Не накосячь. Только не накосячь. -сказала она уходя.
Я всё же накосячил. Умышленно, продумано и не раз. Очень много раз. Делал это
специально, чередуя доброту и шок, кнут и пряник. Получая отдачу, жесткую и
остервенело злобную. Мне было плевать, я был готов на всё, на всё что только был
способен. Терять было уже нечего и некого, ни семьи, ни дома, ни детей, ни любимой.
Но она так и не проснулась. Мне не удалось её разбудить.
Она ненавидела меня. Ненавидела за свою ошибку, за то, что я не смог ей простить
этой ошибки. За то, что она не смогла вновь полюбить. За то, что она лишила своих же
детей семьи, лишила мамы, папы, бабушки, дедушки, она лишила их самого обычного
детства. Ненавидела меня за то, что я напоминал ей о том, что было. О том, как она
была когда-то счастлива, что когда-то она любила. Она ненавидела меня за то, что я
продолжал её любить. Она не знала, как справиться со всем этим, всё, что ей осталось
это ненавидеть меня. И она с упоением это делала, ненавидела.
Мне так и не удалось сказать ей то, что очень давно хочется. То, что давно мечтаю
сказать. С добрым утром, любимая.
-С добрым утром! -сказал я проснувшись и открыв глаза. Два тёплых синих омута
обволакивали меня волнами её бездонного взгляда. Она не спала уже видимо давно,
просто лежала рядом и смотрела на меня.
-У тебя красивые глаза. -сказал я ей наконец то, что давно хотел, - Это не дешёвый
комплимент или подкат, нет, я давно ими любуюсь. Утонуть можно.
-Я знаю. -она грустно улыбнулась, -Любуйся пока время есть, мне скоро уезжать.
-Не передумала?
-Не-а. Мурманск тяжёлый город, депрессивный какой-то, а для тех, кто ищет новой
жизни, пытается начать всё с чистого листа, он совсем не подходит.
-Поедешь за новой жизнью?
-Да, раз она сама ко мне не идёт, то поеду я за этой сволочью. -она тихо рассмеялась,
-Хватит ей уже шляться не пойми где, пора нам встретиться и серьёзно поговорить о
всей произошедшей фигне. У меня много вопросов накопилось.
-Я бы со своей тоже поговорил. Только боюсь, что вопрос в итоге будет один, что за
херня?
Мы не торопились начинать новый день, спешить было некуда. Это был наш
последний день. Мы были нужны друг другу, встретились именно тогда, когда это было
необходимо нам обоим. И пусть у нас было мало времени вместе, мы не жалели, но и
торопить окончание всего этого не собирались. Спешить нам было некуда.
Её новая жизнь, её главная встреча, главный взгляд, главные всеопределяющие
минуты были ещё впереди. Я это точно знал. И как бы она не боялась пропустить это
всё случайно, прошляпить судьбоносный момент, как она сама выразилась, я верил, не
пропустит. Ничего она не прошляпит, всё у неё впереди. Просто потому, что заслужила.
Просто потому, что жизнь ей задолжала, чертовски много задолжала счастья и любви.
Просто потому, что она имеет право на эту новую жизнь.
У меня же всё это было позади. Я не упустил тот самый момент, он был, была эта
встреча и был тот самый взгляд, её взгляд, но и удержать всё это не смог. Шанс ещё
был, он всегда есть. Шанс исправить всё. Только шанс этот не для меня, не для супруги, а для наших детей. Шанс вернуть семью детям. И я уже знал, как. Мне нужно было
лишь сказать ей: "С добрым утром, любимая." Всего одну фразу.
Да я всё ещё любил её, сильно любил и знал, что буду любить, мне от этого никуда не
деться, это мой крест. Но и на её любовь я более не претендовал, её сердце было
закрыто для меня и моей любви. Мы с ней свой шанс упустили, второго нам никто не
даст. Шанс был у наших дочек, шанс на любящую семью, на маму и папу. И их шанс
зависел от нас, вот, что мы должны были не прошляпить, возможность двум
маленьким человечкам жить всё-таки в семье. Я знал, как это сделать. Оставалось лишь
разбудить жену, прервать наполненный обидой и ненавистью сон и сказать: "С добрым
утром, любимая, посмотри, что мы с тобой натворили."
-Давно не спишь?
-Не знаю. -Олеся пожала плечами, -Неохота вставать, лень.
-Это да. -я согласился, -Тут под одеялком хорошо, тепло, уютно. Ещё и девчонка
красивая голенькая рядом, -мы засмеялись, и она легонько пихнула меня локтем в бок,
-А там жизнь со всякой хренью и проблемами. Я лучше под одеялком останусь.
-Красивая голенькая девчонка не отказалась бы от кофе, между прочим.
-Только я тогда с одеялком пойду, что бы на меня проблемы и хрень не напали из-за
угла.
-Тогда пошли вдвоём, я тоже хочу под одеялом оставаться.
Смеясь и обнимаясь, завернувшись в одеяло, мы с трудом встали и этаким большим
коконом поплелись на кухню пить кофе. Нам некуда было спешить.
-Когда ты понял, что она не любит тебя? -спросила вдруг Олеся, отхлебывая горячий
кофе из чашки.
Мы сидели на кухне абсолютно голые, укутанные одним на двоих одеялом и пили
кофе.
-Давно, ещё до свадьбы. Она случайно оставила на диване свою раскрытую тетрадь, а
я случайно заглянул и увидел. -я отпил из чашки, -Там были её мысли, её переживания
и увы сомнения. Она сомневалась, что любит меня. Вот так.
-И что?
-А ничего, стал усиленно пытаться вернуть её любовь всяческими способами. Думал
получилось. Потом свадьба, дети, в Мурманск переехали, квартиру вот купили, всё
завертелось, и я забыл о её сомнениях. А она нет. Оказалось, что сомнения только
окрепли, превратились в уверенность. Она уже знала точно, что не любит и мучалась. Я
видел это, пытался поговорить, но она ни в какую не шла на контакт, закрылась и всё
тут, не достучаться. Ну я и сорвался, устал играть в одни ворота, понял, что бесполезно.
А потом всё случилось, она изменила. Это произошло бы всё равно, знаю, она не любит
меня и рано или поздно стала бы искать то, что со мной не нашла, любовь эту чертову.
-Найдёт, как думаешь?
-Надеюсь. -я задумался, -Надеюсь, что найдёт. Жаль только, что ценой нашей семьи,
очень жаль.
-Зря она так, семья не игра, глупо её создавать без любви. Не моё дело конечно, но я
считаю, что семья может быть одна и навсегда. Тем более, когда есть дети, то ты просто
лишаешься права даже думать о разводе, нельзя у детей семью отбирать. Если бы она
росла без отца, знала бы, что украла у детей, на собственной шкуре знала бы.
-Смешно, но вот старшая сестра жены, которая давно подбивала её на развод, сама
своих детей боится лишить семьи и отца. Что бы у них не происходило, измены, загулы, драки, дальше разговоров и угроз развода не заходит. Знает сучка, дети ей могут не
простить потом вот и полощет мозг Светке, подбивает делать то, что сама боится. И
пока Светка слушает её, живёт её мыслями, она не проснётся, не спасёт семью. Ей
нужно понять наконец, что в семью нельзя впускать посторонних, даже родственников,
нельзя строить свою жизнь по чужим советам и идеям, нельзя.
Я знал, она однажды проснется, это обязательно произойдёт рано или поздно. Если я
сам не смогу её разбудить, как угодно, любовью или ненавистью, она проснется сама.
Просто однажды это случится и всё. Год, два, десять, неважно сколько ждать, но я
дождусь. Дождусь её пробуждения. И тогда обязательно скажу: «С добрым утром,
любимая. Посмотри, что мы натворили. Давай исправлять всё. Ради девочек, ради
наших дочек.»
-Хороший план. -грустно улыбнулась Олеся, -Дождись её, я знаю у тебя получится.
-Я верю в это, она обязательно проснётся однажды, и мы вернём дочкам семью.
-Но она не любит тебя, а ты не сможешь её простить за предательство. Вы сможете с
этим жить? Будете счастливы?
-Если у наших девочек будет родная семья, с любящими мамой и папой, то да. Я
думаю это и есть счастье. Счастье быть семьёй, когда у детей есть эта самая настоящая
семья.
-Играть?
-Пусть так. Я не претендую на её любовь, достаточно моей. Нам просто нужно забыть
всё плохое, зачеркнуть и выбросить словно черновик и писать книгу нашей семьи по-
новому, начисто, исправив все ошибки. Пусть между нами не будет уже ничего никогда, я выдержу, я согласен, лишь бы у дочек вновь была семья. Наша семья. Тогда я буду
счастлив, рядом с ними.
-Хороший план. -повторила Олеся, -Действуй! Буди её всеми способами, ради такой
цели все средства хороши. Любовь, ненависть, злоба, ласка, нежность, любые
провокации, не важно. Игра стоит свеч. Даже если будет тебя порой ненавидеть, это
хорошо. Ненавидит значит чувствует что-то, это хорошо. Действуй!
Олесин телефон вдруг напомнил о своём существовании мелодичным звонком.
Пришло время, наступление которого мы оттягивали весь день как могли, время
прощаться.
-Такси? -уточнил я, когда она нажала кнопку отбоя вызова.
-Да, пора мне.
-Ясно. Удачи тебе, солнце. И любви, конечно же, любви. Будь счастлива! Пообещай
мне быть счастливой.
-Я буду стараться.
-Так не пойдёт. Пообещай.
-Обещаю. -она придвинулась ко мне вплотную и впилась своими синими полными
слёз глазами, -Ты тоже дай мне обещание. Сделай всё, чтобы разбудить её, всё что
сможешь. Я хочу, чтобы однажды она услышала это, именно эту фразу. С добрым
утром, любимая! И у ваших дочек была родная любящая семья.
-Обещаю.
Уже в дверях она повернулась ко мне и просто влепила поцелуй. Страстный и
чертовски нежный, со вкусом соленых слёз.
-Не накосячь, пожалуйста, не накосячь.
Но я всё же накосячил.
-Хорошо. Удачи тебе, увидимся.
Мы больше никогда не увидимся.
Дверь закрылась и навсегда отрезала Олесю от моей жизни, наши планеты разошлись
каждая по своей орбите.
Я прошёл на кухню и сел за стол, хотелось выпить и курить, просто ужасно хотелось.
Я знал, что дальше делать, для чего жить. Вернуть своим детям семью, это теперь моя
главная цель. Вернуть любыми способами, пусть ценой своей любви, да хоть жизни,
плевать, я был готов. Нужно было лишь разбудить Свету. Будить и ждать, что однажды
она проснется и я скажу ей: «С добрым утром, любимая! Посмотри, что мы натворили.»
Мы оба были виноваты во всём этом, двоим же и нужно было теперь всё исправлять.
Исправлять предательство нашей семьи. Я предал нашу семью, когда сдался и
прекратил бороться за её любовь. Она, когда решила, что проще сбежать от проблем в
чужие объятия, чем решать их.
Мы предали нашу семью, предали своих же детей. Предательство изначально
заложено в людях, в каждом из нас живёт предатель. И наши дети однажды предадут,
так устроена жизнь. Но это будет уже совсем другая история. А пока нам нужно всё
исправлять пока не поздно, пока наши девочки не поняли, что предательство-это так
просто, дело двух минут. Нужно лишь разбудить её, мою Светланку и сказать: «С
добрым утром, любимая...»
Война.
Он стоял у входа в кафе. В руках белая роза, в глазах надежда, в сердце любовь. Он
ждал её.
Она пришла. Розу отвергла, любовь не приняла, надежду решила убить. Для неё всё
было решено.
Разговора не получилось. Не вышло у них диалога. Два некогда любящих друг друга
человека, не могли более договориться ни о чём. Время их разговоров прошло.
Они могли говорить часами. Когда-то давно. Он рассказывал о себе, о жизни до неё, о
мечтах и планах, просто обо всём, что приходило в голову сиюминутно. Она смеялась,
говорила о том, что было, искренне доверяла ему свои мысли. Им было о чём
говорить, было, что доверить друг другу. Когда-то давно.
Теперь время их разговоров прошло. Наступило время войны. Каждый воевал за то,
что ему было дорого, за то, что считал нужным. Один за свободу, второй за семью.
Одно сердце рвалось из клетки, второе пыталось продлить сладкий плен. Война в
которой победителя не будет. Но они этого ещё не знали. Не знали и готовили оружие.
- Привет! Как дела? Это тебе.
Он протянул белоснежный цветок и попытался её поцеловать.
-Хорошо. Дела хорошо.
Цветок она не взяла, от поцелуя отвернулась.
Они спустились в находившееся в подвале жилого дома кафе. Самое обычное кафе,
без пафоса и выпендрежа, теперь было полем их битвы. Их общий дом, дом их
умирающей, бьющейся в судорожной агонии, но пока ещё семьи, был в двух минутах
ходьбы, но встречаться там они сейчас не могли. Они были сейчас не семьёй, а
парламентёрами воюющих сторон. И по всем правилам военного времени, переговоры
проводились на нейтральной территории.
-Я сама. Не надо. -она резко остановила его попытку помочь снять куртку в гардеробе.
На войне нет места галантности и уважению.
Они были и раньше в этом кафе, весело поглощали пиццу вместе со своими дочками
двойняшками, отдыхали по выходным своей маленькой, когда то счастливой семьёй.
Но сейчас они были без детей, случайные участники не нужны на войне, поэтому
выбрали зал для курящих. Знали, курить будут много, война - дело нервное.
-Как девочки? Соскучился по ним ужасно.
-Нормально. Катюшка только простыла немного, сопливит.
-Как ты? Что на работе нового?
-Ничего нового. В отпуск с понедельника выхожу, устала. Хочу отдохнуть немного после
всего, что произошло.
-Дальше, что делать будем? Ничего не хочешь объяснить? -он начал артразведку с
предупредительных выстрелов.
-Что объяснять, Саш? Что случилось, то случилось. Не хочу об этом. -её армия была
готова к обороне.
-То есть вот так просто? Случилось и случилось, объяснять не буду. Света у нас семья в
жопе. Я думаю тут надо объяснять! Просто изменить и сбежать, это даже не по-
взрослому что ли, не по-человечески.
-Она у нас давно в жопе...
-Я в курсе. В курсе, что давно. Только ты же этого не хотела замечать. Не хотела, что
либо налаживать.
-А ты то есть не виноват? Белый и пушистый?
Снаряды полетели поочередно с обеих сторон.
-Виноват. Знаю, что виноват. Знаю и не отрицаю. Перестал бороться, сдался. Но я
пытался, понимаешь, пытался, что-то сделать. Много лет пытался достучаться до тебя.
Ты даже поговорить не могла и сейчас не хочешь.
-Не о чем разговаривать, всё кончено! -калибр снарядов и зона поражения
увеличивались, выстрелы становились более точными.
-Ты действительно так считаешь? Вообще никакого шанса не хочешь дать нашей
семье?
-Незнаю. Мне нужно время всё обдумать и понять. А ты простишь? Ты примешь то, что
произошло?
-Нет. -он задумался и повторил, -Нет. Не смогу, ты же знаешь, я предательства не
прощаю. Я хочу простить, очень хочу. Но знаю, это все равно всплывёт и сломает всё.
Как раньше ничего уже не будет никогда. Я хочу сохранить семью для дочек. Очень
хочу! Они не виноваты в том, что произошло. Совсем не виноваты. Мы можем
попытаться переступить через себя. Свою любовь, свою жизнь я тебе прощу,
постараюсь. Но если лишишь дочек семьи и детства - не прощу никогда.
-Это не семья получается. Либо ты прощаешь и мы больше не возвращаемся к этому,
либо развод.
Шаткое перемирие было нарушено, стрельба возобновилась с обеих сторон.
-Неслабые ты условия ставишь. Это ты загуляла, не забыла?
-Загуляла и загуляла. Это моя личная жизнь.
-Личная жизнь? А семья и дочки побоку значит? Ты что творишь, дура? Я тебя прошу
дать нам шанс! Всё забыть и жить дальше. Попробовать хотя бы.
-Нет. Я не могу пока. Не могу. Мне нужно время, пауза нужна. Как минимум год.
Отдохнуть, всё понять. Дай мне время. Пожениться заново потом ничего не мешает.
-И что этот год предлагаешь делать? Мне, дочкам, что делать то? Ждать?
-Не хочешь не жди. Не очень и любил значит.
-То есть мы должны ждать пока ты, блять, нагуляешься, отдохнешь, натрахаешься
вдоволь, так что ли?
-Я женщина и хочу отдохнуть, у меня есть на это право, ясно?
-Так и веди себя, сука, как женщина, а не как охуевшая шлюха!
Снаряды пошли в ход разрывные, невидимые осколки летели во все стороны кафе,
чудом не задевая соседние столики.
-Да пошёл ты! Это моя жизнь, понятно? Нас больше нет пока. Не хочешь-не жди! А ещё
раз так меня назовешь, детей вообще больше не увидишь! Понял, урод?
Она применила оружие запрещённое всеми конвенциями всех организаций всех
стран. У неё не оставалось выбора, оборона слабела, боеприпасы были на исходе.
-Ты чё творишь? С сёстры своей пример берёшь? Быстро ты сукой стала, быстро.
-Всё разговор окончен.
Она отвернулась глядя в окно, на глаза предательски навернулись слёзы и она с
огромным трудом сдерживала их. Тлеющая сигарета тихонько дрожала в красивых
тонких пальцах. Он сжимая кулаки смотрел на неё. Канонада выстрелов прекратилась,
обе стороны взяли паузу.
-Я подожду. -прервал он тишину, -Сколько смогу подожду. Буду ждать пока ты
проснёшься.
-Я уже проснулась. Семь лет спала, хватит!
-Я подожду. Каждое воскресенье, я буду ждать тебя у ДК Офицеров, там где с
девочками гуляли всегда. Воскресенье, семь вечера. Но помни, чем дольше я жду, тем
меньше у нас шансов. Я надеюсь, хоть это ты понимаешь. Это не тот вариант когда
время лечит, тут оно убивает каждой секундой.
-Я подумаю.
В полной тишине они допили кофе и вышли из кафе. Они расстались, разошлись
каждый в свою сторону. Её ждали Вероника и Антон, его коньяк и пустая квартира.
Каждый ушёл готовиться к новому сражению, чистить оружие, продумывать план
дальнейших маневров. Ложь, угрозы, мольбы, упреки, арсенал для убийства любви
друг в друге огромен. Настоящая любовь может справиться со всем этим, легко может.
Но она уже была серьезно ранена в их войне. Война дело сложное, очень сложное. А
война со своими чувствами и мечтами, самоубийство.
На этом первое сражение закончилось. Сражение, но не война. Она только началась.
Жестокая, безжалостная война на которой будет много погибших, раненых и
пропавших без вести. Чувства, душа, любовь, надежда, все останутся на поле брани.
Они сами их убьют. Никто из них не выйдет победителем, но даже проиграть в этой
войне они не смогут, проиграют их дети. Лишь они понесут самые страшные потери
даже не участвуя в войне.
Победителей же на этой войне не может быть по определению. За кем бы из них не
был последний выстрел, это окажется выстрел себе в висок. Война с самим собой -
дело сложное.
Из суда с любовью.
Капитан вернулся в суд около двух часов дня. За это время я успел сходить пообедать и
даже поспать в зале судебных заседаний. Время тянулось медленно, я уже откровенно
скучал в ожидании хоть какого нибудь решения. Но судья не торопилась.
