Авария Золушки и распятие троянского коня (О базовых сюжетах)
             «Историй всего четыре, — говорит Хорхе Луис Борхес, слепой библиотекарь-убийца из бенедектинского монастыря(1). — И сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их — в том или ином виде».
            Штурм и оборона Трои, долгое возвращение Одиссея, поиски Грааля, самоубийство Иисуса Христа. Это бродячие сюжеты, сюжеты-хамелеоны, которые путешествуют во времени и пространстве.
            Любой придуманный нами сюжет – неоригинален, вторичен. Он уже был раньше – в какой-нибудь «Панчатантре», в каких-то сказках, мифах, легендах. «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем, – успокаивает Экклезиаст. — Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас...»
            Не стоит комплексовать. Даже самые великие писатели – осознанно или нет — использовали бродячие истории. Даже отъявленные авангардисты и бульварные романисты – немного постмодернисты. Как бы нам это ни нравилось, мы все находимся в одной «Вавилонской библиотеке(2)», все занимаемся тем, что сейчас называется постмодернизмом. И будем заниматься дальше, какие бы термины и определения ни придумали.
            Заимствование – это не хорошо и не плохо, таковы реалии литературного процесса. Пока писателю интересно, он может повторять базовые сценарии до бесконечности – со своими героями, в нужном месте и времени. Может делать ремейки и ремиксы. Но когда-то, возможно, даже в этой жизни, ему надоест. Ему захочется двигаться дальше, перейти на более высокий уровень.  
            «Обо всем уже сказано, — шутит Станислав Ежи Лец. – К счастью, не обо всем подумано».
            Доля шутки невелика. Если автор хочет вырасти, он прислушается к этому афоризму. Он поймет, куда и как двигаться. И что делать, когда нет новых сюжетов…
Высокий постмодернизм возрождает базовые сюжеты, не просто цитируя их, а переосмысливая и обыгрывая. Чтобы создать смысловой объем и глубину, по-новому взглянуть на цитируемый текст, постмодернисты используют приемы реминисценции. Намекают аллюзиями: библиотека в лабиринте и библиотекарь-убийца Хорхе («Имя Розы» У.Эко) – лабиринт вселенской библиотеки («Вавилонская библиотека» Х.Л.Борхес). Ретроспективно рефлексируют: грезы Годунова-Чердынцева («Дар» В.Набоков) и Леопольда Блума («Улисс» Д.Джойс). И вкладывают истории в истории, создавая эффект матрешки («Рукопись, найденная в Сарагосе» Я.Потоцкий).
«Том Кернан, обращаясь в прошлое с неким ретроспективным упорядочением, что-то говорил отцу Каули, который, слушая, импровизировал, который кивал, импровизируя»(3)
            Парадокс в том, что на выходе постмодернистское произведение зачастую выглядит оригинальнее цитируемого. Оно вызывает больший резонанс. Сверкает новыми гранями. Или старыми, незаметными ранее. При этом является вторичным в квадрате! Ведь мы обыгрываем те же самые базовые сюжеты – штурм Дублина, долгое возращение Блума, поиски сына и его перерождение в лице Стивена Дедала.
            Кристофер Букер(4) добавляет к этим циклам ещё три – комедию, историю Золушки и победу над Голиафом. А театровед Польти выделяет аж тридцать шесть драматических ситуаций, которые, в общем-то, являются частными случаями или составляющими вышеупомянутых сюжетов. Но если нам будет легче, можно отталкиваться от этого списка.
            Или наоборот – сократить возможные варианты до минимума:
1. Авария кареты Золушки по пути на бал.
Тут — истории поиска и возвращения, «из грязи в князи», комедия, внезапное несчастье, любовь, встречающая препятствия, судебная или системная ошибка… Короче, все то, что случается на дороге – социальной лестнице.
2. Распятие троянского коня на Голгофе.
Здесь — штурм и оборона укрепленной крепости, внутренней или внешней, божественное самоубийство, самопожертвование и спасение, победа над чудовищем, месть, загадка и многое другое.
            Всего лишь два сюжета! Но мы знаем, что делать. Наша совесть чиста, наше перо остро, отточено. Теперь, когда мы приручили дракона по имени Постмодернизм, ничто не остановит нас. Мы возьмем Астапор, Юнкай и Миэрин(5). Мы возьмем любой сюжет, каким бы затасканным и гадким он ни был, и превратим в лебедя.
Он переживет аварию по пути на бал и казнь на Голгофе, но все равно останется прекрасным.
 
1. По роману У. Эко «Имя Розы».
2. Рассказ Х.Л.Борхеса «Вавилонская библиотека».
3. Джеймс Джойс «Улисс».
4. К. Букер «Семь основных сюжетов: почему мы рассказываем истории».
5. Д.Мартин «Песнь Льда и Пламени»