Ничего нет прекраснее здорового, умного, талантливого человека, так как человек — субъект (объект, имеющий «я») наивысшей формы и содержания из всего созданного материей.
Поэтому неудивительно, что нет ничего выше любви одного человека к другому, как любви наивысшего к наивысшему. И в этом чувстве, в таком его понимании — а оно, думаю, недалеко от истинного — нет разницы между любовью двух человек одного или разного пола.
К этому прекрасному чувству может добавиться эротическое влечение. Оно подарено нам природой как триумфальное наслаждение тела. Которое, конечно, нормально – отвратительно оно только, когда мы сами себе его таковым представляем. По собственному ли нездоровью или же недомыслию, или по уверению других нездоровых людей, глупцов или лгунов.
В любви между людьми разного пола к двум этим чувствам обычно прибавляется еще и радость родителей — радость продолжения рода, которая представляет собою не всегда осознанную надежду естественного бессмертия.
Эти три любви: к прекрасному — любовь к более совершенным, чем прочие формам, эрос и воплощенная вера в бессмертие, вместе — все счастье, которое могут взаимно ощутить и осознать люди. В разных своих сочетаниях они присутствуют у каждого человека, являя собою конкретную нашу любовь.
 
Эрос прекрасен и чист, когда происходит свободное соединение двух людей, желающих этого, если каждый идет к другому с открытой радостью, зная, что дает наслаждение, и не скрывая, что получает его.
Когда же один хочет получить удовлетворение, радость за счет другого, в ущерб другому, против желания другой стороны — получается ложь и, потому, грязь.
 
Отвлеченно любить нельзя. Бездеятельная, созерцательная любовь — обман себя и других. Она не совместима с очевидным несовершенством всего окружающего, присутствием в мире зла и является не подлинной любовью к реальному, но тщательно скрываемым к нему равнодушием и тайной мечтой о чем-нибудь ирреальном.
Любовь требует действия. Но попробуйте-ка всех любить действенно — что вам скажут на это?!..
 
Если свою любовь равно поделить между всеми частями бесконечного мира, чему будет равна любовь к каждой части?..
 
Иногда кажется, ты — среди словесных животных.
Мы не читаем собакам стихи, не разговариваем с котами о философии… Однако, любим домашних животных и, бывает, к ним сильно привязываемся.
Хотелось бы очень, чтобы люди, были интересными нам людьми, а не животными, пусть и словесными, к которым мы привязались.
 
Разочаровываются и «устают от любви» те, кто идет к ней, как к некой конкретной цели, в основном связанной с проистеканием известного материального процесса, участниками которого являются двое — субъект, желающий обладать объектом любви, и сам этот объект. Когда же явление проистекло, цель намеченная достигнута, таким людям кажется, — дальше «делать здесь больше нечего», надо переключаться на другой «любовный объект».
Подобные люди подходят к любви, как к простой схеме заранее известных желаний и путей их быстрейшего достижения. Они не умеют творить и совершенно не представляют, что даже в самом обыкновенном можно находить каждый раз бесконечное множество новых мыслей и ощущений.
Любовь — лучшая сторона жизни, а жизнь — подаренная возможность для творчества. И величайшее счастье творить вместе с человеком, которого больше всего, из того, что есть в мире, полюбишь. Это значит — творить вместе с самым совершенным по внутреннему нашему ощущению существом. При этом, со временем, творчество обретает все более утонченные и разнообразные формы, которых можно достигнуть, только очень долго узнавая друг друга.
Тот же, кто не видит разницы, с кем вступать в любовные отношения, желая только регулярной перемены партнеров — как раньше меняли лошадей на этапах при длительных путешествиях (здесь — от жизни до смерти), примитивен настолько, что даже не может представить себе бесконечность не количеств, но качеств, и попытаться выделить градации совершенного!..
 
Секс — не любовь. По сути, это удовлетворение одной из потребностей — сексуальной. Любовь к прекрасному удовлетворить невозможно. Сексуальность же вполне удовлетворяется, как голод, необходимость освобождения от шлаков и прочее. Если ее и можно назвать любовью, то это – нижний, элементарный разряд любви.
Любовью иногда называют еще желание власти, желание обладания. Но желать власти можно над многим, неодушевленным или одушевленным. В том числе, конечно, над женщиной. Тем более что здесь власть получить легче, чем над многим другим, так как желание может быть обоюдным. Но разве это любовь?..
Прекрасным владеть нельзя. Такая «власть» эфемерна. С прекрасным можно быть рядом; получать от него, если способен понять, и отдавать ему, если есть что прибавить.
Только любовь к прекрасному — любовь истинная. Она овладевает не телом – разумом и душой, среди всех выявляя — избранных.
 