Наказывать меня было пока ещё не за что, всё выдуманное и написанное участковым
Изюмовым судья забраковала. Ну не поверила она, что я в своём подъезде коварно
напал на двух доблестных сотрудников полиции, долго их избивал, угрожал и даже
пытался убить, а под занавес сего действа ещё и надругался над самым святым -
формой полицейского. Очень задело видимо нежную ранимую душу участкового
Изюмова то, как его фуражка валялась на полу лестничной площадки. Какие усилия,
отвагу и бесстрашие ему пришлось применить, дабы обезвредить столь отъявленного
мерзавца, известно одному богу. Ну или незнаю, кому там полицаи поклоняются и чтут.
Судья во всё это не поверила и едва сдерживая смех отправила сопровождавшего меня
капитана за более убедительными показаниями и обвинениями.
Нет, она не собиралась меня отпускать, наказать меня нужно было обязательно. Всё
таки люди старались, жена с сестрой, участковый с помощником, теперь вот капитан и
судья, нельзя было их подводить, нужно хоть как-то меня наказать. Оставалось лишь
определиться с обвинением, узнать, что за преступление я совершил и в чём виноват.
-Скучаешь? -улыбнулся капитан заходя в зал суда.
-Ага. Жду участи арестанта. Слушай, это всегда такая тягомотина на весь день?
-Обычно быстро. -капитан плюхнулся на скамейку рядом со мной, от него пахло пивом
и вяленой рыбой, -Если бы твой Изюмов херни какой-то не понаписал, Конан Дойль
хренов.
-Он не мой этот Изюмов. Он ваш, полицейский.
-Да не парься, его никто не любит. Если бы он не был с начальством в родстве, давно
бы на хрен выпнули свои же. -капитан явно раздобрел от выпитого пива, ну или и в
правду не любил Изюмова, -В этом крутом детективе, что он настрочил на тебя, хоть
немного правды есть?
-А кто его знает. -я усмехнулся, -Я и сам не особо в курсе, что он там мне впаять хочет.
Да он как бы и не при делах. Его попросили, он выполняет, всё нормально.
-Ну да, эт как раз в его духе. -капитан поднялся со скамейки, -Пошли покурим, судья
всё равно сказала полчаса ждать ещё.
Я встал с жёсткой скамьи и мы пошли к двери.
-Это Ирина, сестра твоей жены, всё замутила. -сказал вдруг капитан когда мы
оказались на улице.
Я промолчал. Достал пачку сигарет и протянул ему предлагая. Капитан взял одну и
закурил.
-Она два дня к нам бегала в отдел, заявления на тебя писала. -продолжил он выдыхая
дым, -Что ты ей угрожаешь, детям её угрожаешь, домогался её и всё такое.
-Откуда знаешь?
-Так моё дежурство было, когда она бегала. -он затянулся и медленно выпустил сизую
струйку дыма, -Мы заявы приняли конечно, но предупредили, что отказ будет раз
доказухи у неё нет. Тогда она жену твою притащила за ручку. Та под её диктовку
написала заяву, мол ты бухаешь, выгнал её с детьми из квартиры, всё разнёс дома, а
что не расхреначил, то пропил. А дальше уже Изюмов вдруг взял под личный контроль
всё это дело. Так то.
-Понятно. -я убрал пачку сигарет в карман, курить не хотелось, -Он своё дело сделал
как видишь.
-Как он тебя брал то? Написано в протоколе будто там боевик настоящий был.
-Да какой там. В дверь позвонили, я открыл и оказался на полу в наручниках, вот и всё.
-Ну Изюм может. -капитан ухмыльнулся, -Задержит, сказку вместо протокола сочинит, а
судья теперь матерится.
-И часто у него такой беспредел прокатывает?
-А то! Изюм у нас в этом году лучшим участковым города стал, ему даже УАЗик выдали
служебный.
-Он когда меня вёз в ИВС на этом УАЗике, хвастался без остановки.
-Да он уже всех задолбал, гордится будто ему Боинг личный выдали. Всё РОВД ржёт
над ним. -капитан затянулся в последний раз и бросил окурок в урну, -Ладно, пошли
судью слушать, что она там решила. Может штраф просто даст и всё.
Но судья решила, что для обидчика уважаемого полицейского, победителя конкурса
Лучший участковый инспектор города Мурманск, счастливого обладателя служебного
автомобиля, просто штрафа будет явно недостаточно. Нужно наказание посерьёзнее
денежного, чтобы другим неповадно было покушаться на представителей власти и их
новенькую форму. В общем, получил я свои пятнадцать суток за неповиновение
законным требованиям сотрудника полиции Изюмова. И не важно, что он ничего особо
не требовал. Какие то же мысленные требования у него точно были, когда он звонил в
дверь моей квартиры, а я негодяй не подчинился, значит виновен. Точка. Приговор
вынесен. Заседание окончено.
Ладно ладно, никто ничего подобного не говорил, да и заседания как такового не
состоялось. Судья к нам так и не явилась. Пришла лишь девочка секретарь и тихонько
протянула мне постановление суда. Получите. Распишитесь.
-Вы можете обжаловать. -практически шепотом, словно извиняясь сказала секретарь.
-А смысл? -я улыбнулся ей расписываясь в полученных бумагах, -Пока будут
рассматривать жалобу, мои пятнадцать суток уже пройдут. Нечего будет отменять уже.
Ладно, прощайте.
Вдвоём с капитаном мы вышли из суда и отправились обратно в изолятор. Так я вдруг
стал преступником.
Точки и запятые.
-Она простила тебя?
-Да. Давно простила. -я отвернулся и разглядывая тьму за окном продолжил, -Она и не
держала зла вообще, даже не пыталась. А может просто не умела.
-Но ты же говоришь, что сделал ей очень плохо в жизни. Разве можно после того, что
ты сделал, хотя бы просто не обидеться?
-Видимо можно. Я знаю это сложно для многих, я и сам бы обиду затаил лютую, знаю.
А она нет, она не такая. Я многих обидел в жизни, очень многих, но только её прощение
мне нужно было. Я знал, что она простила и поняла, но хотел услышать это от неё.
-Просто услышать прощаю? Ты только для этого ей позвонил? -отец Николай тронул
меня за плечо, -Что то мне подсказывает, что нет. Зачем тогда собираешься ехать к ней?
Просто слов не хватило?
Я повернулся, мой собеседник смотрел мне прямо в глаза, мудрый пытливый взгляд.
-Я понял, что не могу не увидеть её. Мне нужно было побыть с ней рядом. Хоть
немного.
Исповедь у нас никак не выходила, я рассказывал, отец Николай слушал, но вопросов
становилось лишь больше. Вопросов у меня самого, где-то внутри, в сердце, в душе, в
голове. Во мне казалось скоро не останется места, они копились со скоростью света и я
не успевал сам себе на них отвечать. На некоторые я даже не знал, что сказать.
Вот зачем я позвонил Фиалке? Что я хотел услышать? Что хотел или должен был
почувствовать? Прощение? Так я его не заслужил. Просто сказать прости Мариш, я не
специально, я больше не буду, мне очень жаль? Глупо, банально и ну никак не
достаточно, чтобы загладить хоть один процент всего, что я ей сделал. Да и никаких
слов бы не хватило, ну нет таких слов, ни у меня ни вообще во вселенной.
Люди придумали сотни языков, диалектов, слов и выражений, всего одним словом
можно не просто обидеть, можно убить человека. Всего одним, случайным или
намеренным словом можно отнять у человека всё, абсолютно всё. Веру, надежду, про
любовь вообще молчу. Жизнь можно отнять, войну развязать, себя можно уничтожить
всего одним словом. А вот прощения попросить, что проще вроде, миллиарда слов не
хватит. Да и нет таких слов, не придумали люди, да и не пытались. Такие слова, даже
мысли о них, вызывают в нас чувство вины, стыд за себя, они нам не приятны. Мы
боимся этих слов, боимся просить прощения. Вот и я много лет боялся.
Думал, постоянно думал, пытал сам себя, стыдил, а решиться поставить точку не мог.
А она простила. Фиалка даже не думала про обиду и я это знал. Да я, сука, знал это
ещё тогда, много лет назад, когда усердно зарабатывал себе звание главного говнюка в
её жизни. Когда нагло использовал её, играл её сердцем, пиная по полю жизни я знал, она простит, стерпит. Она была выше каких то обид, безумно светлый человечек. Титул
говнюка она мне так и не присвоила, я даже этого не заслужил.
Все эти годы она жила своей жизнью, строила с ноля всё и... переживала за меня. Я
знаю это. Аккуратно, не влезая в мою жизнь, никак не выдавая своё присутствие, она
была рядом постоянно. Готовая в любую минуту поддержать, помочь, чтобы не
случилось. Я знал это всегда. Понял, когда однажды попал в неприятную историю и
единственный кто тогда бросив всё прилетел мне на помощь, была она, Фиалка.
Я бросил её когда встретил свою будущую супругу Свету. Оставил наслаждаться своими
чувствами в одиночестве, мне они были ни к чему больше. Вот как, как можно такое
простить? Как можно вымолить прощение за такое?
А теперь стыд съедал жадной молью душу, или что там у меня, не знаю. Стоило вдруг
оказаться в её шкуре и нате пожалуйста, даже совесть появилась.
Я набрался смелости всё таки и позвонил. Позвонил просто услышать её голос, она мне
была нужна в тот момент, нужна была её поддержка. Даже не само прощение, а
именно поддержка, выговориться я хотел. Опять получается использовал её когда мне
это понадобилось. Хотел использовать, но не смог. Говорила она.
У Фиалки всё было хорошо. Так она сказала.
-Как у тебя дела, солнце? Как поживаешь?
-Всё хорошо, Саш. Давай может по скайпу поболтаем, если хочешь. Мне просто
удобнее по видеосвязи.
Через пять минут я уже видел её уставшее, почти позабытое, но до боли родное лицо
на экране ноутбука.
-Как у тебя дела, солнце? Как поживаешь? -повторил я.
-Всё хорошо, Саш. Я уже почти привыкла.
И милая грустная улыбка, такая же, как и много лет назад. Как же я скучал по этой её
улыбке оказывается. Сразу стало тепло где-то в груди. На мгновение я забыл обо всём, что терзало душу последний месяц и не давало жить.
Её улыбка подарила мне вдруг спокойствие, я был готов просто смотреть на неё, слова
стали не нужны. Люди придумали сотни языков, диалектов, слов и выражений, но есть
в этой вселенной оказывается человек, с которым мне всё это не требуется, чтобы
почувствовать самое главное. Спокойствие и ощущение счастья. У каждого есть такой
человек, поверьте.
Но мы всё же говорили, всю ночь напролёт, нам было, что рассказать друг другу.
Она простила меня давно, в тот самый день когда я бросил её. Она и не держала зла,
просто поняла всё. Поняла, что наши жизни расходятся навсегда, что мы всё равно не
будем вместе никогда. Просто всё поняла.
Она стала строить свою жизнь дальше. С чистого листа, без наших с ней болезненных
отношений, без игры по моим правилам. Я больше не тянул её на дно фальшивыми
чувствами, теперь она свободно плыла по течению жизни. Вместе со мной из её жизни
ушли призрачные миражи любви и она видела теперь цель пути. Она жила.
Обо всём этом она рассказала мне в тот вечер. Рассказала обо всём, что произошло с
ней за эти годы, отношения, брак, мечты родить ребёнка, у неё было всё. Было до
одного дня, до дня фатальных ошибок.
В тот день фирма, в которой она работала вместе с мужем, отмечала десятилетний
юбилей. Отмечала широко, с размахом, в загородном клубе, с соблюдением всех
традиций застолья. Она не хотела ехать. Тот вечер она планировала провести дома с
мужем, слишком многое накопилось у неё в терпеливой душе и она очень хотела
избавиться от этого груза.
Поговорить с ним наконец начистоту, выяснить всё и расставить точки. Муж был ей
неверен, она это знала. Он не особо и скрывал свои внесемейные связи, считал это
нормальным, думал, что имеет на это право и объяснять ей, что либо не видел смысла.
За четыре года брака детей у них пока не получилось и в этом он винил её. Она была
виновата, а значит он имел право на измену. Для него это не была измена, а всего лишь
попытка продолжения рода. Так он это объяснял сам себе, своей совести. Раз жена не в
силах родить ему наследника, он решит этот вопрос без неё.
В тот день она хотела наконец высказать всё и решить раз и навсегда. Не было в ней
проблемы, она была в двух клиниках, сделала все необходимые анализы и знала, с ней
всё в порядке. Если ему просто хочется трахать всё, что шевелится и запихивать член в
каждую подвернувшуюся дырку, то пожалуйста, он может продолжать это и дальше. Но
без неё. Хватит! Хватит прикрываться мечтами о ребенке. Это была теперь её мечта,
только её и она больше не позволит втаптывать светлую надежду в грязь, заталкивать
фрикциями в чужие влагалища. Хватит!
Но он лишь отмахнулся, не стал разговаривать. Тратить время и нервы на очередные
бабские выкидоны он был не намерен. Просто уехал на корпоратив фирмы без неё.
Тогда она вдруг впервые вспомнила о моём обещании. Обещании данном ей много
лет назад в день расставания. Она взяла его с меня в шутку, просто хотела как-то
сгладить постыдно неудобный момент прощания. Вспомнила вдруг, на секунду, сидела
одна на кухне и просто вдруг вспомнила.
Нет! Она не позволит уйти мужу от разговора, не сегодня. Тянуть больше нельзя.
Хватит ставить запятые там, где жизненно необходимо поставить уже жирную точку.
Хватит! Их брак не стал семьёй, он мёртв. Бессмысленно реанимировать холодный
труп, вонь разложения и трупный яд мёртвых отношений убьют и то, что ещё
оставалось в душе, надежду на лучшее, на любовь. Точка.
Она долго решала, что делать. Ждать возвращения мужа бесполезно, разговора не
выйдет он будет пьян. Решать нужно сейчас, именно сейчас! Хватит затягивать с
похоронами брака. Она вызвала такси и поехала в загородный клуб на празднование
вслед за мужем, совершила возможно главную ошибку тогда.
Приехала в самый разгар веселья, большинство коллег уже были изрядно навеселе,
официальная часть закончилась и юбилей превращался в самую обычную попойку.
Пьяный народ начинал раковой опухолью расползаться по большому коттеджу
называемому клубом в поисках впечатлений, кто-то пел караоке, кто танцевал, кто
играл в бильярд, кто-то разбившись на парочки искал места для бездумного пьяного
секса, самая обычная картина. Не успела она войти, как с разных сторон её стали
зазывать выпить, хватать за руку и тащить к столу, недвусмысленно подмигивать и
улыбаться, она еле успевала отбиваться от этих атак прокаженных алкоголем, не за
этим она сюда приехала. Но мужа нигде не было, она обошла практически всё здание,
проверяла все, даже хозяйственные комнаты, потревожила несколько
совокупляющихся по углам пар, но так и не могла его найти.
Он оказался в одной из саун, в самой глубине большого дома. Ей даже не пришлось
заходить, стеклянная дверь парной позволила разглядеть всё и без этого. Ещё одна
ошибка, не нужно ей было этого видеть. Но она увидела.
Увидела как его потный голый зад ритмично и размашисто орудует между широко
раскинутых полных ляжек распластавшейся на парилке бухгалтерши Юлии
Николаевны. Он долбил её промежность нервно, с животной силой, заставляя жалобно
вскрикивать от каждого удара, словно вымещая на ней злость после ссоры с женой.
Большая, немного отвисшая грудь пышнотелой брюнетки металась из стороны в
сторону и казалось вот-вот оторвется от хозяйки и заживет своей жизнью.
Увиденное не вызвало в ней ничего кроме отвращения, к горлу даже подкатила
тошнота. Она не собиралась устраивать истеричных разборок, ей было всего этого
достаточно, чтобы поставить точку. Последнюю точку в их романе.
Но она вдруг сорвалась, возможно впервые в жизни решила дать сдачи. Пусть это
будет ошибкой, пускай. Она не будет больше молча сносить злые крученые подачи
судьбы. Она должна отбить этот удар. Хватит играть по чужим правилам, Марина! Бей в
ответ!
Резко открыв прозрачную дверь она вошла в жаркое облако пропитанное запахами
дерева, пота и секса.
Первой её увидела бухгалтерша, она истерично задергалась на парилке, пытаясь
остановить таран между ног. Партнёр с явным недовольством прекратил вкалачивать
её тело в парилку, обернулся и замер от неожиданности.
-Не отвлекайся, Лёша. -Фиалка со смехом нарушила повисшее вдруг неловкое
молчание, -Когда делаешь детей отвлекаться и сдаваться нельзя, нужно идти до конца.
Продолжай, что остановился? Только таз ей приподними повыше чуть и как закончишь
пусть полежит так ещё немного, ножками вверх. Ну не лежите бревном, Юлия
Николаевна,-она обратилась к шокированной бухгалтерше, -Жопу повыше, говорю, вам
ещё ребетёнка ему родить надо. Вы в курсе кстати?
-У меня спираль, -промямлила ничего не понимающая Юлия, -У меня есть уже дети, я
замужем.
-А, что же ты дрянь по саунам трахаешься с чужими мужьями, если свой есть?
Удовольствия на стороне ищешь? Разочарую тебя шлюшка, если ты сама ещё не
поняла, Алексей Михайлович у нас в этом не силён. Не его это призвание, женщин
удовлетворять. Лёша, -она повернулась к застывшему между толстых ног партнерши
мужу, -сколько тебе можно намекать и говорить, это только в твоей любимой порнухе
тёлки балдеют когда их долбят как отбойным молотом, в сексе это совсем не главное.
Ты не представляешь как можно улететь от одних только поцелуев и прикосновений в
нужных местах, как за минуту одними только пальцами и языком можно подарить
женщине блаженство, которое она не забудет никогда. -она горько усмехнулась, -Хотя с
тобой, Лёш, уже стала забывать, как это бывает. А ведь у меня это было. Вот смотри, лежит перед тобой вполне даже симпатичное тело, хоть грудь её поласкай, большую
красивую грудь.
Голая бухгалтерша, вдруг опомнившись от этих слов попыталась стыдливо прикрыться,
но её маленьких ладошек явно не хватало спрятать объёмные выпуклости.
-Трахаешь всех подряд, будто хочешь как можно больше женщин разочаровать. Хоть
раз кому нибудь приятно сделай, -Фиалка не могла остановиться, била наотмашь,
наверняка, по-женски неумело, но по самому больному, -Ласкай грудь, целуй, руки
вообще должны беспрерывно исследовать женское тело, гладить, наслаждаться. Про
клитор рассказать или сам погуглишь? Там женщин, кстати, тоже целуют иногда. Минет
ведь любишь, а сам поцеловать даже любимую жену брезгуешь. Не достойно
мужчины, да Алексей? А самому и в ротик и в попку дай обязательно. Знаешь, до тебя я
даже любила анальный секс, это может быть приятным, понимаешь? После тебя
конечно бывает утром не встать с постели, но только не от удовольствия, а от боли,
Лёша. Остаётся лишь вспоминать, каким бывает настоящий секс, когда стонешь,
кричишь и плачешь от счастья. От счастья, понимаешь? И слава богу у меня он был.
-Пошла на хуй отсюда, сука! -сквозь зубы прошипел униженный мужчина.
Он бил наотмашь, наверняка, по-мужски зло, но слишком истерично для точного
удара. Фиалка успела дёрнуть испуганно головой назад. Казалось лишь слегка он
зацепил кулаком её по носу, но даже слабого удара почти стокилограммового самца
хватило, чтобы кровь Фиалки брызнула на раскалённые камни банной печи. Маленькая
парная мгновенно заполнилась тошнотворным запахом сгоревшей человеческой
плоти.
Она плохо помнила как выбежала из коттеджа на дорогу, остановила первую же
машину до города, назвала водителю адрес и трясущимися окровавленными руками
сунула ему деньги. Совершила главную и последнюю ошибку в тот вечер.
О той аварии писали и говорили все в Петрозаводске тогда. Водитель такси находясь
под воздействием наркотических средств, не справился с управлением значительно
превысив скорость и вылетел с трассы. Водитель погиб на месте, его пассажирка
молодая девушка в тяжелейшем состоянии. Из превратившегося за секунду в хлам
авто, спасатели вынимали её целый час. Фиалка прочла эти новости лишь через
несколько месяцев, сама она всё это не помнила.
Судьба жёсткий игрок, не любит когда отбивают её удары, начинает фолить и играть не
по правилам. Незнаю, кто арбитр в этой бесконечной игре с судьбой, бог или сама
жизнь, но он ей явно подсуживает.
Врачи сотворили чудо, в книге жизни Фиалки-Маришки они смогли поставить лишь
ещё одну запятую вместо точки, вытащили с того света собрав по кусочкам словно пазл.
Из больницы она вышла не скоро. Без любви, без надежды, без мечты, без мужа и без
правой ноги.
Всё хорошо, Саш. Я уже почти привыкла.
Сказка для Светланки. Начало.
В некотором царстве, в некотором государстве. Нет, не так. Вот же, разучился сказки
рассказывать совсем, вместе с дочками и семьёй из моей жизни сказки ушли тоже. Что
же, будем вспоминать, учиться заново.
Наша сказка про Короля, а значит дело происходит в некотором королевстве. Итак, в
одном маленьком королевстве, жили были Король с Королевой и было у них две
малышки дочки, две маленькие принцессы. Королевство их было очень маленькое,
всего то небольшой замок, сад и парочка королевских огородов, вот и всё. Большего
здесь для счастья не требовалось. Маленькое и уютное королевство, не богатое, но и
не бедное. Обычное среднее такое королевство, как и миллионы точно таких же в этом
мире. Ах да, чуть не забыл, это был волшебный мир королей и королев, принцев и
принцесс, рыцарей и драконов. Да да, самых настоящих драконов с крыльями,
клыками и жарким пламенем из пасти. Но об этом позже.
Их королевству было не так много лет, ровно столько же, сколько и было маленьким
принцессам. Жили они мирно и счастливо, с соседними королевствами не воевали,
драконы их пока не беспокоили, тишь да гладь, скучная размеренная жизнь обычного
королевства. Годы шли, король с королевой правили, принцессы подрастали и
радовали родителей, маленькое Счастливое королевство жило и казалось будет жить
долго и счастливо как и положено. Оно так и называлось, Счастливое королевство. Но
беда пришла и в эту сказку.
Был самый обычный день Счастливого королевства, Король расположившись на троне
изучал еженедельный вестник Волшебного мира, Грустная Королева готовила
маленьким принцессам, игравшим в своей комнате, их любимый молочный коктейль,
ничего необычного, всё как всегда.
Всё произошло мгновенно, король не успел даже ничего понять, не успел защитить
своё Счастливое королевство. Всё рухнуло за минуту, словно злой волшебник взмахнул
своей злой волшебной палочкой и обрушил на них злой волшебный ураган. Самый
настоящий ураган.
-Это, что за ерунда? -послышалось откуда то из под развалин, -Что это было?
Король не слышал, он сидел на своём троне посреди руин которые всего минуту назад
были его замком. Сидел оглушенный, пытаясь сквозь пелену оседающей пыли
разглядеть, что же произошло, понять, что случилось.
-Король, ты слышишь? Это, что было я спрашиваю?
-А, что? -король обернулся, -Кто здесь?
Пыль наконец рассеялась и он увидел картину, которая ему ну совсем не понравилась.
Счастливого королевства просто не было больше, не существовало. Оно было
разрушено полностью, руины и больше ничего, вот что осталось.
-Король, ты оглох? -из под кучи камней, бывших когда то восточной стеной замка,
выглядывала испуганная морда придворного кота, -Ты слышишь меня?
-Вроде слышу. Ты как, цел?
Кот тихонько вылезал из под кучи наваленных камней, весь растрепанный, в пыли,
обожженый хвост дымился. Он осторожно озирался по сторонам и слегка прижимаясь
к земле полз к Королю.
-Вроде целехонько всё, голова, лапы, всё на месте. Хвост только жалко. Это что вообще
было? Дракон улетел?
-Дракон? Какой ещё дракон?
-Большой, с крыльями и огнём плюётся который. Обычный дракон. Забыл как они
выглядят, ваше высочество?
-Да какое уж теперь высочество. -Король обвел рукой развалины замка, -Всё
Счастливое королевство коту под хвост. Ой, извини.
-Да ладно. И кстати глупое сравнение, у меня под хвостом всегда всё чисто и аккуратно
между прочим.
-Не отвлекайся, кот. -прервал его Король, -Как ты вылизываешь себе всё я и знаю и
даже видел, хоть и не просил показывать, не об этом сейчас. Так это дракон был?
-Ну да. Вдруг из ниоткуда появился и бах, трах, дым, огонь, всё посыпалось,
разлетелось, ужас. Огнем плевался, мама не горюй. Еле спрятаться успел, но хвост
зацепил зараза.
-Королёва! Принцессы!
Король вдруг очнувшись от шока, вскочил и начал кричать, звать своё королевское
семейство. Подбежал к развалинам бывшим когда то комнатами маленьких принцесс и
стал разбирать завал. Сдирая в кровь свои королевские руки он выковыривал камни и
отбрасывал их в стороны. Он боялся, самого плохого, очень боялся.
-Да нет их там, Король. -кот подошёл и сел рядом, -Дракон их того, унёс.
-Как унёс? -Король опустился на землю рядом с завалом, -Как унёс? Рано ведь ещё.
Совсем рано. Им семь лет всего.
Драконы прилетали однажды в каждое королевство. В каждое где подрастали
маленькие принцессы, так было заведено в этом волшебном мире королей, королев,
принцесс, принцев и драконов. Такая была традиция. Когда какой нибудь принцессе
исполнялось восемнадцать лет, прилетал дракон и уносил её в высокую башню. Там
она жила под охраной дракона до тех пор, пока какой нибудь принц не освободит её.
Для этого ему конечно же было необходимо победить дракона охранника, по другому
никак. Иногда драконов охраняли ещё и рыцари отшельники, обычные наёмники без
души и сердца. Но это были единичные случаи, обычно драконам не требовалась
подмога, их жаркого огня было вполне достаточно, чтобы отбить охоту и желание у
случайных заезжих странников лезть в башню к принцессе. Только сильный и смелый
принц мог пробиться к ней. Драконы возможно и нужны были лишь для этого, чтобы
принц мог доказать, что достоин. Победил-годится для принцессы, проиграл-дракончик
сытый, ждём следующего. Все логично было в этом волшебном мире.
Так было и с нашим Королём. Много лет назад, будучи ещё молодым принцем, он
победил дракона, освободил принцессу с грустными глазами и они стали Королём и
Королевой. Потом у них появились их маленькие принцессы и они знали, через
восемнадцать лет жди дракона. Хочешь не хочешь, а дракон прилетит за принцессой.
Так был устроен их волшебный мир. Да что таить, ходили слухи, что в некоторых
королевствах короли сами отдавали своих принцесс драконам, было и такое.
Но принцессам нашего Короля было всего семь лет, рано ещё было для дракона, очень
рано. Его в Счастливом королевстве не ждали, ведь время ещё не пришло.
-Ошибся дракон может, -сказал кот, -Правила есть правила, их нарушать нельзя. Явно
ошибка.
-Подожди, а Грустная Королева? Её он не должен вообще уносить?
-Про королеву врать не буду, не видел. Принцесс да, унёс гад огнеплюйный, точно
унёс. Хвост ещё спалил мне, падла. -совсем не по-сказочному выругался кот, -Может и
королеву зацепил заодно, незнаю.
-Да что же это происходит? -вскричал Король, -Драконы правил никогда не нарушают,
ерунда какая то. Ничего не понимаю.
-Вот и я о том же, ерунда полная. Может Грустная Королева принцесс защищала и
поэтому дракон и её сцапал?
Король знал, драконы не причиняют принцессам никакого зла, они их наоборот
защищают, охраняют, такое их предназначение. Забота и охрана, вот их главная задача.
Но почему так рано появился дракон в их королевстве? И зачем унёс Грустную
Королеву? Вопросы были без ответов. Король понимал, что то не так, правила
нарушены, чего ранее не бывало в их волшебном мире, по крайней мере он о таком не
слыхал. Хрупкое волшебное равновесие тысячелетиями не нарушавшееся ни разу,
вдруг полетело в тар тарары. Даже их Счастливое Королевство, да что там, весь их
Волшебный мир оказывается не идеален. Даже такой мир, несмотря на все волшебные
правила не застрахован от ошибок. Что то явно было не так и он должен выяснить что.
Найти ошибку и исправить. Исправить пока ещё не поздно. Пока волшебный мир не
рухнул из-за этой ошибки.
-И чего делать будем? -прервал кот королевские думы, -Ждать или может к оракулам?
Они наверняка в курсе.
-А чего ждать? -Король встал, -Надо отправляться искать дракона. Потолковать,
объяснить, что ошибочка, ну или башку ему отрубить если что.
-Ну да. -кот усмехнулся, -Ты когда последний раз живого дракона видел, ваше
высочество? Меч свой давно в руки брал?
-Давно. -согласился Король, -Но руки наверно помнят. Как в старые добрые времена,
помнишь сколько мы с тобой этих самых драконов положили по молодости?
-Помню. На право и налево бошки драконьи рубили. Ээээх, были времена, по два
дракона иной раз за день на фарш пускали. Красота! Только и ты и я уже давно не те.
Король посмотрел на себя, потом на кота. Ну да, совсем не та форма, что раньше,
совсем. Засиделся он на троне, ой засиделся. Даже пузико совсем не королевское
нарисовалось, да и кот, верный боевой друг, растолстел на королевских харчах совсем.
Тут доехать до дракона, найти его сил бы хватило, не то что сражаться. Совсем он не в
форме, понятно почему дракон так спокойно и не боясь разрушил его королевство. Он
уже давно не тот молодой принц, которого драконы боялись как огня, который играюче
отрубал им головы просто так для спортивного интереса, даже не ради принцесс. Годы
королевского покоя и уюта превратили принца в жиреющего от скуки короля, одного из
многих в их волшебном мире. Не было в нем больше юношеского сумасшедшего
задора и прыти, совсем не было.
-Ндаааа. -протянул Король, -Вспомнить бы ещё где мой меч...
-Меч то не проблема. Тем более твой уже мог и проржаветь насквозь за эти годы. У
оракулов новый возьмём. Нам как не крути всё равно к ним ехать надо, потолковать
про дракона твоего. А то где мы его искать будем, не всех подряд же рубить.
Король вспомнил как он в годы своей принцевской беззаботной юности, напару с
верным спутником котом сражался с драконами просто так от нечего делать. Убивал
драконов пачками не для завоевания очередной принцессы, а только потому, что было
скучно. Тогда для него это не стало бы проблемой, он прошелся бы по всем башням без
разбора, рубил бы драконьи головы не задавая лишних вопросов и нашел бы
маленьких принцесс. Но сейчас было ясно, сил в его постаревшем теле если и осталось, то лишь на одну решающую битву. Одну единственную схватку с одним единственным
драконом.
-Ну да, к оракулам ехать придётся. -вздохнул Король, -Ничего не поделаешь.
Браво, Вероника!
Странное, тревожное ощущение не покидало весь вечер. Будто бы она уже была когда-
то здесь, была в этой квартире. Какими то слишком знакомыми казались обои, картины
на стене, этот скрипящий диван, да и вообще, не успела она войти, а ей уже показалось
всё слишком знакомым.
Она лежала на диване, разглядывала обстановку и не могла перестать думать, никак
не могла отключиться и расслабиться. Пьяный сегодняшний кавалер ползал сверху и
уже минут десять пытался целовать её грудь, терзая и обмусоливая по очереди оба
соска. Струйки липкой слюны медленно затекали в подмышки, скатывались на живот и
застревали в оставшихся после родов складках. Она специально настояла, что бы он
выключил свет, не хотела показывать свой живот, он не нравился ей самой. Страшное
моршинистое напоминание о девяти месяцах вынашивания дочек двойняшек.
Картина на стене смешная, весёлые такие котятки, я её уже видела где-то, или кажется
просто. Странно... Господи, сколько же в нём слюны?.. Вся уже мокрая, чёрт.
Она вдруг тихонько застонала и сморщилась от боли, партнёр слишком сильно
прикусил левый сосок. Одновременно с этим его рука проникла к ней в трусы и
пыталась пробиться между ног к заветной цели. Нехотя она помогла ему и немного
раздвинула ноги пропуская настойчивые пальцы к уже слегка заросшим короткими
жесткими волосками губам.
Побриться забыла. Да и ладно, не заслужил он. Ему похоже всё равно, пьян в стельку.
Зачем только согласилась ехать к нему домой?
Она вскрикнула ещё сильнее, он просто воткнул два пальца в ещё сухую вагину
раздирая и царапая ногтями нежнейшую плоть.
Дурак! Вот где нужна твоя слюна, хоть бы просто смочил пальцы, придурок.
Но слюнявый, видимо приняв её жалобные тонкие стоны за страстные сигналы
удовольствия, стал с утроенной силой кусать нежные розовые соски и активно задвигал
внутри её тела пальцами вгоняя их до упора. С каждым его движением, с каждым
погружением пальцев в её лоно, костёр жгучей боли внизу живота разгорался всё
сильнее.
Она стиснула зубы и закрыла глаза. Она уже мечтала, чтобы его член вошёл в неё
наконец, прекратил эту пытку руками.
Господи, скорее бы он закончил. Скорее. Надо отвлечься, просто не думать обо всём
этом. Не думать о боли, просто не думать. Ну, что Вероника, хотела расслабиться?
Давай расслабляйся, шлюха, что же ты? Господи, да зачем я вообще согласилась
встретиться, зачем поехала к нему, дура...
Они познакомились самым привычным в наше время способом, в соцсети. Она
специально создала новую фальшивую страничку под фальшивым именем и указала
фальшивый возраст, искала таких же фальшивых знакомств.
В барах и кафе она больше не искала отдыха или знакомств, последняя попытка
закончилась поглощением спермы четырёх кавказцев прямо в туалете кафе,
практически на глазах у всех посетителей. Даже не минет, её пьяную просто поимели в
рот, грубо, нагло использовали. Причем произошло это всё с подачи подруг, врачей и
медсестер из её поликлиники, с которыми она тогда отдыхала в трактире, те как
оказалось частенько так развлекались. Она же была против подобного, повторения
такого позора она больше совсем не хотела. Не хотела превращаться в такую же как
большинство из них, голодную до мужского внимания разведёнку, бросающуюся на
каждый член поднявшийся в её сторону.
Всего несколько месяцев назад она не понимала их вообще, не понимала как это,
бросить своих детей стареньким родителям, а самой убежать в клуб. Как это?
Оказывается вообще раз плюнуть. Да и Мурманск город всё таки не большой, она не
хотела, чтобы хоть кто-то узнал как по выходным из врача-педиатра, из заботливой
мамы, Светлана Валентиновна превращается в обычную трактирную потаскуху, хватило
и того приключения. Не такого внимания она хотела, совсем не такого. Она врач и
мама, в первую очередь врач. Нужно остановить это падение, взять паузу. Она
постаралась забыть то происшествие, выкинуть из головы и из своей памяти, это было
не с ней, а со Светкой дурой.
Теперь она была исключительно серьёзной тридцатилетней женщиной, мамой двух
дочек, врачом Светланой Валентиновной, лишь по вечерам в сети превращавшейся в
Веронику. Жила другой, пусть фальшивой, но всё же жизнью. Жизнью Вероники,
молодой, остроумной девушки-загадки, ищущей любви.
Веронике было двадцать четыре года, в отличии от Светланы, у неё не было детей и
она была не замужем. В сети она искала общения, флирта, романтики и возможно
даже отношений, чем чёрт не шутит. Искала то, чего Светлана Валентиновна искать
стыдилась и не умела.
Нашла. Молодой парень, Антон, двадцать пять лет, спортивный, симпатичный,
холостой, при деньгах, квартире и машине, вроде неплохо всё. Так было вначале.
Но уже на второй день виртуального знакомства его сообщения и шутки стали
откровенно пошлыми, он стал выпрашивать интимные фото и напрямую предлагал
переспать. Светлана, а точнее Вероника, не соглашалась, просто делала вид, что не
понимает дурацких намёков, пропускала мимо ушей все скабрезности. Лишь после
наглого предложения встретиться для быстрого минета, она написала таки, что всё это
возможно только после встречи и общения в живую. И то она ничего не обещает, если
же его интересует только секс, то лучше прекратить всё прямо сейчас.
После этого он вновь превратился в романтичного интернет-ухажера, дарил
виртуальные цветы и открытки, присылал мегабайты смайликов и лайкал, лайкал,
лайкал её бесконечно. Самый обычный в наше время сетевой роман.
Встречаться с ним она не планировала. Не потому, что было понятно чем это
обернётся, что молодому поклоннику нужен лишь секс без обязательств. Любая дуреха
бы это поняла по его сообщениям источающим переизбыток тестостерона, а Вероника
была далеко не дурой, поверьте. А потому, что на встречу, как ни крути пришлось бы
идти Светлане Валентиновне, чего та не могла себе позволить, работа, дети, да и
просто не хотелось. Не хотелось Светлане больше падать на дно, там довольно грязно и
выбраться обратно может не получиться, так что увольте. Но они всё же встретились.
В ту субботу она слишком перенервничала, была полностью опустошена. Тяжелый
выдался день, что и говорить. С утра Светлана убежала на работу, её ждали маленькие
пациенты, нужно было кому-то заниматься детскими соплями, кашлем и другими
болячками. Свою работу она любила и выполняла её всегда с удовольствием, это было
единственное место где она чувствовала себя сильной и самостоятельной женщиной,
где всё зависело лишь от неё, а не от решений родителей или старшей сёстры, никто не
навязывал своё мнение, всё решала она сама и только.
Это был её последний день работы, с понедельника она выходила в отпуск и
ощущение приближения долгожданного и так нужного ей сейчас отдыха, придало ей
сил и бодрости для последнего трудового подвига. Всё было сделано быстро и надо
признать исключительно мастерски, врачом она была, как говорится от бога. Всех
пациентов она оббежала и осмотрела за какие-то полтора часа. С задором и
фирменной, слегка грустной улыбкой, что очень нравилась больным детям. Никто не
остался без внимания.
А вот дальше ей предстояло то, чего делать совершенно не хотелось. Встреча и
разговор с мужем. Их первая встреча и первый разговор с момента катастрофы, её
измены и дикой ссоры.
С того самого дня, дня смерти их семьи, прошло уже почти две недели. Всё это время
они практически не общались. Муж искал возможности поговорить и выяснить всё,
обрывал телефон звонками и смсками, но она не хотела говорить. Не могла. Просто не
знала, что сказать и как обьяснить всё произошедшее. Ей нужно было время, чтобы всё
понять самой. Время, чтобы найти наконец себе оправдание, хотя бы перед самой
собой. Не готова она была ещё, совсем не готова.
Но время шло, пролетало мимо неё, а ответов у неё так и не появилось. Не принесло
ей время ни слов, ни оправдания, ни облегчения, ничего. Она так и не смогла понять
всего, что произошло, того, что натворила. Она не хотела этого понимать, просто не
хотела. Ведь тогда нужно признать, что виновата она, виновата в том, что не любила, не
захотела решать проблемы ни тогда ни сейчас. Она семь лет избегала разговоров с
мужем и обсуждения копившихся проблем, он просил, требовал, он видел, что брак
катится в пропасть, искал решения, пытался найти вместе с ней это долбаное решение.
А она все семь лет просто закрывалась от всего этого, ей проще было всего не видеть
чем решать. Исправлять, что либо тяжело, особенно если ты не хочешь этого делать
вовсе.