Любовь не свидетельница — созидательница. Дух в любви приумножает духовное, плоть творит подобные себе формы материи. И то, и другое необходимо; и то, и другое может быть совершенным… И – совершенно! когда осознает единство целей своих, духа и плоти, двух мировых начал развивающих Целое только совместно.
 
Некоторые говорят: «Для того чтобы обладать женщиной, достаточно ее видеть». Но чтобы «видеть» и размышлять об этом свободно, надо обладать многим, в том числе, конечно, и женщиной, пусть другою. Соответственно мере своего обладания, надобно отдавать. Только непрерывно получая и отдавая, мы являемся не пассивными созерцателями и не хищными потребителями, но активными хозяевами и строителями, действительно любящими наш мир и желающими сделать его еще лучше.
Созерцательная любовь, в том числе к женщине, — не совершенна. Так же, как любовь чисто плотская, потребительская.
 
Некоторые говорят: «Любовь к прекрасному и сексуальность несовместимы. Секс разрушает любовь, низводит ее до себя. До идеала не надо дотрагиваться руками.»
С этим нельзя согласиться. Надо быть только достойным прекрасного, тогда оно освещает своими лучами и эрос, поднимает его до себя. В отношениях между любящими людьми — двумя совершенными — прекрасно и совершенно все, и нет предела разнообразию.
 
Говорят еще:
«Любой объект, в том числе, и прекрасный, имеет собственные границы. Прекрасное где-то заканчивается и граничит с обыкновенным, постепенно сходит на нет. Или, наоборот, обыкновенное переходит в прекрасное… Но где же эта граница?
Если так рассуждать, становится ясно – четкой градации установить невозможно, истинно прекрасного нет нигде, мы только мечтаем о нем.
Узнавая ближе прекрасное через эрос, незаметно привыкая к нему, мы находим вблизи массу отнюдь не прекрасного, и оно становится для нас самым обыкновенным, вплоть до пресыщения и противности. Прекрасное существует только на расстоянии, как обещание, как надежда, мечта неисполнимая. Оно всегда — в будущем, можно ожидать прикосновения к нему, но его не нужно касаться, тем более овладевать им.
Есть женщины, представляющиеся нам столь совершенными, что до них не стоит дотрагиваться, чтобы не спугнуть чуда. Такое чудо, однажды увидев, можно носить в себе всю свою жизнь. Как несбыточный идеал счастья…»
 
На это тоже надо ответить.
Если вы не ощущаете полной естественности, искренности и через это своей красоты, тогда вы убиваете прекрасное и в другом, общаясь с ним в эросе. Здесь, действительно, обыкновенное низводит прекрасное до себя. А может быть, оно просто проходит мимо прекрасного, как бы проходя его даже насквозь, не в силах соприкоснуться. Потому что соприкоснуться с прекрасным может только прекрасное. Вы можете овладеть материей или духом, только равными вам или стоящими ниже вас по развитию. И, когда вы не овладели прекрасным, вам уже кажется, его нет… Оно — есть! Только для вас не доступно, как дух и материя высшей к вам формы и содержания. Так вы сами разрушаете собственную мечту, которой оказываетесь недостойны.
Никто не может представить совершенство несколькими порядками выше себя. И мало кто верит, что оно рядом с ним существует.Именно такова для многих недостижимая высота истинной природы любви и красоты эроса. Не умея увидеть заоблачной для них красоты, не веря в нее, но обладая достаточной мощью уничтожения, люди, увы, не охраняют, но часто уничтожают непознанное, все, что не могут «вместить»…
Прекрасное имеет свойство развития в общении с другим, тоже прекрасным. Каждому надо стремиться быть выше, совершеннее духом и телом по всем возможным направлениям бытия, тогда будет выше и совершеннее любовь между людьми, и прекрасное с нашей помощью будет без конца раскрываться, даря нам все новое счастье.
Нет ничего в жизни непоправимее и страшнее, чем пройти, испугавшись близости с совершенством, мимо главной своей любви, которая до конца жизни так и останется только Мечтой. И ведь ее можно было осуществить! Неисполнение главной Мечты – все равно, что не реализация назначения в мире, не исполнение Миссии. Кто не использовал все собственные возможности, сожалеет об этом до последнего часа и, чем дальше, тем больше!
 