Теперь она винила во всём лишь его. Это он виноват в её измене, только он. Она устала
от его любви, давно устала, ей надоели его чувства, приелись. Она сбежала от них. Да
это он и его такая приторная любовь подтолкнули её в объятия другого. И пусть она
ошиблась, что с того, вина всё равно на нём. Он должен это признать. Он виноват в её
ошибке, только он, она вынуждена была ошибиться. Если он этого не понимает, то и
разговаривать не о чем. Она вообще не терпела всех этих разговоров и выяснений, не
умела. Она семь лет не могла сказать мужу, что не любит, просто трусила.
Он любил её, не прекращал любить ни на секунду. Она специально даже хотела,
чтобы он узнал о том, что она наставила ему рога, надеялась его любовь сразу умрёт и
ей не придётся ничего объяснять. Для неё это было бы идеальным решением всех
проблем, она устала уже искать причину и объяснение всему, причину своей нелюбви,
а так разбежались и всё. Но он всё равно требовал разговора, пытался что то выяснить
и это раздражало. Что ещё выяснять? Да, изменила, разводимся и точка, что
непонятно? Хватит любить меня! Оставь меня, пожалуйста. Не нужна мне твоя
дурацкая любовь! Не нужна!
Но на встречу идти пришлось, он убедил её, что это крайне не серьёзно натворить дел
и просто сбежать, детский сад в самом деле. Она это понимала, но идти всё равно не
горела желанием. Придётся говорить и выяснять всё, этого она боялась и не хотела. Не
умела.
Он любил её, всё равно продолжал любить, она знала это. Знала, что сделала очень
больно, надеялась убить его любовь, но не получилось, стало только хуже. Его любовь
оказалась тварью на удивление живучей, предательство не сумело её убить, лишь
покалечило. Поэтому она не хотела идти на встречу, не хотела разговаривать. Она
просто не могла видеть и чувствовать его любовь, после того, что сделала с ней. Снова
трусила.
Встретиться с мужем договорились в кафе недалеко от дома в семь вечера.
Встречаться в их квартире она пока не могла, там слишком всё напоминает о том, что у
неё была семья, у них была, у дочек когда то была. Она шла на встречу медленно, не
торопясь. Надеялась, что он не придёт, не захочет встречаться и сам отменит всё, или
кто нибудь, неважно кто, позвонит и даст ей веский повод не ходить. Да господи, ей не
важно было, что произойдёт, умрёт кто нибудь, хоть третья мировая война, если это
избавит её от встречи, то пусть себе начинается прямо сейчас, сию же минуту. Но
повода не было, телефон молчал, никто не умирал, война не начиналась, а она
неумолимо приближалась к месту встречи.
Она увидела мужа издалека, он ждал её у входа в кафе. Белая роза в его руках давала
понять, он не смирился, не верит, что всё закончено. А значит встреча будет
напряженной, с разговорами и выяснениями. Чёрт, да начните уже кто нибудь войну!
Где катаклизмы, ураганы, падающие метеориты когда они так нужны?
Встреча и разговор вышли крайне тяжелыми и изматывающими душу. Упреки, нервы,
слёзы, уговоры, просьбы, злость, ревность, за пятнадцать минут общения в кафе у них
было всё и даже больше. Она очень старалась, из всех сил старалась не сдаться на этом
рубеже. Не уступить его уговорам сохранить семью хотя бы ради детей. Он почти
убедил её, она была готова выкинуть белый флаг, разреветься посреди кафе и
броситься к нему в обьятия, ей столько лет этого не хватало, но Вероника не дала ей
этого сделать.
Не вздумай поддаваться, размазня! Вспомни, что Ирина сказала, развод единственно
верное решение! Скажи, что берешь паузу, ничего ещё не кончено, но и не решено
точно. Пообещай подумать. Соври если не можешь сказать правду, дура! Соври!
И она соврала, снова струсила сказать всё как есть. Документы на развод она подала
неделю назад. Это оказалось удивительно просто, у старшей сёстры Ирины уже было
всё так удачно подготовлено для этого, она просто вписала свои данные в образец
заявления и всё. Она не смогла ему этого сказать. Дала ему пусть очень призрачную, но
надежду. Она вновь привычно соврала.
Светлана вернулась домой с этой встречи разбитая. Эти пятнадцать минут разговоров
высосали у неё все силы и энергию, забрали желание жить. Хотелось закрыться в
комнате и просто реветь в подушку, кричать во всё горло до хрипоты, пока сердце не
остановится. Но Вероника не дала ей этого сделать. Света уложила дочек спать, а
Вероника написала Антону и согласилась встретиться. У Светланы не было сил
сопротивляться ей.
Сейчас она лежала на диване в его квартире. Пьяный Антон трудился над ней в поте
лица, его член поршнем ходил внутри её тела в ритм скрипа дивана. Ей даже казалось, что это не диван, а его орган с таким скрипом проникает в её влагалище, так сухо было
у неё между ног. Он кусал её нежные маленькие соски, щипал и крутил их пальцами,
даже пытался целовать в губы, но она отворачивалась. Она не чувствовала ничего.
Ничего из того на что рассчитывала Вероника, ни удовольствия, ни даже возбуждения.
Лишь отвращение к самой себе, боль и жуткое жжение в интимном месте от
неуклюжего вторжения его пальцев и члена без капли смазки. Она мечтала, чтобы всё
это недоразумение прекратилось как можно скорее, чтобы он кончил наконец и
оставил в покое её тело. Но заторможенный алкоголем организм Антона, никак не мог
разрядиться.
Она вдруг вспомнила. Вспомнила, почему ей так знакома эта квартира и обстановка в
ней, эта смешная картина с котятами на стене. Ни черта он не холостой! Она была здесь
на прошлой неделе, была в этой самой квартире. Была по работе. Обычный вызов к
больному ребёнку, такой же как и сотни других, мальчик Серёженька годик с
небольшим, непрекращающиеся колики и жидкий стул. Она, Светлана Валентиновна,
доктор с грустной улыбкой, направила их в больницу, ребёнка вместе с мамой, совсем
ещё молоденькой девчонкой.
Браво, Светлана Валентиновна, браво! Маму с ребёнком значит в инфекционку, а сама
к её мужу в койку. Просто потрясающе! Браво, Вероника! Ниже падать некуда просто.
Но Вероника не слышала её. Она оставила Свету навсегда. Ей не нужны были чужие
проблемы, совсем не нужны. Расхлебывать всё она предоставила Светлане самой.
Браво, Вероника!
Слюнявый вдруг тихонько зарычал и дёрнувшись в последний раз замер, крепко сжав
рукой её грудь, будто пытаясь раздавить. Диван перестал издавать жалобный скрип под
их телами.
Презерватив! Дура, про презерватив совсем забыла. Внутри Свету била истерика, она
лежала закрыв глаза и плакала, слёзы просто текли двумя маленькими солеными
родниками из глаз.
Неправда, что падать ниже уже некуда, совсем неправда. Стоит так подумать и судьба
всегда найдёт тебе место поглубже.
Браво, Вероника, браво...
Рецепт Шекспира.
Люди смешны и наивны в своих поисках настоящей любви. Ищут, надеются на неё,
верят. Верят и остервенело ищут то, что сами же и придумали. Начитались книг,
насмотрелись слезливых фильмов и давай искать эту любовь.
И ведь находят, все находят, только, что делать с ней потом незнают. Потому что эта
дрянь вдруг оказывается бомбой замедленного действия, с ней не поиграешь, рванёт -
не рванёт, да и просто трогать опасно для жизни. Рванёт, к гадалке не ходи и если не
убьёт, то покалечит обязательно. А потом выжившие инвалиды начинают метаться по
жизни с вопросами, что за херня? Вот эта сволочная тварь и есть любовь? Почему так
больно, за что?
Настоящая любовь является людям в самых разных масках, но на поверку оказывается
сволочной сукой и с этим ни черта не поделаешь. Она ломает человека, крадет его
душу, оставляя сердце разорванным в клочья. Смешно, но настоящая любовь убивает в
людях веру в себя же, в, мать её, любовь.
У кого то эта самая настоящая любовь проходит быстро и безответно, кто то, как я,
добивается от неё взаимности и растягивает удовольствие на годы. Но итог всегда один, выжженное клеймо на израненном сердце, как печать в аттестате зрелости, ЛЮБОВЬ-
СУКА! Всегда одинаковый финал, без вариантов.
А дальше пустота и болезненные поиски повтора этой самой любви. Словно мазохисты
в поисках боли, люди ищут повторения этой самой настоящей любви. Знают какую цену
приходится заплатить за неё, уже знают и всё равно ищут второго шанса обжечься.
Настоящая любовь не повторяется, она навсегда остаётся единственной. Крест каждого
жить со своей настоящей любовью, видеть её постоянно или думать, мечтать,
вспоминать, страдать всю оставшуюся жизнь. Вот настоящая плата за любовь. Не боль
потери, а именно осознание, что ты не сможешь быть со своей любовью никогда и с
этим придётся как то жить дальше. Либо так, либо ни как. Живи со своей любовью как
хочешь или не живи если не сможешь, выбор за тобой. Хреновый выбор, если честно.
Несколько моих знакомых выбрали второй вариант, не смогли жить с вывернутым
наизнанку сердцем. Петля на шее для них оказалась выходом из тупика. Я же вот живу, наслаждаясь болью в груди. И неизвестно ещё какой вариант лучше, сдохнуть и не
чувствовать больше ничего, уйти на пике счастья, познав настоящую любовь, или
мучаться дальше, надеясь, что это ещё не гейм овер.
Однажды конечно придётся признать, что всё умерло, сгорело в агонии смертельной
болезни. Лучшие дни счастья твоего сердца остались далеко позади и все попытки их
вернуть это лишь погоня за тенью, призраком умершей настоящей любви. Однажды
это придётся понять. Второго тайма не будет, ты не сможешь отыграться. И вот тогда
станет больно по-настоящему, только тогда. Вся боль до этого момента покажется лишь
сладкой мукой, прелюдией изнасилования.
Знать, что любви более не будет и ты не сможешь быть счастлив, вот она настоящая
боль. Потому, что эта сука называемая настоящей любовью не приходит дважды. Она
бывает лишь раз, всего один раз в жизни она стучится в твоё сердце. Впустил - страдай, сам виноват. Не впустил... Это лишь вопрос времени, все впускают, абсолютно все. Она
падла настойчивая. Впустишь и ты, только, чтобы перестать в неё верить в дальнейшем
и ждать, получить иммунитет.
Вот и думаешь, а может и правда легче было бы сдохнуть тогда, умереть вместе с ней, с этой любовью? Может все эти не выдержавшие как разрезают их сердца и души на
кусочки, решившие уйти из мира без любви, не такие уж и дураки? Я лично не вижу
разницы, жить и страдать оплакивая трупик любви или умереть самому. Говорю же,
хреновый выбор.
Всего два варианта и оба ведут к смерти, или даже цепочке смертей. Ну влюбился ты и
что? Будет больно, рано или поздно обязательно будет. Ну нет её, взаимной любви, нет.
Ты полюбишь, а тебя нет. Тебе либо позволят быть рядом и любить, либо оставят
наслаждаться своей любовью в одиночку.
Взаимные чувства лишь миф, придуманная миллионы лет назад сказка. Однажды один
перестаёт любить, просто вдруг понимает, что ошибался. На этом всё и заканчивается
обычно, фенита бля комедиа. Отношения двоих не выживают на любви одного, не
выдерживают. Как ни старайся лечить безнадёжно больные отношения, тот кто
разлюбил рано или поздно предпочтет эфтаназию.
Отношения умрут, первая смерть.
А дальше поезд начинает стремительно лететь под откос. Смерть за смертью.
Отношения, душа, вера, надежда, любовь. Им всем суждено умереть, так задумано
жизнью. Эта цепочка смертей случается однажды у каждого. Как бы не
эволюционировал человек, каких бы высот в науке не достигал, он так и не нашёл
способа избежать последствий поражения самым страшным оружием, любовью.
Выживает лишь память. Раненная, покарёженная взрывной волной, она будет всю
оставшуюся жизнь ныть и напоминать болью о всех погибших на поле битвы чувствах.
О любви, какой бы сукой она не оказалась. Вот, когда будет больно.
Казалось бы, если итог всегда предсказуем и далеко не счастливый, то может и ну её
на хрен эту любовь! Может лучше без неё вовсе? Серьёзно, люди не вешаются, не
дохнут душой и телом, никто не насилует сам себя памятью, нервы и рассудок в
порядке, красота же. Ан нет, человек без этой боли не может никак. Знает, что будет так
больно, мама не горюй, но с маниакальным упорством ищет этой боли. Скучно нам без
любви и страданий, пресная жизнь. Лучше уйти из жизни узнав, какая она сука эта
любовь, чем никогда не попробовать её вкуса.
Я вот не жалею, что люблю, ни капли не жаль. Буду жить дальше, просто жить и
любить. Плевать, что моя любовь её больше не интересует. Мы были счастливы и я
помню её той родной, которая любила меня. Помню и за это не страшно сдохнуть. И
да, моя любовь та ещё сука, память не даст соврать. Но главное она у меня была и есть, всё как у людей.
Пережив поминки по своей любви вдруг понимаешь, а ведь ты также убил чью то
любовь когда то или ещё обязательно убьешь. Это беспрерывный круговорот боли, мы
заставляем страдать тех кто любит нас и страдаем от своей любви к тем, кому мы на
хуй не нужны со своими чувствами. Нельзя этого изменить, так всё устроено и нам
остаётся лишь подчиняться правилам, любить самим и убивать чью то любовь.
Этот процесс не остановить, мы убиваем, нас убивают, так положено. Так, что не нойте
если вдруг больно, в природе чувств всё продумано, больно будет всем поголовно.
Такая вот она сука, эта любовь.
-Но если всё всегда заканчивается одинаково, то почему сразу не предупредить всех,
будет больно, будьте осторожны?
Мой седовласый собеседник достал сигарету из мятой пачки, сунул в рот и стал
чиркать спичкой по коробку.
-Вот почему?-повторил он вопрос выпуская струйку серого дыма, -Пусть фильмы и
песни рассказывают правду тогда, а не подталкивают искать любовь. Глядишь и я и ты
не оказались бы здесь теперь. Какой смысл вообще любить тогда?
-Смысл? -я пожал плечами, -Мы же люди, всего навсего люди. Не будет любви найдём
другой способ причинить себе боль и возможно даже ещё более изощренную. Так что
мы должны любить, должны. Смысла в любви возможно и нет, но есть счастье, пусть
недолгое и заканчивающееся страданиями, но счастье. Счастье видеть любимую, её
глаза, её улыбку, просто чувствовать её рядом, дети наконец, настоящее счастье. Пусть
потом буду мучаться, пусть. Да и как без этой муки жить? Я лично не представляю.
Больно, пиздец как больно, но я был счастлив, это главное. За пять минут того счастья я
и сейчас согласен стократносильную боль вынести, стоит того.
-Если все ищут повторения, то почему же не находят? Фигово как то ищут видно.
-Да не то, что бы ищут, хотят её найти ещё раз. Мечтают вновь полюбить. Только
подорвавшись однажды на подобной бомбе, никто не станет рисковать повторно,
дураков нет. Вот и выбирают в итоге то, что уже наверняка не рванёт, знают какова
цена. Узнав прелести любви, человек перестаёт доверять сигналам безрассудного
сердца, предпочитая холодный расчёт.
-Так выходит, -седой задумчиво смотрел куда то в угол нашего жилища, -Ромео и
Джульетта из тех кто не выдержал боли, кто выбрал умереть вместе с любовью?
-Вовсе нет. -я усмехнулся, -Они как раз обманули всех, даже суку любовь. Ушли за
мгновения до взрыва, не узнали как это больно видеть смерть любви.
-То есть как?
-Ну вот жили бы они дальше, любили бы. Однажды один из них вдруг перестал бы
любить, сто процентов. Ромео вдруг бы задумался, а на хрена мне эта глупая
истеричная малолетка? Или Джулия вдруг поняла бы, что молода ещё, не нагулялась,
слишком рано в отношения прыгнула с головой и так далее. Не важно кто из них, но
один убил бы любовь, а второму досталась бы боль. А так они всего этого не узнали.
Обманули коварную сучку любовь. Шекспир получается фактически дал единственно
верный рецепт, как избежать боли.
-Умереть?
-В любви умереть не самый худший вариант. А ты чего, Сергеич, вдруг про Вильяма
нашего Шекспира вспомнил?
-С супругой так познакомились, в школьной пьесе играли Ромео и Джульетту. -он
затянулся и медленно выпустил дым, -Сначала в сценке играли в любовь, а потом ещё
двадцать пять годков. Роман и Юлия. Доигрались, бля.
-Нда. С иронией у суки любви полный порядок.
Роман Сергеевич, или как его все звали просто Сергеич, был на монастырском
подворье одним из первых поселенцев. Здесь он жил, работал за еду и кров, а
большего ему и не требовалось. Он уже не искал в этой жизни любви, даже не пытался.
Любовь его сюда и привела умирать в одиночестве, дала последнее пристанище. И он
на это согласился, ему ничего не оставалось. Даже этот хреновый выбор он не мог
сделать, жить или умереть. В его жизни рвануло с такой силой, что он навсегда остался
даже не инвалидом, живым трупом. Ромео в коме, не сумевший обмануть никого
кроме себя самого.
Сука ты любовь, сука...
Участковые тайны.
Ирина поднялась на крыльцо пятиэтажной хрущевки и огляделась по сторонам. Глупо,
но ей не хотелось быть увиденной здесь. Убедившись, что никто из знакомых её не
видел, она сделала прощальную затяжку и бросила окурок в стоявшую у дверей
ржавую железную урну. Постояв несколько секунд, словно раздумывая верно ли
поступает, она потянула на себя тяжёлую металлическую дверь. Открыть удалось не
сразу, и без того тяжеленная дверь была снабжена ещё и мощной тугой пружиной
вместо доводчика. Потребовалось приложить все силы, навалиться всем телом, чтобы
сопротивляющаяся железяка сдвинулась с места.
И кому пришло в голову делать такую дверь? Еще бы намертво заварили. От кого
защищаются?
Такая дверь была нужна действительно для защиты. От людей, для людей, во имя
закона. Ну или от закона, для закона и во имя некоторых людей. Участковый опорный
пункт полиции Ленинского района города Мурманск. Участковый инспектор Изюмов
лично выбирал и устанавливал на эту дверь самую тугую пружину. Он не любил гостей,
они угрожали его тайнам.
В приёмной, маленьком кабинете участкового были посетители, невысокая сухонькая
старушка сидела на жёстком стуле возле стола за которым развалился тучный
участковый и тихонько всхлипывала. Приоткрытая дверь в кабинет позволила Ирине
увидеть эту картину. Глубокий вдох и она постучала костяшками пальцев по правой
стороне дверного косяка.
Ирина познакомилась с участковым Изюмовым несколько месяцев назад, этой зимой.
Познакомилась случайно, но сразу поняла, такое знакомство ей очень даже
пригодится. Она всегда чувствовала, нужен ей человек в жизни, как друг, как просто
знакомый, пригодится ли. Если да, то способов удержать такого знакомого рядом до
поры до времени, у неё хватало. Тем более это было не просто знакомство, она в ту
зимнюю ночь узнала его страшную тайну. Не всю, но даже той малой части, что ей была
известна, хватало, чтобы использовать возможности полицейского в своих интересах.
Но обо всем по порядку.
В тот вечер, день их знакомства, Юрий Олегович Изюмов, майор полиции, победитель
конкурса на звание Лучшего участкового города Мурманск, искал свою любовь.
Раскатывал на служебном "УАЗике" по своему району и искал. Искал там где её ищут
обычно в Мурманске, на улице Свердлова.
Нет, он не искал любовь всей своей жизни, вовсе нет, в такую он давно не верил.
Перестал верить после того как девочка одноклассница, в которую был влюблен, за
которой десять лет бегал преданной собачкой целуя следы, объяснила ему на
выпускном, что не видит с ним счастья, не видит любви и самое главное, перспективы
достатка. Она ему позволяла себя любить все эти годы, один из самых сильных парней
школы ей был просто нужен рядом. Но школьная пора закончилась и его время
прошло, он больше был не нужен.
Он разумеется гордо бросил её тогда, на выпускном вечере. Хотя, возможно, она
просто выпив слишком много вина, назвала его ущербным, тупым лохом, посмеялась
над его слабой мужской силой и послала на три известных буквы, а он несдержавшись
ударил её и весь оставшийся вечер плакал, пил водку и просил прощения. Возможно,
вполне возможно всё было и так. Годы злости от унижения, исправили в его голове
обрывки воспоминаний на менее болючие, приемлемые для его мужского эго. Люди
часто придумывают какие то более удобные оправдания своим поступкам или
произошедшему и сами же начинают верить, что всё именно так и было. Неважно как
там всё произошло, но в подобную глупость как любовь Юрий Олегович давно не
верил.
Не мальчик, четвёртый десяток всё таки. Любовь пусть сосунки малолетние ищут, а он
знает чего хочет и как это получить. Сейчас он искал самую обычную любовь на вечер.
Продажную любовь. Да, он легко мог позвонить и заехать к одной из знакомых.
Любовниц, или как он их называл боевых дающих подруг, в его записной книжке
хватало. Просто секс был вовсе не проблемой. Молодая жена дома как никак ждёт.
Можно приехать домой, хлопнуть по сочной законносупружеской заднице, нагнуть и
отодрать хоть прямо на кухне. Не проблема! Только его это давно не привлекало, он не
хотел просто секса. Не смогут жена и подруги-любовницы дать ему то, о чём он
мечтает. Не удовлетворят его страшное желание, не снимут напряжение. Да и он сам не
рискнет попытаться сделать это с ними.
С первой женой пробовал, но она в ужасе сбежала от него и его жутких фантазий.
Сбежала даже оставив ему ребёнка, маленького сына. Точнее он убедил её оставить,
отбитые почки, сломанная челюсть и обещание вырезать матку, очень убедительные
доводы. С новой женой он не мог себе этого позволить. Оставались те, кого не жалко, уличный мусор, работающие за дозу шалавы с улицы Свердлова. Только они годились
для его любви.
Девчонок на разбросанных вдоль всей улицы точках в тот вечер было не много,
ассортимента как говорится никакого, слишком холодно. Он остановился у первой же
стоявшей на остановке и якобы ждавшей автобус.
-Работаешь? -раздалось зычное из окна полицейского "УАЗика".
-Нет. -испуганно ответила Галя, -Я маршрутку жду. Вы не по адресу.
Но Изюмов точно знал, что не ошибся. Он видел её здесь недавно в компании
знакомых путан. Видел эту чернявую глазастую девку, явно новенькая. Ещё тогда она
ему понравилась, большие глаза, невысокая, стройная, чёрная как смоль, она очень
напоминала ему ту девчонку одноклассницу. То, что нужно. Самое то!
-Не ссы, шалава. Садись давай, если хочешь и дальше на этой точке работать. Я тут
участковый, познакомимся давай, поговорим. Слышала, бля?
Изъеденное мелкими язвами широкое лицо пьяного участкового скривилось в
подобии улыбки и от этого стало ещё более отталкивающим.
Немного помявшись, поняв, что деваться некуда, Галя сделала шаг к машине. Она
боялась не этого мордатого пьяного полицейского, она боялась за то, что хранилось у
неё в сумочке. То, о чём она мечтала два дня. То, что взяла обслужив по полной
программе двух вонючих дальнобоев. Её долгожданная доза.
Всего этого Ирина не знала. Она познакомится с Юрием Олеговичем и увидит Галю уже
ночью, возвращаясь с работы. В своём подъезде она поднимаясь на свой этаж
обнаружит мёртвую, захлебнувшуюся своей рвотой наркоманку и суетящегося рядом,
прибывшего по вызову участкового. Вот так Ирина познакомилась с Изюмовым.
Как всё это произошло? Как Галя стала вдруг холодным заблёваным телом, а Ирина
узнала тайну участкового? Незнаю даже как рассказать. Получаются какие то сплошь
эмоционально нецензурные выражения и фразы, а хотелось бы конечно уменьшить их
количество в своём повествовании. Пусть об этом расскажет другой человек, она в этом
участвовала ей и карты в руки. Правду или нет поведает, пусть будет на её совести. Но
дадим слово ей чуть позже.
Ирина вошла в кабинет, тихонько поздоровалась и села на стул в углу дожидаться
своей очереди. Ждать пришлось недолго, очень скоро участковый Изюмов выпроводил
наконец явно раздражавшую его бабулю, пообещав разобраться с сыном алкоголиком
и принять самые строгие меры законного воздействия.
-Задолбала уже эта бытовуха. -сказал он поворачивая замок и закрывая изнутри дверь
в кабинет, -Соседка, бля, со своим сыном долбоёбом затрахала если честно.
-У тебя работа такая. -заметила Ира вставая со стула.
-Да в гробу я видел эту работу. -полицейский вернул своё грузное тело в кресло,
-Рассказывай, что у тебя, а то по телефону не понял ни хрена. С мужем твоим решили
всё кстати, прав его лишат. Странная ты баба Гурина, все наоборот, мужиков своих
выгородить пытаются и он сам смотрю связи подключил, что бы прав не лишиться, а ты
наоборот. Заберут у него права короче, как ты и просила. Ребята, гайцы знакомые
обещали посодействовать.
-Я не по этому поводу сейчас, но спасибо. -Ира подошла к столу Изюмова, -Сестре
помочь надо, младшей. Светлану знаешь же?
-Знаю конечно. Она же педиатр наш, лечит младшего моего. Чего у неё?
Ирина вкратце рассказала свою проблему. Точнее проблему младшей сестры
Светланки. Вкратце и только то, что нужно знать полицейскому для выполнения своей
миссии. Нет, не так. Вкратце и то, что успела придумать, то, что вынудит участкового
действовать так, как ей необходимо.
-Вобщем так. -Изюмов повернулся в кресле и дёрнул вниз молнию ширинки на своих
штанах, -Думаю всё решаемо.
Ирина сделала шаг к креслу и встав на колени перед развалившимся в кресле копом
запустила руку в распахнувшуюся шель полицейских штанов. Аккуратно достала оттуда
вялый мужской аргумент и обхватив двумя пальцами у самого кончика медленно
потянула вниз оголяя красную головку.
Она знала тайну участкового. Знала, что ту наркоманку в подъезде её дома он не
нашёл, он её туда привёз. Видела возвращаясь ночью с работы, как он втаскивал
обдолбанное тело в парадную. Причина её не интересовала, дохлая наркоша и ладно,
ничего особого. Главное она теперь обладала тайной, какой то очень серьёзной тайной
этого полицейского. Это ей пригодится, она знала это точно. Знала, но открыто
шантажировать Изюмова боялась. Не тот это человек, это не муж или его тупые
дружки, не доверчивые родственники. Теми можно крутить как угодно, а с этим нет,
приходится совмещать кнут и пряник, давление и ласку, с этим приходится играть.
Она несколько раз провела рукой по стволу члена вверх-вниз, натягивая и заставляя
крайнюю плоть то раскрывать орган полностью, то вновь прятать за морщинистой
кожицей. Мужчину это явно не возбуждало, его орган не отреагировал никак на её
прикосновения. Она знала, что с этим у Юрия Олеговича какие то проблемы. Знала, что
член его так и не поднимется полностью, чтобы она не делала. В прошлый раз, когда
она договаривалась лишить мужа водительских прав, ей пришлось трудиться чуть ли не
целый час, скулы жутко свело, а губы просто онемели, но он так и не разрядил свою
обойму. Она знала и эту тайну участкового.
Ирина склонилась, обхватила губами член представителя внутренних органов и
задвигала ртом по его стволу, активно обрабатывая языком по всей длине. Она сразу
взяла высокий темп, надеясь в этот раз всё же опустошить его яички и как можно
быстрее. Изюмов откинулся в кресле, а одну руку положил на плечо сосавшей его член
Ирине, контролируя ритм её движений. Маленький кабинет заполнился чмокающими
звуками минета. Если бы Ира знала в подробностях, как именно умерла наркоманка
Галя, познакомившая их той зимней ночью, то вряд ли сейчас обсасывала с
причмокиванием и пусть слишком наигранным, но всё же удовольствием, орудие того
убийства. Но эту тайну участкового она не знала.
Ира вдруг почувствовала как резко напрягся у неё во рту член Изюмова, стал
увеличиваться. Она ощущала языком и губами как жутко он запульсировал от
возбуждения превращаясь в зверя, стал упругим как тугая пружина. Она схватила его
рукой у самого корня и стала ещё энергичнее ласкать языком разбухшую багровую
головку. Ей нравилось чувствовать свою женскую силу, лишь от неё сейчас зависело
мужское удовольствие и это жутко возбуждало. Горячие волны жаркой влаги забились у
неё между ног, низ живота закололо от желания насадиться на член. У неё сейчас было
то, что приносило колоссальное удовольствие, была власть над этим мужчиной.
Она не догадывалась, её умения здесь абсолютно не при чём. Даже
суперпрофессиональные оральные ласки не способны разбудить удовольствие
Изюмова. Его возбудила память. Просто воспоминания. Он вспомнил как умирала
наркоманка Галя. Как она задыхалась, как мышцы её горла сжимали его член в
предсмертной агонии, а он всё туже затягивал ремень. Он всё это с удовольствием
вспомнил. Смаковал каждую секунду воспоминаний. Вот, что его так распалило,
разбудило его зверя. Но Ира не знала эту тайну Юрия Олеговича.
Неждущие.
Я сидел на скамейке подставив лицо майскому солнцу и курил. День выдался на
удивление солнечным и тёплым, что для холодного серого Мурманска редкость, а в
этом году случилось вообще впервые.
Я ждал Сергеича. Мы приехали в город ещё утром, я покинул монастырь навсегда,
Сергеич же приехал на один день. У него в городе было дело особой важности,
исполнить свою мечту, увидеть наконец внучку.
Отец Николай отпустил Сергеича с условием, что я его не брошу в случае чего, не дам
сорваться и запить горькую и помогу потом вернуться на подворье. Он чувствовал,
опасался, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Не хотел отпускать, боялся, что
будет хуже, что Сергеич навсегда потеряет единственную мечту дававшую хоть какой-то
стимул для жизни и не переживёт боли от этой потери. Но батюшка не выдержал пытки
видеть слёзы на глазах старика и взяв с меня слово присмотреть за Сергеичем,
отпустил.
Теперь я сидел у памятника и ждал ушедшего за своей мечтой седого старичка.
Озорной хулиганистый мальчишка Ромка встретил свою любовь в школе, на сцене
актового зала. Они играли пьесу по самому известному произведению Шекспира,
историю о двух молодых влюблённых. Ромка не хотел играть, абсолютно не хотел
участвовать в постановке, но другого варианта исправить грозивший неуд в четверти по
литературе у него не было. А дальше Ромео увидел свою Джульетту и пропал навсегда,
просто утонул даже не пытаясь спастись. Секундная вспышка и шальная пуля-дура
любви сразила его в самое сердце. Всё как задумывал старик Вильям. Роман и Юля,
Ромео и Джульетта. У суки любви с иронией полный порядок.
Он добивался любви своей Джульетты, отличницы Юли, несколько лет. Провожал из
школы, таскал её тяжёлый портфель, дрался с любым, кто словом или даже взглядом
мог её задеть или обидеть. Благодаря ей, своей любви, из двоечника он превратился в
крепкого хорошиста, участвовал во всех пионерских и школьных мероприятиях.
Старался быть везде и во всём первым. Первым для неё, ему было необходимо лишь
её внимание. Она играла в театральном кружке и он записался в актёры, она вела
литературный клуб и он зачастил в библиотеку, она получила второй юношеский по
лёгкой атлетике и он бегал, прыгал, играл в футбол. Он изменился ради неё, изменил
свою жизнь. И она заметила его. Заметила его любовь и приняла.
После школы Роман поступил в мореходку, а Юлия в педагогический университет. Но
они теперь были вместе, каждый день вместе расставаясь лишь на часы учёбы. Часы
казавшиеся десятками одиноких лет.
Самое серьёзное испытание их ждало после учёбы, три года срочной службы Ромки на
Северном флоте. Три года ожидания, нежных писем и любви. Они любили друг друга
через тысячу километров, назло протестующим родителям и сопротивляющейся их
счастью судьбе. Любили и охраняли своё чувство словно долгожданного первенца. А
может и наоборот, это любовь охраняла их, кто знает.
Дембелизовавшись, Роман забрал свою любимую и увез в заполярный Мурманск.
Холодный город, разлучавший их три долгих года, теперь стал местом рождения их
семьи, появления на свет сына и увы, но кладбищем их любви и счастья.
Сейчас Сергеич приехал только ради того, чтобы увидеть внучку. Он не видел её
никогда. Точнее никогда не видел вживую, лишь на фото со странички сына в соцсети.
Это я ему показал.
С Романом Сергеичем я познакомился в изоляторе Ленинского РОВД, где отбывал
предписанные доброй тётенькой в мантии пятнадцать суток. Сергеич занимался там
тем же самым, впрочем как и все вынужденные посетители данного заведения. Не
сказать, что мы сдружились, просто общались. Сергеич оказался не плохим
собеседником, а так как заниматься в изоляторе больше нечем, мы и разговаривали
все пятнадцать суток.
Так получилось, что нас с Сергеичем выпустили одновременно. Как человек без
определённого места жительства, он обитал, то есть жил в монастыре недалеко от
Мурманска и я взялся помочь ему добраться туда, так как сам он врядли смог это
сделать за неимением денег.
Не то чтобы я меценат помогающий бомжам, вовсе нет. Мне просто самому хотелось
уехать в этот монастырь, хоть на несколько дней. Я не собирался там оставаться, с
моим, прямо скажем, трудным отношением к любой религии и верой в какого либо
бога вообще, это трудно представить. Ну не сложилось у меня с верой, что поделать.
Мне нужно было побыть там, где меня не найдут, где я смогу успокоиться что-ли,
пережить всё произошедшее. Монастырь, как мне показалось, для этого подходил
идеально. Я не прятался, нет. Хотя вру, прятался конечно. От самого себя прятался, от
своего гнева. Боялся сорваться, боялся, что начну мстить. Уж я то знаю себя. Знаю, что
стоит увидеть жену и могу слететь с катушек, необдуманно натворить много
необдуманных глупостей, о которых потом очень сильно пожалею. Нужно было
остановиться, выдохнуть злобу и спокойно найти какое либо решение, попытаться его
найти. Вот для чего я поехал в монастырь.
Уже в монастыре от отца Николая я узнал историю жизни Сергеича, то как он пришёл к
этому, как стал никому не нужным бездомным стариком.
Проблемы в семье Романа Сергеевича, капитана рыболовецкого судна, начались в
середине девяностых. Работы практически не было, Мурманский порт был мёртв, а
устроиться на суше никак не получалось. Как и многие в то время мореманы, он
метался из одной частной конторы в другую в поисках нормального заработка.
Понятно, что все эти компании занимались пусть не всегда законным, но всё же ловом
рыбы. Ничем другим Сергеич заниматься не мог, не умел, моряк до мозга костей, а
кормить семью нужно было. Но поправить финансовое положение не удавалось,
работа становилась всё более рисковая, как для жизни так и для свободы, а денег
приносила всё меньше.
По семье это било очень сильно. Количество ссор росло в геометрической прогрессии.
Жена Юлия не собиралась мириться с безденежьем и не упускала шанса напомнить об
этом супругу моряку. Да он и сам всё прекрасно понимал, не мальчик всё таки, сорок
пять лет. Роман Сергеич цеплялся за любой вариант заработка в надежде прокормить
семью, всё меньше бывая дома. Он практически жил в море. Законность работы его не
волновала, он наивно полагал, что ответственность полностью лежит на работодателе,
а он всего лишь исполнитель, что с него взять.
Но прокурор считал по другому запрашивая для Сергеича срок. Незаконный вылов
краба, как оказалось, преступление серьёзное. Так Сергеич в две тысячи первом и
превратился из капитана в зэка.
Два с половиной года в колонии пролетели быстро, но вернувшись в Мурманск, Роман
Сергеевич узнал, что у него больше нет абсолютно ничего. Нет жены, нет сына, нет
дома, нет семьи. Его потрепанное суденышко не пережило шторма судьбы и ушло на
дно. А утопленики не нужны никому.
Я сидел у памятника и ждал Сергеича. У памятника "Ждущей", застывшей девушки
глядящей на залив. Незнаю, кого она ждёт, что надеется увидеть. Своего любимого или
алые паруса надежды в море судьбы, да это и не важно. Она дождётся, это точно.
Потому что она не живой человек, а всего лишь олицетворение людских мечтаний и
ожидания. Воплощение того, что живые делать не умеют. Не умеют ждать. Люди, из
плоти и крови ждать не способны, потому что ждать, это значит не жить. Просто не
жить какое-то время, замереть в ожидании. Стать таким же как этот памятник.
Люди так не могут, они слишком живые для этого. И именно поэтому так любят этот
памятник в городе. Памятник "Ждущей" от неждущих. Для живых это памятник тому, чего они не умеют и боятся. Просто ждать.
А хорошо сегодня всё таки! Солнце разошлось не на шутку прямо. Конец мая, а тепло
по-настоящему, как летом. В такую погоду надо с родными и любимыми гулять где
нибудь в парке или на природу вырваться за город. Нельзя упускать такие дни, совсем
нельзя. Нужно проводить их с близкими рядом, наслаждаться каждой секундой!
Нельзя откладывать такие вещи на потом. Просто потом может больше не случиться. Ну
вот не выпадет больше такого случая никогда и всё. И дело вовсе не в погоде. Да, она
стерва довольно капризная, но рано или поздно подарит тёплые и солнечные деньки.
Дело в том, что сама жизнь может в любой момент закончиться и ты не знаешь когда
это произойдёт. Для этого даже не обязательно умирать, можно быть в полном
порядке. Для тех кто рядом с тобой сейчас, любимых, близких, друзей, для всех этих
людей ты можешь однажды умереть. Не важно в чём причина твоей смерти, никто не
будет тебя ждать. Они будут помнить о тебе, может быть даже видеть и разговаривать, но для них ты умер. Просто однажды умер, вот и всё. Похоронить любимого человека
проще чем ждать. Ожидание слишком трудное испытание для живых людей.
Испытание достойное памятника.
Внучку Сергеич в тот день так и не повидал, сын ему не позволил этого, даже на порог
не пустил. Впрочем, я думаю, вряд ли когда и позволит в будущем. Для супруги и сына, для их семей, Роман Сергеич однажды умер. Он остался лишь в их памяти. Остался
бравым моряком, капитаном рыболовецкого судна, таким они решили его помнить. Зэк
в прошлом и бомж в настоящем, был им абсолютно не нужен. Такого Сергеича они
знать не хотели. Похоронить проще чем ждать.
Мы сидели на скамейке у памятника уже вдвоём. Ждали такси, допивая купленное на
остановке пиво. Ни солнце, ни его тепло уже не радовали меня вовсе. Какая в жопу
радость? Рядом со мной плачущий старик, потерявший последнее, что у него ещё
оставалось в изломанной жизни, мечту увидеть внучку.
-Сергеич, отцу Николаю передай от меня спасибо. Хорошо? -сказал я зачем-то, видимо
просто не знал, что сказать.
Сергеич не ответил, лишь чуть кивнул головой. Его взгляд был устремлён на залив, туда
где сновали корабли, большие и маленькие.