В любви человек касается вечного.
Через любовь, зачиная детей своих в Акте Творения, мы прикасаемся к создаваемой из поколения в поколение, протянутой через миллионы и миллиарды лет бессмертной ленте наипрекраснейшего, что есть во Вселенной. Вот почему, любя, мы ощущаем волнение ни с чем не сравнимое, ведь в любви мы физически, материально, а не идеально соединяемся с вечным.
На самом деле, мы живем среди вечного каждый миг нашей жизни, только редко сие понимаем. И когда Христос говорил о любви, Он, думаю, и имел в виду именно распространение этого ощущения причастности к вечному на всю жизнь человека – не только на счастливое сочетание с женщиной, а на каждый миг нашего бытия. Не простого существования, а непрерывного созидания в общении с вечным — всем тем, что вокруг нас.
 
Если я люблю мир и в любви с ним как бы сливаюсь, ощущая себя органической частью Единого, в самом деле, я становлюсь Богом — неразрывною с Целым частью Его. Потому как отношусь к миру, как к себе самому, не разделяя сущее на независимые объекты.
Но Чувство Любви, всеобщего единения, не означает буквальной, безумной, слепой или же идиотической любви вообще ко всему, что есть в мире, хорошему и плохому, любому и каждому. Там, где рядом вечно сосуществует зло и добро, требуется ясное сознание Разума и, соответственно, разумное поведение. Но люди, обычно, различают лишь относительные зло и добро, касающиеся их лично. Поэтому, они не видят Пути…
 
Любя этот мир, должно проводить своим разумом добро абсолютное, которое может быть также и злом, но злом относительным; и препятствовать всячески абсолютному злу, которое может быть и добром, но добром относительным.Что есть добро и зло абсолютные? Добро — развитие мира, зло — его разрушение, ведущее к уничтожению чего-то такого, что ничем более не восполнимо.
Поэтому, каждый раз определяя действия свои в мире, который един, которого мы — любящие этот мир части, мы должны ясно видеть истинный смысл происходящего, в том числе, и творимого лично нами, и твердо проводить то, что представляется нам очевидным благом для мира — всего мира в целом, а не отдельных преходящих частей его.
Впрочем, любя весь мир, нельзя, конечно же, избирательно желать зла какой-то отдельной части его, потому что любое совершенное зло — зло всем. Зло по отношению даже к наименьшему из существ или самому, вроде бы, незначительному объекту, т.е. относительное зло, — крайний шаг, на который можно идти только сознательно, не сомневаясь, что другого пути нет, и что только так и не иначе можно достичь необходимого добра абсолютного.
Это решение принимает свободное «я», насколько это возможно не распространяя следствия своего добра на свободу чужого воления.
Надо быть жестким лишь там, где это совершенно необходимо. Во всем остальном можно и уступить…
 
Надо любить мир, но сознавая почему и как мы любим его. Истинная любовь — не влюбленность пылкого юноши, которая легко получает быстрое удовлетворение и может перерасти даже и в ненависть к тому, что недавно еще казалось дороже нам жизни самой. Истинная любовь — любовь мужа, для которого она — давно уж не новость как таковая, но каждый раз — откровение в бесконечном разнообразии; это любовь Творца, Созидателя мира, хозяина на планете и во Вселенной; любовь Бога, не отделяющего от мира себя и говорящего себе самому: «Я не просто люблю этот мир — я его оберегаю. И создаю!..»
Наличие в мире любви — лучше всего доказывает нам внутреннее, увы, не всеми понимаемое еще, единство вечного и бесконечного сущего.
 
Так же, как женщину, любить мир можно любовью, сходною с сексуальной, овладевая и обладая им, словно жадный и ограниченный собственник. Или же любить, как любят прекрасное, сочетаясь, как равный с равным, соизмеряя свое «я» с бесчисленным множеством других «я», различных, но равноправных, творя его в каждом мгновении с той же нежностью, силой и радостью, как он созидает тебя!..