-Ладно, всё равно сам звонить ещё буду. -я сделал глоток пива, -Всё хотел спросить, вот
ты срок за краба получил, а почему только ты? Не стыкуется что-то, ты же просто
капитан был, фирму судить должны были.
Сергеич вновь не ответил, махнул рукой и нервно присосался к пивной бутылке.
Старенькие руки дрожали, по изъеденным глубокими морщинами щекам текли слёзы.
Очень маленькие, практически едва заметные капельки скрывающие в себе океан
несчастья.
Разумеется он взял всю вину на себя тогда в суде. Разумеется за деньги. Супруга Юлия
уговорила, деньги предложили очень хорошие, а о реальном сроке не думали, не
предполагалось его. Так пожертвовав всем, что было, Сергеич обеспечил своей семье
будущее. Будущее в котором для него же места и не осталось. Его просто не стали
ждать, не смогли.
Обо всём этом я узнаю позже, через два месяца. Когда Романа Сергеича уже не станет.
Сказка для Светланки.
Продолжение.
Солнце выпрыгнуло из-за горизонта как и всегда в этом мире ровно в шесть тридцать
утра. Король не спал уже давно, он сидел под большим ветвистым деревом и просто
ждал рассвета. Рядом свернувшись клубком, укрытый собственным хвостом, тихонько
спал кот. Солнце встало, новый день начался, а значит их вновь ждала дорога. Дорога к
башне с драконом и похищенными маленькими принцессами. Дорога к возможно
последней и самой главной битве. Битве за Счастливое королевство.
-Доброе утро, ваше высочество! -изящно потягиваясь промурчал кот. Солнечные лучи
не дали ему поспать даже пары лишних минут.
-Доброе. Вставай, пора выдвигаться, путь не близкий, сам знаешь.
-Помню, помню. Принцесс с королевой спасаем, дракону его глупую голову отрубаем и
домой. Всё помню. -кот запрыгнул на колени к Королю, -Слушай, а давай ему ещё и
хвост того, отрубим?
-Хвост за хвост?
-Ага. Нечего кошачьи хвосты безнаказанно палить.
Кот с жалостью посмотрел на свой обожженый хвост и наклонившись аккуратно
облизал его.
-Посмотрим как всё сложится. -Король вздохнул, -Надо ещё дойти до этой башни с
драконом. Так что пошли.
Получится победить дракона или нет, Король не знал. Насколько велик и силён дракон
было не известно, а значит и уверенности в лёгкой победе не было. Король знал лишь
одно, он будет сражаться до последнего вздоха, до последнего удара королевского
сердца. За маленьких принцесс и свою королеву было не страшно умереть. Он всё
сделает, чтобы спасти их, в этом он был уверен. Его любовь была сильным оружием,
она заставляла крепче сжимать в руках меч и идти вперёд. Вперёд к спасению
Счастливого королевства. Он вернёт свою семью. Без своей королевы и принцесс он не
представлял жизни, да и не нужна ему была такая жизнь. А значит, жди дракон! Жди!
Они двинулись в путь, по дороге указанной оракулами. Король шёл закинув острый
меч на плечо, рядом семенил кот. Вперёд по дороге, либо к счастью, либо к смерти.
Дороге указанной оракулами.
У оракулов Король был несколько дней назад. Пришёл узнать, что произошло, почему
ошибся дракон и где искать семью, как спасти королевство? Но ответов он не получил.
Оракулы выслушали его. Они знали о том, что произошло, на то они и оракулы. Но
ответов не дали. Вместо ответов дали новенький меч, указали дорогу и лишь сказали,
что всё будет хорошо, вот и всё. Как не пытался Король, получить какие либо
объяснения случившемуся он не смог. Только меч и дорога. И теперь они шли по этой
дороге, дороге указанной оракулами.
Король знал этот путь, прекрасно знал. Однажды ему уже пришлось идти этой дорогой,
много лет назад она привела его к той самой башне, к той самой битве где он на правах
победителя получил любовь и сердце принцессы с грустными глазами. Его принцессы
ставшей Грустной королевой. Он поразил тогда дракона своим острым мечом, а она
поразила его своими грустными глазами. Раз и навсегда. Всего одним взглядом
заставила его пасть перед ней на колени и отдать своё сердце. Он умолял принять его
любовь. И она приняла, стала его Королевой. Грустной королевой с грустными глазами.
Теперь он вновь шёл этой дорогой к этому замку за своей Королевой.
По дороге они поднялись на высокую сопку и остановились. Внизу, под горой они
увидели башню. Ту самую башню из которой когда-то Король освободил свою
любимую. Ту самую башню в которой теперь ждали освобождения маленькие
принцессы Счастливого когда-то королевства.
-Пришли. -сказал Король и опустил меч, -Пришли наконец.
-Нда, пришли. -кот сел рядом рассматривая обстановку, -И где эта огнедышащая тварь?
-Подождём, появится. Если что, как в старые добрые времена разведку устроим.
-Ну начинается. -недовольно пробурчал кот, он прекрасно понимал, он помнил кто из
них двоих разведчик и его это не совсем радовало, -Как разведка так сразу кот. Может
ну её на фиг эту разведку, просто подождём?
Башня находилась прямо под горой, на которой расположились Король с котом. Самая
обычная для волшебного мира башня из камня, высотой под добрую сотню метров,
окруженная самым обычным глубоким рвом с мутной водой. Моста через ров конечно
же не было, как и во всех других башнях, драконы не собирались облегчать принцам
путь к любви и счастью. Но Королю мост был и не нужен, он помнил, прекрасно
помнил эту башню и этот ров. Здесь состоялась его, как он думал, последняя битва, за
свою принцессу, за свою Королеву. Самое злое и трудное сражение, самый матёрый и
хитрый дракон, все предыдущие драконы показались ему тогда лишь подготовкой,
легкой разминкой. И вот судьба вернула его сюда вновь. Главная и последняя битва
была оказывается ещё впереди. Хватит ли теперь сил, он не знал.
Тогда, много лет назад, он не торопился. Целую неделю он готовился к той битве, к
тому дракону. Сердце рвалось вперёд, подталкивало броситься в бой сломя голову не
раздумывая, но разум тогда победил, не дал совершить поспешных ошибок. Пять дней
и ночей, прячась от дракона, он тоскал огромные камни и бросал в ров с южной
стороны башни. Делал брод. Он знал, где это место, помнил. Брод никуда не делся, он
всё там же с южной стороны этой башни. Ему этот брод был не нужен, он легко
переплыл бы мутный ров за минуту. По этому броду он на руках перенёс тогда свою
спасённую принцессу с грустными глазами. Перед её взглядом разум оказался
бессилен, сердце взяло вверх. Он хотел не просто освободить её, не просто победить
дракона, а сделать это красиво и эффектно. Красовался принц, что с него взять. Он
хотел завоевать сердце принцессы, вот была его главная битва. И он тогда победил.
Принцесса с грустными глазами приняла его покорное сердце.
Сейчас Король стоял на горе у башни. В его памяти всплыл тот самый день, день той
битвы, до мельчайших подробностей. Он помнил где сделал брод, помнил как обманул
дракона.
Нужно сделать всё точно так же. Ров не проблема, самое сложное это дракон. В
прошлый раз он ждал момента двое суток. Сорок восемь часов он цепляясь
содранными в кровь руками за камни башни, висел на стене скрываясь за небольшим
выступом и ждал дракона. Двое суток без сна и в постоянном напряжении, он ждал
момента для одного единственного судьбоносного удара. Несколько раз ему казалось,
что смерть всего в пяти секундах от него, в одном случайном жарком выдохе
пролетающего мимо дракона. Но он дождался.
Все произошло ровно в шесть тридцать утра. Дракон вылетел на утренний облёт и
осмотр прилегающей к башне территории и был всего на секунду ослеплен ярким
утренним солнцем. Толчок, прыжок, взмах, удар. Всего секунда и дракон лишился
головы, всё просто. Тогда, много лет назад это было просто.
Теперь же Король был не уверен, что сможет даже ров переплыть. Вот и пригодился
похоже брод.
-А вот и дракоша. -кот прервал королевские воспоминания, -Готов?
-Готов. -вздохнул Король, -За принцесс и Королеву, всегда готов.
Король соврал, он не был готов. Кот это понял.
Три оракула видели всё, на то они и оракулы. Видели приготовления Короля, знали, что
он вновь использует тактику подарившую ему любовь Грустной королевы много лет
назад. Знали как он планирует убить дракона. Знали.
-Надеюсь не убьёт. Я ему обещала, что всё будет хорошо. -прошептала Надежда.
-Верю, не убьёт! Дорогу я ему показала, чтобы он всё понял наконец. -твёрдо сказала
Вера.
-Если любит - не убьёт. -пожала плечами Любовь.
-Меч ты ему зачем тогда дала? -воскликнули Вера и Надежда хором.
-Вот и посмотрим. -вновь пожала плечами Любовь.
-Дрянь ты всё таки. -так же хором, но уже тише сказали два оракула, -Оружие им
даёшь всё время, сама не знаешь зачем. Ни в чём не уверена постоянно, ничего не
знаешь. Как ты вообще оракулом стала?
-Незнаю. -в третий раз пожала плечами Любовь, -Они на меня надеются и верят в
меня. Я им зачем то нужна.
Города.
Город встретил дождём. Весенним утренним дождём. Стоило только шагнуть из вагона
на перрон, как серое небо стало плеваться крупными каплями.
Ну привет, Петрозаводск! Давно не виделись. Целых семь лет.
Пришлось срочно бежать в укрытие, здание вокзала. Сделать это удалось легко и
быстро, из багажа у меня была лишь небольшая спортивная сумка с самым
необходимым. Почти удалось. Уже практически открывая дверь укрытия, краем глаза я
увидел как слева к спасительным дверям вокзала торопится молоденькая рыжая
девчонка. Было понятно, не успеет. Частота плевков сверху увеличивалась с каждой
секундой и казалось вот вот обернётся стеной дождя. Девчонка же неуклюже тащила
огромный чемодан на колесиках одной рукой, а второй тянула спотыкающуюся и
хныкающую малютку лет трёх и пыталась удержать сползающую с плеча спортивную
сумку одновременно. Получалось у неё это крайне плохо, приходилось
останавливаться через каждые пару тройку шагов, чтобы ловить либо дочку, либо
норовившую свалиться с плеча сумку. Я понял, что таким образом они доберутся до
вокзала возможно лишь к окончанию дождя, развернулся и поспешил к ним.
Как только мы втроём оказались внутри вокзала, на землю обрушился ливень. Хоть в
этот раз закон подлости не сработал.
-Не встречают? -спросил я молодую мамочку помогая сложить её багаж в углу зала
ожидания.
-Некому. Мы не местные, в больницу вот приехали, в республиканскую. Вообще в
Петрозаводске впервые.
Она усадила дочурку на скамейку и склонившись над ней пыталась развязать
затянутый узел успевшей всё таки намокнуть шапочки малышки. Выглядели они скорее
как сёстры, мамочке на первый взгляд было лет шестнадцать, не больше. Но я сразу
понял, незнаю почему, это мама с дочкой, а не сёстры. Наверно по взгляду. Взгляд
мамы не спутать ни с чем, он особенный что-либо. Особенно нежный и с настоящей
любовью, на которую способны только мамы. Нет, есть конечно родительницы не
заслуживающие звание мамы в принципе, ну вот так у них сложилась жизнь, не мне
судить. Но даже когда они смотрят на своих детей, в их глазах хоть на мгновение, но
мелькнёт то, что они потеряли - взгляд мамы. Настоящей мамы.
-Как добраться то знаешь? До больницы я имею в виду.
-Примерно. -она развязала наконец узел и стянула шапочку с дочки выпуская на волю
детские рыжие волосёнки, -Объяснили примерно. Если, что такси возьму.
-С вокзала не бери машину. Цены безбожно гнут для приезжих. Да и тут пешком десять
минут ходу, если напрямки. Дождь закончится, могу проводить.
Она поднялась и посмотрела на меня в упор. Словно пыталась угадать мои намерения,
понять с чего вдруг предлагаю помощь.
-Мне по-пути всё равно, не переживай. -я вежливо улыбнулся и повернулся к
малышке, -Как принцессу зовут?
Девочка молниеносно спрыгнула со скамейки и схватив маму за руку спряталась за ней
выглядывая в полглаза.
-Вика. -мама расплылась в счастливой улыбке, -Стесняется она незнакомых.
-Привет, Вика. -я протянул ладонь прятавшейся за мамой крошке, -Давай тогда
знакомиться. Я Саша.
Девочка молча посмотрела на маму словно спрашивая разрешения и увидев её
одобрительную улыбку осторожно протянула мне маленькую ладошку. Мама же
заметив кольцо на безымянном пальце моей руки, успокоилась.
-Ну если вам по пути, покажите дорогу пожалуйста, Саша.
-Ок. Только давай на ты. -я вопросительного посмотрел ей в глаза.
-Юля. -тут же представилась она.
-Давай на ты, Юля. Дождь переждём и пойдём. Тут не далеко.
Я соврал, мне было совсем не по пути.
Маленькая Вика настойчиво задергала маму Юлю за руку показывая, чтобы та
наклонилась к ней для срочного сообщения на ухо. Мама выслушала шепот дочери,
выпрямилась и растерянно смотрела то на свои сумки, то на меня.
-В туалет? -догадался я.
-Да. -Юля кивнула.
-Туалет внизу на первом этаже, у центрального входа. Бесплатный на улице есть, но с
ребёнком я бы туда не рекомендовал, помойка та ещё, да и дождь.
Было понятно, что молодая мамочка не знает как поступить. Оставить вещи с
незнакомым человеком она явно опасалась. Вполне разумные опасения. Но и с
позывами маленького трёхлетнего организма делать, что то нужно было срочно. Я это
всё сразу понял по её взгляду.
-Иди не бойся, за вещами пригляжу, а то уписается смотри. -я улыбнулся как можно
добрее успокаивая Юлю, -Если боишься, возьми мой паспорт.
-Да нет, не надо. Я верю.
Она взяла дочурку на руки и направилась к дверям зала ожидания. Я достал из
кармана свой паспорт, но она его не взяла. Ладно, вернётся - прочту лекцию о вреде
излишней доверчивости. Понятно было сразу, красть у них нечего, нет ничего ценного у
молоденькой мамочки с ребёнком. Раз направили в республиканскую больницу, значит
из деревни или маленького посёлка, своей больнички нет. Одеты очень просто, одежда
дочурки даже старше её самой похоже, явно досталось по наследству. Самое ценное у
Юли это её рыжеволосое стеснительное чудо. Ну и я конечно не произвожу
впечатление охотника за чужим имуществом, но всё равно, нельзя слишком уж
доверять незнакомым людям, а тем более если знаешь только имя, нельзя.
Я сел на скамейку ждать их возвращения.
В Петрозаводске я не был давно. Семь лет назад, сразу после свадьбы, мы со
Светланкой переехали в Мурманск. Так решили тогда, так сложились обстоятельства,
слишком много обстоятельств. Сколько раз я уже проклял, то наше решение за эти семь
лет одному богу известно. Хотя за семь лет в моей жизни произошло слишком много
доказывающего, что его, этого самого бога, как раз и нет. Я много раз проклинал и наше
решение переехать, и все обстоятельства вынудившие нас принять это долбаное
решение. Хотя вру, одним из обстоятельств было то, что мы ждали появления дочек
двойняшек, а это пожалуй самое лучшее и к сожалению единственное, что случилось с
нами хорошего в холодном заполярном городе. А всё остальное, жильё, работа,
деньги, всё то, что мы уехали искать, да пошло оно всё в задницу!
В Петрозаводске у нас со Светой ничего этого не было и мы были счастливы. На хрен
нам всё это было не нужно для нашего счастья, вот честно. Мы были здесь просто
счастливы и всё. Вот за это пожалуй я и люблю Петрозаводск. За то, что он мне
подарил. Этот маленький уютный город подарил мне самое сильное чувство в жизни,
самое настоящее. Сжигающее все комплексы, заставляющее сердце петь. Он подарил
целую гамму неизвестных мне ранее чувств, я и не думал, что способен так полюбить.
Слёзы, радость, любовь, ревность, счастье, чёрт побери. Разве можно не любить место
где у тебя всё это было?
А Мурманск оказался слишком холодным для любви. Превратил всё в лёд и однажды
эта льдинка разбилась разлетевшись мелкими, блестящими холодным светом
осколками. Можно сколько угодно твердить, что заморозка сохраняет витамины и
полезность продуктов в неизменном виде, но все прекрасно знают - вкус уже не тот. Так
и с любовью. Внешне всё осталось как и раньше, а внутри ледяной холод и обман.
Я конечно прекрасно понимаю, города со своими кирпичными коробками тут
абсолютно не при чем. Просто наш переезд случился видимо на сломе наших
отношений, поэтому такой яркий контраст между жизнью в двух городах. Словно здесь
была весна и лето, а там сырость осени и ледяной мороз зимы. Возможно. Я знал, я
верил, что за зимой будет вновь нежное тепло весны, она наступит обязательно, таков
закон природы, против него не попрёшь. Но жена не смогла ждать, не захотела. Холод
отчуждения пробрал её до самого сердца.
Это мы изменились и вместе с нами и наши чувства. Но разница была слишком
очевидна и понятна. Причина становилась понятна. Здесь в Петрозаводске мы были
свободны. Да, по-настоящему свободны. Поэтому нам не требовалось ничего лишнего.
Ни достатка, ни богатства, ни шикарного жилья или престижной работы. Мы были друг
у друга и это было наше главное богатство. Любовь у нас была. А в Мурманске мы сразу
попали в окружение, нас взяли в плотное кольцо. Её родители, сестра, подруги. Если я
отбился сразу, дав понять, что не позволю захватывать свою территорию, то Света
сдалась под их напором, не выдержала атаки. Сдалась полностью, стала жить их
идеями и принципами, думать их мыслями, говорить их словами. Говорят секты
опасны, зомбируют, ломают человека так, что происходит полная подмена личности.
Родное окружение может сломать покруче любой самой что ни на есть тоталитарной
секты. Личность не просто подменяется, её закатывают в асфальт, чтобы не дай бог
росток какой не пробился к свету. И все это заметьте, из самых лучших побуждений.
Так постепенно моя жена стала другим человеком, чужим. Стала жить чужими идеями,
пытаться и меня заставить так жить.
Вот когда я ошибся. Когда защитил свою территорию от чужого вмешательства, а
Светку не смог. Не себя надо было, семью оборонять. Всю семью. А я не смог.
Юля с дочуркой на руках вернулись минут через десять и сели рядом. Я посмотрел в
окно, дождь закончился и весеннее солнце активно пыталось пробиться сквозь серые
тучи.
-Ну что? Пойдём в больничку вас сдавать, принцесса?
Маленькая Вика застенчиво улыбалась сидя на скамейке и болтая ножками.
Крошечные детские кроссовки некогда были красивой и даже модной обувкой, сейчас
же явно дышали на ладан. Подошвы истёрты, все застежки видно были оторваны, а
теперь намертво пришиты капроновыми нитками. Вика явно не первый ребёнок
носивший их.
-Может перекусим? -обратился я к Юле, -Вам когда в больнице надо быть?
-Незнаю. Нам ни время, ни дату точную не назначали, просто направление дали на
обследование и сказали приехать. -она пригладила взъерошенные от влажности
волосы дочурки, -Да мы поели в поезде. Ты если хочешь иди перекуси, мы подождём.
Да и вещи куда девать?
-Пошли. -я встал и протянул ей руку, -Сумки в камеру хранения сплавим. Прогуляемся
немного, пока вас в больничной палате не закрыли. Тут рядом, кстати, вкуснецкие
блинчики помнится делали. Пошли!
Видя её неловкое замешательство я решил действовать нагло. Просто взял чемодан на
колесиках и сумку, кивнул головой в сторону выхода и пошёл. Деваться им было
некуда, через пятнадцать минут мы уже сидели в кафешке на площади недалеко от
вокзала и смеясь уплетали блины.
Я никуда не спешил. Фиалка ещё не знала о моём приезде, я не успел ей сообщить. Да
и когда я ей сказал, что хочу приехать, она была против. Против и за одновременно.
Она хотела меня увидеть, очень хотела. Она не хотела, чтобы я её видел. Поэтому я
приехал без предупреждения. Просто сказал, что приеду и вот я здесь. Приехал, а что
делать дальше было не понятно.
Пока я решил немножко развлечь маленькую Викторию и её уставшую маму. Просто
немножко погулять и отдохнуть. Мне почему то показалось, что им это сейчас нужно. А
может это мне было нужно, незнаю. Своих дочек я не видел уже почти месяц и
соскучился жутко. Они теперь были главным оружием жены и она с удовольствием его
использовала, чтобы сделать мне больнее. Может быть и поэтому я решил тогда
устроить двум рыжим девчонкам небольшой праздник перед попаданием в больницу.
Как бы там ни было, я убедил их отдохнуть и погулять по городу. Это хороший город. Он
способен подарить счастье. И я им это покажу.
Привет, Петрозаводск! Давно не виделись.
Вечером уже стоя на мостике в парке я получил написанное с ошибками СМС: "Говорят
ничего страшного. На две недели кладут будут оперировать. Спасибо за туфельки и
платье она в них похоже спать будет не хочет снимать."
Принцесса была счастлива в этом городе, это хорошо! Правда мне снова пришлось
врать, увы. Но по-другому Юля не приняла бы мои подарки для рыжеволосого чуда.
Пришлось соврать мол мне выдали слишком много командировочных и их
обязательно нужно истратить. Бред, но мне даже не стыдно за эту ложь, вот ни
капельки. Счастливые глазёнки маленькой Виктории крыли любую ложь главным
козырем, так то.
"Вам спасибо, отлично погуляли. Пиши, звони если что. Вике привет!" -набрал я в ответ
и нажал "Отправить".
Спасибо тебе, Петрозаводск! Я снял обручальное кольцо и бросил в речку Лососинку.
Почти туда же, куда мы со Светланой бросали ключ от замка на мостике, семь лет
назад, следуя непонятной свадебной традиции.
Возвращаю. Спасибо тебе, город. Извини, я не сохранил семью, что ты мне подарил.
Я достал пачку сигарет, но курить не торопился. Вот в принципе и всё. Здесь когда то
всё началось, здесь и поставлю точку. Не хочется, честное слово, не хочется. Не хочется
признавать, что семья умерла. Где ты, блять, вера? Где ты надежда? Любовь, тварь, ты
где? Где вся эта хрень в которую я должен верить в горести и радости? Здесь на мостике
этом мне обещаное счастье, куда делось?
Телефон в кармане завибрировал сообщая о поступившей СМСке. " Ты в Птз?"
-высветилось на экране. Я улыбнулся и набрал: "Да. Скоро буду. Встречай солнце."
Фиалка всегда чувствовала где я и что со мной. Она не хотела, чтобы я приезжал, но
точно знала - я приеду.
Ну привет, Петрозаводск!
Быть рядом.
Мне было шесть лет когда папа ушёл из моей жизни. Он просто однажды пропал, не
пришёл домой. Вот так просто не пришёл и всё. Так я это запомнила маленькой
девочкой шести лет.
Раньше в моей памяти было больше папы, гораздо больше. Но с каждым годом, что
его не было рядом, его место занимали другие воспоминания, плохие и хорошие.
Воспоминания без папы. И однажды там осталось лишь то, как он не пришёл домой.
Пропал навсегда.
Я пыталась вернуть в свою память те моменты, старалась удержать их там, цеплялась
за них. Но так и не смогла.
Это сейчас я всё прекрасно помню, чётко и ясно, будто всё моё детство было ещё
вчера. Помню как мы гуляли с отцом в парке, катались на карусели, смеясь поедали
моё любимое мороженое, просто бегали и вместе рисовали мелом на асфальте.
Помню его усталое лицо, очень усталое. Которое светлело лишь в моменты, когда мы
были с ним вместе. Его щекотливо колючая бородка, он специально не сбривал её и
колол мои щечки зацеловывая, обожал мой детский честный смех. Он обещал, что мы
всегда будем вместе, звал своей любимой Галочкой, озорным глазастым Галчонком. Он
любил меня, это я помню, это я знаю точно. Но это я помню сейчас. А тогда, когда я ещё
была жива, я это забыла. Тогда в моей памяти было лишь то, как он не пришёл домой.
Прости папа.
Мама пыталась подарить мне нового папу. Это я помню. Много раз пыталась. Их было
много этих новых почти пап. Некоторых я даже не успела запомнить, моя детская
память не успела зафиксировать всех. Да и мама наверно не всех запомнила. Они стали
появляться в нашем доме почти сразу как не стало моего папы. Приходили, иногда
дарили маме цветы и подарки, мне сладости и даже игрушки, они были хорошими.
Маме было с ними хорошо, я знаю, я это слышала. Они дарили маме счастье,
закрываясь в её комнате.
Они обещали маме всегда быть рядом, каждый из них обещал. Но подарив маме
счастье пропадали вместе со своими обещаниями. День за днём, неделя за неделей.
Появлялись новые папы, приносили маме своё счастье, дарили в той комнате и
пропадали. Я не понимала, зачем маме столько счастья? Его должно быть уже слишком
много для одной маленькой комнаты, слишком много. Я мечтала попасть в эту комнату,
когда оттуда раздавались скрипучие звуки счастья. Маминого счастья. Я хотела
получить от него хоть малюсенький кусочек. Мне они счастья так и не подарили, не
смогли. Никто из них не подарил мне той любви, которая ушла вместе с папой. Просто
однажды не вернулась домой, как и он.
Дольше всех дарил маме счастье дядя Валера. Мама даже просила называть его
папой, часто просила. Но я не смогла. Он не мог стать мне папой, я этого не хотела. Да и
он не очень рад был мне, ему нужна была только мама, чтобы дарить ей счастье
каждую ночь. Я была лишь досадным дополнением. Он жил с нами целый год, самый
непонятный год моего детства. Вместе с дядей Валерой в наш дом пришло много его
друзей и водки. Много водки. Маме это нравилось, она всё реже была счастлива, но ей
это нравилось. Наверно.
А потом всё закончилось. Не стало в моей жизни дяди Валеры, не стало дома, не стало
мамы. Просто не стало, я ушла утром из дома и не вернулась в него уже никогда. Из
школы меня забрала рыдающая бабушка и отвезла к себе домой. Она не рассказывала
мне, что случилось, не знала, как объяснить. Но я всё равно, конечно, узнала, что дядя
Валера во время очередного застолья поругался с мамой. Не знаю из-за чего, да мне и
не интересно, но решил их спор обычный кухонный нож. Вот так в моей жизни не стало
мамы.
Мне тогда было восемь лет. Я просила, каждый день просила бабушку, чтобы она
отвела меня в наш дом хоть на пять минут. Всего пять минуток, мне должно было
хватить, я в это верила. Ведь там была маленькая комната, в которой, я помнила, есть
счастье. Мама оставила там много счастья, очень много. Так много, что я была уверена, его хватит, чтобы вернуть всё как было. Вернуть папу и маму. Вернуть нашу семью.
Всего пять минут, мне бы хватило, я знала. Я мечтала об этом. Но так и не попала в
комнату с счастьем, не вернула его маме. Прости меня мамочка...
Когда мне было шестнадцать, в моей жизни появился он. Мой Миша. Он называл меня
маленьким глазастым Галчонком, любимой Галочкой. Он научил меня любить, подарил
счастье. Да, я была с ним счастлива несмотря ни на что. Любила его, дурёха.
Любила даже когда узнала, что имеет две ходки за плечами, что героин любит сильнее
меня, когда он познакомил меня с этой своей любовью. Любила наперекор всему,
назло. Мы были вместе, были всегда рядом и это, для меня было самым главным.
Героин нас повенчал на целых три года, стал нашей любовью. Но взамен забрал у меня
всё. Бабушку, дочку Анюту, она прожила всего два дня, и наконец Мишу. Остался лишь
героин. Его любовь не терпит конкурентов, либо ты с ним, либо просто не живешь. Я
выбрала его. Это мой выбор, мой грех, можете судить. Он не давал лживых обещаний,
был честен со мной, он просто теперь всегда был рядом. Был моей любовью, моим
утешением, моим проклятьем. Я не сопротивлялась его любви, отдалась полностью.
Время рядом с ним летело незаметно, дни, недели, месяцы. Он был моей дурманящей
любовью вне времени, счастьем вне границ. Он знал, как подарить мне это счастье.
Да, мне приходилось бороться за его любовь, он часто оставлял меня одну. Я страдала, ждала, казалось, распадалась на осколки, так больно было без его любви, но он всегда
возвращался. Мы больше не могли друг без друга, он знает толк в вечной любви, умеет
её дарить. Любовь, из которой даже не пытаешься вырваться, какую бы чудовищную
боль она не причиняла.
А потом пришла та самая последняя зима, тот самый холодный день, когда я умерла.
В тот вечер ударил жестокий мороз. Ноги жутко замерзли, я их уже просто не ощущала.
Да и два дня без ласки любимого съедали тело голодной крысой-ломкой. Я стояла на
остановке ждала маршрутку. На той самой остановке, где работала каждый день,
продавала себя и своё счастье. Но сейчас я действительно ждала автобус. Рабочий день
был закончен, доза новой любви находилась уже в моей сумочке, нужно было просто
дождаться и сесть в потрепанную "Газель", доехать до дома подруги, поделиться с ней
обманным счастьем. Пусть не героин, пусть. С ним в Мурманске временно была
напряженка. Но коробка с желанными ампулами заменит его, пусть на некоторое
время, даст шанс пережить разлуку. Я мечтала об этом. Мечтала поскорее оказаться в
объятиях любимого дурмана, утолить голод.
Автобуса всё не было. Я мысленно уговаривала себя потерпеть, не сорваться и не
броситься в первый же подъезд, чтобы снять ломку. Сопротивлялась сжигающему всё
нутро желанию предаться долгожданному акту любви.
Но рядом вдруг остановилась машина. Это был он, страшный человек. Девчонки
рассказывали мне о нём, но я видела его впервые. Никто не хотел с ним работать, это
было опасно. После него многие девочки подолгу не появлялись на точке, зализывали
раны. Он был крайне жесток, его это возбуждало. Избивал, душил, прижигал
сигаретами. С нами он был самим собой, чувствовал себя сильным мужчиной. Только с
нами он воплощал свои мечты и фантазии. Не с женой, не с подругами или
любовницами, даже не с девочками по вызову. С нами, наложницами героина,
уличными проститутками готовыми на всё ради свидания с любимым. Нас не жалко,
ведь так? Не врите, никому не жалко.
Работать с ним было опасно, но и отказать было ещё опаснее. У него была власть и
сила. Так, что выбор у меня был небольшой.
Он привёз меня в своё царство. За тяжёлой металлической дверью с тугой пружиной
была его личная территория, с его законами. Страшные желания были его законами, а
я должна была их исполнить, подчиниться. И я исполню.
Сначала он заставил меня раздеться посреди кабинета и просто смотрел. Сидел в
покосившемся от своего веса кресле, пил водку и ухмыляясь разглядывал меня голую,
моё тело. Повернись. Наклонись. Погладь себя. Гладь сиськи. Он отдавал приказы и
любовался, наслаждался, глядя, как я послушно их выполняю. По заблестевшим
страшными огоньками пьяным глазам я поняла, что увиденное его устраивает. Он
оценил товар и остался доволен качеством.
Он подвел меня обнаженную к письменному столу и заставил лечь на него грудью.
Мои руки в ту же минуту оказались заломлены за спину отработанным
профессиональным приёмом и закованы в наручники. Кисти мгновенно стали неметь,
слишком сильно были затянуты стальные оковы на запястьях.
Он вновь плюхнулся в кресло, достал из кармана пачку сигарет и немного подумав,
спрятал обратно. Он не торопился, любовался тем, что у него получилось. Любовался
моей беззащитностью, упивался своей властью. Его это заводило, он еле сдерживал
своего внутреннего зверя, чтобы просто не накинуться и не растерзать доступную
жертву. Медленно налил водки в стакан и опрокинул залпом в себя. Затем встал,
медленно подошёл ко мне и достал из верхнего ящика стола резиновую дубинку. Так
начался мой ад.
Не буду рассказывать подробно, что было дальше, что он делал со мной. Не хочу. Я
помню всё это, прекрасно помню. Но вам знать подробности ни к чему.
Он выдохся через час, взял паузу. Я была ещё жива. Никогда не думала, что всего час
может длиться так долго. Мучительно и больно долго. Хотя это сейчас я знаю, что
прошёл всего час, тогда мне казалось, что пытка длится несколько дней или даже
недель. Я несколько раз теряла сознание, падала со стола, но он поднимал и приводил
моё тело в чувство. Я должна была чувствовать боль, должна была. Лишь это было его
целью. Ни секс, ни мучения, а ощущать, что мне больно. Чувствовать чужое страдание, вот его счастье.
Он освободил наконец мои руки, хотя я уже не чувствовала их своими, не понимала
вообще, что они у меня есть. Спихнул моё тело со стола, и я рухнула на пол,
окровавленные ноги не держали. Упала в лужицу своей же кровавой мочи, встать или
просто двинуться сил не было.
-Вытирай давай! -он бросил на пол грязную тряпку, -Я пойду покурю, так что отдохни
пять минут, шалава.
Пнул ногой тряпку в мою сторону и шатаясь вышел из кабинета пыток.
Не помню, как я доползла до кучи своих вещей на полу, как смогла откопать там
сумочку и открыть её. Но я смогла, смогла это сделать. Достала своё счастье
трясущимися одеревеневшими руками и тонкой иглой ввела в вену. Всё! Можешь
делать, тварь, со мной всё, что хочешь. Я не боюсь! Больше не боюсь боли. Я не дам
тебе этого счастья, урод! Не дам наслаждаться моей болью, пить мои страдания. Не
дам высосать всё до капли, не дам. Я не чувствую боли, мне не страшно. Мучай сколько
хочешь, ты не получишь удовольствия без моей боли. Кончилось твоё счастье. Мне не
больно!
Не знаю, сколько он отсутствовал. Когда он вернулся, меня в кабинете не было. Моё
тело лежало на кучке белья, грязное, всё в запекшейся крови, распухшее от побоев. Но
ещё живое. Назло всем живое. Я спряталась в мире дурмана и иллюзий от страшного
человека, спрятала свою боль. Оставила лишь бесчувственное истерзанное тело.
Вернувшись, мой мучитель сразу всё понял. Понял, что я забрала его удовольствие с
собой и никакими пытками он не выжмет из меня ни капли боли. У жестокой твари в
человеческом обличии отняли игрушку, он был в бешенстве. Град ударов обрушил он
на моё синее тельце, молотил ногами и руками с остервенелой злостью. А затем
схватил за волосы, рывком поднял, накинул на шею ремень со своих штанов и стал
насиловать в рот. Просто насаживал мою голову на свой член. Одной рукой держал за
волосы, намотав их на кулак, второй затягивал ремень всё туже. Грубо, глубоко, он
имел меня уже в горло, наслаждался тем, как я задыхаюсь и захлебываюсь рвотой.
Возможно, в этот момент я и умерла. Наверное. Уже словно со стороны я видела, как
мой палач сладострастно зарычал и судорожно задергался. С силой затянул ремень,
вошёл в мой рот на всю длину своего члена, вдавливая волосатые сморщенные яйца
мне в подбородок, и застыл. Рвотные массы сочились уже из носа и пачкали его брюки.
Но он этого не замечал. В зловещем экстазе он запрокинул голову назад, глаза были
закрыты. Такого удовольствия он еще не испытывал в своей жизни. Он высосал своим
жалом остатки нектара жизни из увядающего цветка. Надеясь продлить удовольствие,
он с силой прижимал мою голову к паху и не отпускал.
Так я стала первой, с кем он дошёл до конца. Пока что единственной.
Я видела всё тогда. Как он загрузил меня в свой "УАЗик" которым так гордился, как
привез меня к одному из домов и затащил в холодный подъезд. Хотел просто оставить,
но случайная свидетельница, возвращавшаяся с ночной смены, заставила его сделать
вид, что он меня нашёл. Всё видела тогда и вижу сейчас. Я всегда теперь с ним рядом.
Всегда.
Я не призрак, не дух, вовсе нет. И уж тем более не совесть этого человека. Я его
память. Моя задача быть всегда с ним рядом, не давать ему забыть. Не для того, чтобы
он мучился или страдал, он наоборот наслаждается этими воспоминаниями, как я
умирала, а как раз для его удовольствия. Да именно для этого. Вот и сейчас, женщина, которая тогда помешала ему просто оставить мой труп в подъезде и трусливо сбежать,
пытается удовлетворить его ртом, решает, таким образом, свои проблемы. Без меня у
неё ничего не получится, я то уж знаю. Может сосать сколько угодно, ничего у неё не
выйдет, полноценной эрекции не будет, он не сможет кончить. Для него это теперь
слишком пресно и обычно, не возбуждает, ему хочется другого. Он попробовал крови,
почувствовал вкус смерти. Думаете, он теперь захочет другого? Не смешите. Так, что
ничего у неё без меня не получится, абсолютно ничего.
Но достаточно мне возникнуть в его памяти, дать насладиться воспоминаниями о
моей мучительной смерти и всё, он сбросит напряжение за считанные минуты. Его
мужская сила сейчас в моей власти, в плену памяти.
Вот поэтому я должна быть рядом с ним всегда, именно поэтому. Постараться не дать
ему забыть, чтобы моменты моей гибели жили в его гадкой памяти как можно дольше,
каждая секунда того зимнего вечера. Мне приходится переживать свою смерть каждый
день, умирать снова и снова. Ведь пока он помнит обо мне, пока он может получать
удовольствие от этих воспоминаний, его зверь не опасен. Вот мой крест, расплата за
все мои грехи, называйте как хотите, держать на цепи его желание причинять боль и
убивать. Если эти воспоминания начнут стираться из его памяти, станут вдруг тускнеть, он захочет их освежить, безумно захочет повторить всё. Он захочет снова почувствовать
кровь и смерть. Я не могу ему этого позволить.
Для этого мне и нужно быть с ним рядом всегда. Просто быть рядом. Считайте, я его
ангел-хранитель. Только охраняю не его, а вас. Охраняю от его желания наслаждаться
чужой болью, от его зверя.
Можете не переживать, я сделаю всё, что смогу, он не забудет мою смерть. Я буду
рядом, буду.
Честное счастье.
Я любил и люблю её такой, какая она есть, она же любила меня лишь в те моменты,
когда я был тем, кого она хотела во мне видеть, её придуманной идеальной любовью.
Что скрывать, я редко соответствовал её идеалам, и любила она меня в тех же
пропорциях. Такой как есть - я ей был не нужен, не соответствовал, а значит и любви
был не достоин. Свою любовь она выдавала маленькими порциями, как похвалу. Дай
лапу, сидеть, служить, молодец, получи вкусняшку. Но молодцом в её понимании я был
редко, поэтому вкус её любви ощущал не часто.
Она не собиралась принимать мои привычки, увлечения, вкусы и уж тем более пороки.
Нет, она не пыталась меня воспитывать или дрессировать, но и настоящего меня не
любила. Приходилось притворяться, совершать различные фальшивые поступки, чтобы
псу кинули иногда сладкую косточку любви.
Я же с первого взгляда принял её такую как есть, именно настоящую полюбил. Не
видел я в ней изъянов, ну вот ни грамма, или не замечал, кто знает. Конечно, были
моменты, которые не нравились и даже бесили порой, но без них я не представлял
себе её, мою любимую, мою Светланку. Это была она, только вместе с этими
моментами она была настоящая. И именно такую я её люблю.
Как есть - я её не устраивал и наши отношения, такие как есть тоже. Она, как и многие
впрочем, хотела того, что сама себе придумала давно, ещё до нашей встречи, того, что
ей показывали в кино, рассказывали в романах и песнях. Придуманной счастливой
любви до гроба, вот чего она хотела. Ей хотелось стихов от души, поэзии, а вокруг была
лишь жесткая проза, никакого даже намека на рифму. И наши отношения ей казались
вначале именно такими как в мечтах, яркими, красочными, наполненными
сумасшедшими чувствами. Увы, недолго.
Как бы мы не сопротивлялись, суета и пресность быта затянули и нас в медленный
водоворот совместной жизни. Неспешно и скучно нас закружило, мы стали
родителями, решали квартирный вопрос, строили каждый свою карьеру, воспитывали
детей. Занимались серьезными вещами. Лично я наслаждался, нет ну серьёзно, не
вижу большего счастья, чем семья. Я, Светлана и дочки, мы жили своим миром, мы
строили его. Это был НАШ мир, только наш!
Но у многих это называется застоем и даже кризисом. Потому что в таком приторно
уютном семейном мире они вдруг перестают видеть какой-либо шанс на сумасшедшую
романтику. Хочется прогулок под луной, сладких слов и жарких ночей, а в реальности
семья, дети и вечера в кругу надоевших лиц. Скукота! Вот и с ней такое случилось, как и
со многими.
Да, такое случается почти со всеми, это нормально. У нас так вообще был жутко резкий
перепад, нас было двое, только двое, идеальные условия, и вдруг за какой-то год с
небольшим, нас стало четверо, появились дочки-двойняшки, мы переехали в
Мурманск, сменили работу, купили таки квартиру. То к чему многие идут годами, мы со
Светланкой выстроили за мгновения. Потому что мы были вместе, а вместе мы всё таки
сила.
А дальше всё пошло, как ей вдруг показалось слишком однообразно. Не было взрывов
эмоций. Так случается почти со всеми, что поделать. И почти все совершают одну, и ту
же ошибку желая всё исправить, пытаются "освежить" чувства, обновить. Самое
дурацкое, что можно придумать в такой ситуации. Вот и она ошиблась так же. Мы
ошиблись.
-Почему это ошибка? Даже психологи рекомендуют так делать, освежать чувства.
-А что значит освежить чувства? Это как начинающему рыболову, который впервые в
жизни на рыбалке, вместо того, чтобы научить его ловить рыбу, предлагать поменять
удочку на более крутую. Тогда, мол, точно наловишь рыбы. Да засуньте вы себе глубоко
все эти спининги и новомодные удилища! Если нет клёва и умения, они бесполезны.
Научите его пользоваться обычной удочкой и улов обязательно будет. Так и с
чувствами. Нет смысла освежать их, нужно уметь наслаждаться тем, что есть, ценить и
беречь. Пусть маленькое и слабое чувство, но родное и настоящее. А все эти игры в
освежения чувств это иллюзия, фальшивка. Такие отношения не выживают. А
психологов я бы вообще запретил как секты. Они разрушили семей, по-моему, больше
чем унесли войны и катастрофы.
-Всех психологов? -Фиалка подняла голову с моего плеча и удивлённо смотрела на
меня.
-Ну просто профессионалов среди них мало, настоящих мозгоправов. -решил я
объяснить, -Очень много закомплексованных и зажатых личностей, которые захотели
однажды разобраться со своими внутренними проблемами и пошли для этого на курсы
типа психологов. Там им прочитали кучу непонятных лекций, втюхали ещё больше
непонятных книжек и вуаля, они вдруг решили, что могут лечить души других людей.
Вот всех их, я бы запретил. Они убийцы, потенциальные убийцы.
-Что то личное? -глядя мне в глаза спросила Фиалка.
-Конечно. Вот, например подруга жены, одноклассница Маша, типа психолог. Не могла
разобраться в себе долгое время, любит ли мужа, любит ли ребёнка, почему ненавидит
сестру и отца, даже не могла понять натуралка она или нет, ей вдруг показалось, что
девушки предпочтительней. Пошла на курсы психологов и теперь советует всем,
советует и советует, без конца. И её все слушают, у неё же есть бумажка называемая
дипломом. Только никто не знает, что на свои же вопросы она себе так и не ответила, не решила свои проблемы. Просто заменила их чужими, и стало легче. Получается
инвалид лечит здоровых, вот и всё.
-Нет, ты не понял. Что лично тебе психологи сделали?
-Так я же и говорю, насоветовали жене Светке освежить чувства. Вот и всё. А я, дурак, даже согласился. Дурак.
-Не освежили?
-Освежевали. -грустно ухмыльнулся я, -А ты откуда знаешь, что психологи советуют?
-Ну у меня вроде как муж был. -она улыбнулась, -И его я тоже не устраивала такой
какая есть видимо. Вот и докатились на третий год совместной жизни до семейного
психолога.
-Тоже чувства освежали?
-Ага. Был такой совет у той тётеньки в арсенале. Только муж как то по-своему всё
понял.
-В смысле?
-Ну, сначала ему показалось, что очки мне не идут совсем. При нём я стала носить
исключительно линзы. Потом он вдруг понял, что для счастливого брака мне
необходимо увеличить грудь.
Я приподнялся на локте и шутливо откинул край одеяла. Маленькая, но жутко красивая
грудь Маришки мне очень нравилась. Она была создана для нежных поцелуев, для
ласки. Я был влюблён в неё, честно. Влюблён в эти два маленьких полушария, в светло-
коричневые чуть припухшие соски, в шоколадные капельки родинок под левой грудью.
-Не рассматривай, -засмеялась Фиалка, прервав мои любования её красотой -Не
изменились. Он меня, конечно, уговорил их увеличить, но я согласилась это сделать
только после родов и кормления. Так что всё на месте, всё как было.
-Не освежили?
-Ну, дальше у него ещё грандиознее родилась идея как всё освежить. Он решил, что
для любви и крепкого брака я должна вновь стать невинной. Захотел, что бы на день
рождения, я подарила ему свою девственность.
-Что? -я не смог сдержать смешка.
-Да да. -она тоже засмеялась, -Наш брак, оказывается, могла спасти лишь
гименопластика. Наша семейная жизнь должна была сразу заиграть яркими красками,
по его замыслу. Он даже на полном серьёзе стал деньги откладывать на это дело. Ему
наверно не нравилось, что у меня есть опыт в любви, очень не нравилось. И вообще он
не принимал меня настоящую, приходилось притворяться. Соответствовать его мечтам.
Всё время играть какие-то роли.
-Ну и?
-Что ну и? Нет, конечно, не собираюсь я ничего себе зашивать из-за чьих-то комплексов
в постели. Не умеешь рыбачить, нечего на удочку пенять.
Она залилась тоненьким смехом.
-Ну, ты хотя бы знала, как соответствовать. Тебе выдавали сценарий. -я улыбнулся и
пригладил взъерошенные после секса волосы Маришки, -А я семь лет бился с женой,
чтобы она мне хоть объяснила, каким она хочет меня видеть, что не так в наших
отношениях, что исправить. Но она только бегала от разговоров и выяснений.
Приходилось, блять, импровизировать. Актёр из меня видать хреновый. Вот и
получилось, как есть - не нужен, стал притворяться ради неё, и стало только хуже.
-Может она сама просто так и не поняла, чего хочет? Мечтает о чём то или о ком то
идеальном, но даже сама себе не может это объяснить. Так бывает...
-Все люди не идеальны. Никто не сможет быть идеальным в нашем далеко не
идеальном мире, никто. Глупо даже обещать стать идеальным или сделать такой жизнь
и отношения, это невозможно. А раз так, то и обещание будет изначально лживое.
Получится, что обманул. Любить надо друг друга, такими как есть, настоящими, тогда и
не придётся обманывать и давать лживых обещаний. Не придётся играть чужие роли.
Тогда, всё будет по-честному, по-настоящему. И вот это и есть счастье быть вместе.
Честное счастье.
-Жаль, что не все это понимают. -Маришка грустно улыбнулась, -Поцелуй меня уже,
философ.
-Да, понесло меня в пучину размышлений. -я засмеялся, -Боль и потеря делают людей
такими мудрецами, что куда деваться. Так сразу жизнь понимать начинаем, Ницше
рядом не валялся.
-Ага, я в больнице пока прохлаждалась, в голове такое творилось, ужас! На двадцать
пять романов хватило бы и ещё пару повестей в нагрузку.
Я приподнялся и в секунду оказался над Фиалкой.
Как же давно я не видел её вот так близко. В своих объятиях. Очень давно, блин, очень.
С того самого дня как встретил свою будущую супругу.
Я полностью откинул одеяло, легко, одним движением руки. Она схватилась за край
сбежавшего укрытия и пыталась натянуть его обратно на себя, пряча своё обнажённое
тело, заворачивая в него свою ногу, то, что от неё осталось. Но я взял её за руку и
остановил.
-Мариш, я всё это уже видел. -я наклонился и едва коснувшись поцеловал её в губы,
-Помнишь как много лет назад, мы вот так же лежали и я обожал смотреть на тебя
голенькую?
Она молча кивнула едва сдерживая слезинки.
-Ничего не изменилось. -прошептал я наклонившись к её маленькому ушку,
-Абсолютно ничего, солнце. Я всё так же обожаю смотреть на тебя.
-Я изменилась, Саш. -прошептала она, -Я уже не та на которую ты любил смотреть. Моё
тело теперь не то. Одни шрамы, больше ничего.
-Дурочка моя. Ты для меня ни капли не изменилась. Закрой глаза.
Она послушно закрыла глаза, слезинки сбежали из уголков по краям. Я стал жадно
целовать её тело, каждый миллиметр нежной ароматной кожи, заставляя её
покрываться мурашками. Какое же это счастье целовать желанную женщину. По-
настоящему, по-честному желанную, всю без остатка. Пусть недолго, но любить друг
друга, такими как есть. Настоящее честное счастье.
Сказка для Светланки. Конец.
Старенький брод слегка подвел. Ноги жутко скользили по мокрым, обросшим илом
камням и Король трижды окунулся в воду с головой, преодолевая преграду. Каждый
раз, спотыкаясь и падая, он замирал на несколько минут неподвижно, боясь, что шум
разбудит дракона. Луна предательски ярко освещала водную гладь и будь Король
замечен драконом, деваться было бы некуда. Но дракон не проснулся.
Преодолев, наконец, ров с водой, Король несколько минут лежал на земле, нужно
было привести дыхание в порядок перед штурмом башни. Отдышавшись, он медленно
подполз к каменной темнице и стал аккуратно взбираться.
Тогда, много лет назад, всё было намного быстрее. Пять минут на ров, ещё десять на
стену и двое суток ожидания момента для броска. Теперь же час ушёл только на ров, а
ещё на башню лезть надо. О том, чтобы висеть на башне какое-то время и речи не
было. Сил на это у Короля не было вовсе. Им двигала лишь любовь и жгучее желание
увидеть вновь свою семью, быть с ней. Только это заставляло его упорно ползти вверх
по башне, цепляясь за выступающие камни. Не нужны были ему силы тела и мускулы.
Сила его сердца была способна на большее. Он был уверен, любовь поможет ему
удержаться наверху сколько потребуется, просто потому, что по-другому нельзя. Он
просто не имеет права не удержаться там и упустить шанс спасти свою семью, своё
Королевство. Если потребуется, стать камнем, слиться с башней монолитом, но
держаться до последнего. До момента броска и одного единственного удара. Да, сил
не было, но было гораздо большее. Были Вера, Надежда и Любовь.
Солнце выпрыгнуло из-за горизонта ровно в шесть тридцать. Король был на самом
верху башни, на крыше. Не было в нем уже той молодецкой силы и выносливости, не
смог он, как много лет назад, висеть на стене за каменным выступом, пришлось
сменить тактику и влезть на самую верхотуру. Едва стали появляться первые лучи
солнца, Король вжался в крышу, он был готов к молниеносному прыжку, превратился в
тугую пружину готовую распрямиться в любой момент. С восходом солнца должен был
появиться дракон, останется лишь сделать один прыжок и нанести один удар, вот и всё.
Но Король не успел.
Всё произошло за считанные доли секунд. Дракон вылетел из окна башни со
скоростью метеора, отлетел на добрую сотню метров, резко развернулся и стал
возвращаться. Он летел прямо к Королю, он видел его.
-Вот падла! -совсем не по сказочному выругался Король.
Время замерло. Король стоял на крыше башни, занеся тяжёлый острый меч над
головой для удара. Дракон приближался, но дышать огнём почему-то не торопился.
Ему достаточно было даже просто слегка дунуть огненной струей для победы, Король
не смог бы его достать своим мечом, но он этого не делал. Дракон медленно
приближался к Королю и смотрел ему прямо в глаза. И Король опустил меч.
Он узнал этот взгляд. Любимый грустный взгляд, любимой грустной Королевы.
-Не, такая сказка нам не нравится.
-Чего это? -удивился я.
-Не знаю. -Фиалка задумалась, -Это чувствую грустная сказка. И очень уж она на твою
жизнь смахивает. На старую жизнь. А мы с тобой теперь новую строим, вроде как. Так
что давай нам со Светланкой новую сказку и обязательно счастливую!
-Вот ты привереда! -я засмеялся, -Говорю же, разучился я сказки рассказывать, а ты не
веришь.
-Учитесь папаша, учитесь! -Фиалка задорно улыбнулась мне из экрана ноутбука,
-Светланке нужны добрые сказки от любимого папки. Так что старайся.
-Хорошо, солнце! Слушаюсь! Будет вам другая добрая сказка.
-Когда к нам придёшь уже?
-Скоро. Уже очень скоро. Как ты себя чувствуешь, Мариш?
-Всё хорошо, Саш. Я уже привыкла почти, да и мама помогает если что. Только ты нам
рядом нужен очень, а в остальном всё хорошо. Ладно, позже созвонимся, хорошо? Мы
тебя со Светочкой поздравлять будем, жди.
-Хорошо, солнышко. Жду. Светланку поцелуй от меня крепко-крепко!
Маришка улыбнулась и отключила видеосвязь.
Сегодня, двадцать третьего апреля, был мой тридцать пятый день рождения. Но для
меня это не было праздником. Ровно год назад, в точно такой же день рождения,
умерла моя семья. Долго болела, страдала и наконец, умерла. Сегодня годовщина, не
до праздника.
Прошёл целый год, а будто вчера было всё. Слишком на нервах я был этот год, чтобы
замечать время. Да и произошло слишком много, даже для целого года слишком
много. Так что год вроде и был, а я его и не заметил практически.
Сейчас я был в Мурманске, а ещё два дня назад в Петрозаводске. Так я теперь жил,
между двух городов. Здесь в заполярном Мурманске, были мои дочки. Редкие
моменты наших свиданий это всё, что осталось мне от семьи. Маленькая, очень редкая
радость. Я видел их всё реже, наши свидания полностью зависели от прихоти бывшей
супруги Светланы. А желания делать мне подарки в виде возможности видеть любимых
малявок, у неё появлялись лишь когда она хотела получить что-либо взамен. И ведь
получала, я отдал ей всё. Мне без семьи было уже это всё не нужно в Мурманске, ни
квартира, ни бизнес, ничего.
Порой, обычно раз в два месяца, она вдруг начинает ненавидеть меня с утроенной
силой. Просто желать смерти. Я даже понимаю её в такие моменты. Она ненавидит не
меня лично, а весь мужской пол в моём лице. Она пытается, торопится устроить свою
личную жизнь, но оступившись в очередной раз, срывает обиду на мне. Я прекрасно
понимаю её в такие дни ненависти и уже не удивляюсь. Ещё один наездник, оказался
неудовлетворён результатами стареющей кобылки и променял её на более
перспективную молодую лошадку. Всё прекрасно понимаю и даже не держу зла, это её
жизнь. Только вот расплачиваюсь за это я, больше ей не кому мстить. Раз в два месяца, все мужики становятся козлами, и мы с дочками лишаемся права увидеться. Вот так.
Дочки это, пожалуй, единственное, что ещё держит меня в Мурманске. Часть моего
сердца в заложниках у этого холодного города и он никогда меня не отпустит.
Я не пытаюсь воевать с этим городом или с бывшей женой, уже не пытаюсь. Эта война
обязательно зацепит дочурок, а мне совсем не улыбается их ранить, им и так
досталось. Да и Светлану не хочу трогать. Не получится здесь решить всё одним
прыжком и одним ударом, никак не получится. Это не сказка.
Люблю ли я её? Нет. Я её похоронил, так и не дождался. К назначенному мной же
месту, ДК Офицеров, я больше не хожу, не жду её. Не вижу смысла, потерял надежду
что-то воскресить. Это невозможно. Я люблю, и буду любить ту, мою Светланку. Ту,
которую узнал десять лет назад. Она навсегда останется в моём сердце. А эту... Покойся
с миром.
Вторая моя жизнь в Петрозаводске. Её я не отдам никому.
В углу монитора заморгал значок входящего видеозвонка, вновь звонила Фиалка. Я
кликнул на ОТВЕТИТЬ.
-Проснулись? -я был чертовски рад её вновь видеть, будто и не созванивались всего
десять минут назад.
-Да! -счастливо улыбнулась Маришка, -Мы уже покушали и спешим поздравить папу.
Да, Светланка? Будем папулю поздравлять с юбилеем?
На руках Маришка держала двухмесячную Светланку. Нашу с ней дочурку, моё
выполненное обещание.
ПОСЛЕСКАЗИЕ.
Кот сидел на сопке у старой каменной башни. Он видел всё. Видел, как вылетел
Дракон, как Король взмахнул своим мечом. Видел, что произошло дальше.
Ничего не произошло. Король опустил вдруг свой меч и опустился на колени перед
огнедышащей тварью.
Кот не понимал, что происходит. Удар! Всего один удар, требовалось нанести Королю,
и голова Дракона улетела бы в мутные воды рва окружавшего башню. Но он не сделал
этого.
Всё это видели и Оракулы. На то они и Оракулы, чтобы всё видеть в подотчетном
королевстве.
-Нда. –протянула Надежда, -из века в век одно и тоже. Всё так предсказуемо, что уже
даже не очень интересно. Я так скоро сама на себя надеяться перестану.
-Ага. –согласилась с ней Вера, -мне в себя тоже порой верить становится неудобно.
Какой смысл во всём этом? Не понимаю.
-Да нет смысла. –тихо произнесла сидевшая у окна Любовь, -Во всём этом нет смысла
и никогда не было. Это их судьба, их предназначение. Любить! А любовь… ну нет в ней
смысла. Ей живут, ей болеют, ей наслаждаются. Вот и всё! Начнешь искать смысл и
пиши пропало. Однажды поймешь, как Королева, например, что смысла-то и нет, и всё.
В самой любви нет никакого смысла, он в другом. В том, чтобы не потерять эту заразу.
Удержать рядом. Победить своего дракона, вот в чем смысл! И битва с этим драконом
не прекращается никогда. Вот Король, например, победил однажды и наивно полагал,
что на этом битва закончена. Нет! Тоже самое и Королева, ну не смогла она своего
дракона внутри победить. Не смогла! Бились за свою любовь, держались, а стоило
расслабиться и всё, сказка закончилась.
-Плохая сказка выходит. –вздохнули Вера и Надежда, -И что дальше?
-Не знаю. –пожала плечами Любовь, -Ждать. Это их сказка, им и решать.
Document Outline
ПОСЛЕСКАЗИЕ.