1966

1 фото
image
… А было то тому назад полвека
И кажется, что было не со мной,
А прячется в коробке черепной
Какого-то другого человека.
 
Цвела весна. Лил свет во все углы
В обычной однокомнатной квартире,
Где складываться начали — милы —
Мои воспоминания о мире.
 
Я жил у тёти с дедушкой моим.
Мне шёл тогда четырнадцатый что ли ?
Легко учился в музыкальной школе,
А на баяне был неотразим.
 
Неплохо нам втроём казалось жить,
Заботясь друг о друге понемножку.
Я должен был полы сегодня мыть,
Из овощного принести картошку.
 
Смешные цены были в это время —
Три пятачка за целый килограмм!
Я дань отдам скворчащим беляшам,
Но это будет в следующей поэме.
 
О, винегрет! О, сырники! В меню!
Гуляш, окрошка, драники, пельмени!..
Я перед вами встал бы на колени, 
Но своему герою не вменю.
 
Пусть по полу спокойно возит тряпкой,
Живёт без капитала и вранья.
Пусть ходит в школу с неизменной папкой,
Осознавая собственное «я».
 
Пусть тётка в дневнике его находит 
Лишь то, чем возгордится вся родня.
Пусть в жизни у него, как у меня,
Лишь лучшее блистательно выходит!
 
 
 
I
 
Она жила со мной в одном дворе,
Как все играла в баскетбол за школой,
И по весенней, солнечной поре
Была такой же солнечно весёлой,
 
Небесно и светло голубоглазой,
Красивее красавиц из кино
Так ярко, что в глазах моих темно 
Непостижимо становилось сразу. 
      
Казалось, будто обликом она
Меня неслышно, внятно окликала,
Тревожащей загадкою полна,
Манила за собой и прогоняла.
 
Я даже, мне неловко вспоминать,
Подглядывал за нею из подъезда —
Пытался ту загадку разгадать,
Но было всё, ей-богу, бесполезно.
 
Ухаживать я просто не умел, 
Об этом лишь мечтая осторожно:
Сводить в кино, нести портфель, возможно — 
Подростковой фантазии предел.
 
События тянулись не спеша,
Уроки в школе, музыка и книги —
Всё впитывала юная душа
Витальным*, хлебным запахом ковриги.
 
Был несравненным каждый новый день
И свежим, и насквозь прозрачным воздух,
Порою мысли были набекрень
О космосе и настоящих звёздах.
 
Ходили на экскурсии всем классом
То в Политех, то на завод «СК»**.
Вела нас трелью школьного звонка
Судьба ширококлёшая с запасом.
 
Олимпиады, химия, труды,
Бассейны, танцев бальных искушение  
Влекли в неутомимое движение
Философа, пока без бороды.
 
И сломанные лыжи, и коньки,
И караси с удачливой рыбалки...
И были эти мелочи не жалки,  
Поскольку чувства были высоки.
 
Мне как-то надо девочку назвать.
Ну, скажем, Лена. Лена Кудряшова.
Я был влюблён в полнейшем смысле слова,
И, видимо, не мог того скрывать.
 
Однажды одноклассник Игорёк,
С которым за одной сидели партой,
К себе моё внимание привлёк,
Изображая фокусника с картой.
 
И вдруг пообещал мне раздобыть 
В подарок фотографию Елены.
Я клюнул на слова его мгновенно,
Не размышляя. Так тому и быть.
 
Три долгих дня обещанного ждал,
Но представлял подобное едва ли:
Меня немилосердно разыграли
И фото Игорь детское достал.
 
Я взять его, конечно, отказался
Совсем разочарован и уныл.
Я маленьких девчонок не любил —
С сестрёнкой младшей «горя навидался».
 
И далее пошло всё, как обычно:
Учёба, книги, музыка, мечты,
По общим меркам — скромно и прилично,
Без паники и лишней суеты.
 
В ту пору мы сдружились с пареньком,
Который жил площадкою пониже.
Учился он в училище речном,
Был по природе к реализму ближе,
 
И тоже был Еленою пленён.
Пусть и не так возвышенно влюблён,
Но понимал мои переживания,
Лирические думы и мечтания.
 
Мы с Александром были заодно,
Научную фантастику любили,
На Фантомаса, помнится, ходили,
Потом на Макса Линдера в кино.
 
Гайдая обожали мы всерьёз,
А денег на билеты не хватало — 
Ходили подрабатывать на «ДОЗ»*** —
Кидать дровишки в кузов самосвала.
 
Давали за машину три рубля —
Ни воровать, ни вымогать не надо.
На эскимо, на плитку шоколада,
На что другое «вящей пользы для...»
 
У Сани (как его я называл)
Две маленьких сестрёнки, мама, отчим.
Обычная семья — не идеал,
Но и других не хуже, между прочим.
 
Он занимался плаваньем тогда,
По-доброму завидовал баяну,
Со слухом у него была беда,
Хотя совсем чуть-чуть, грешить не стану.
 
Смотреть к ним телевизор я порой
Захаживал и просто повидаться.
Мне было интересно с ним общаться,
Он был мне и товарищ, и герой.
 
Речник готовый без пяти минут,
А мне ещё учиться, да учиться...
И не случайно в первый раз побриться
Одновременно мы решили тут.
 
Природная стыдливость промеж нас
Немногое оставила для тайны,
Но не были и знанья чрезвычайны
Довольно непристойные подчас.
 
Нас улица не слишком увлекала —
Труд чаровал романтикой сильней,
И правда жизни больше волновала
Недостижимой стороной своей.
 
Мы жили в самой лучшей из всех стран,
Из всех существовавших на планете —
Её неизбалованные дети,
Где тайно был рождён большой обман.
 
Мы сами, чуть пораньше рождены,
Его почти никак не ощущали,
Но самый главный класс моей страны
Уже тайком от власти отстраняли.
 
И мог ли я тогда предполагать,
Что с нами лет за двадцать-двадцать пять
Произойдёт такая перемена,
Которую рассудком не объять!
 
 
 
 
II
 
Дождливою порою, в сентябре,
В приталенном и светленьком пальтишке
Она легко являлась во дворе,
И трепетало сердце у парнишки.
 
Как трогательно могут задевать
Походка, хлястик, туфелька, причёска,
Что существуют врозь совсем неброско,
Но вместе — много больше, чем «на пять»!
 
Не это ли гармония сама —
Основа музыкального аккорда?
Я понимал её ещё не твёрдо
И оттого почти сходил с ума.
 
И к ночи представлял я, засыпая —
Сквозь этажи иду к её ногам,
Шепнуть: «Спокойной ночи, дорогая».
Тогда я доверял своим словам,
 
Баяну верил в то, что он баян,
Румянцу верил в то, что он румянец,
И в голове царил отнюдь не глянец,
А полный романтический туман.
 
Я многому сегодня знаю цену,
На годы и на мудрости богат,
Но чувства, что выходят на арену,
Дороже вряд ли стали бы стократ,
 
Когда б не шаг назад к капитализму,
Когда б душе не подступил финал
И то, что я любовью представлял,
Разбито злободневностью капризной.
 
Тогда же счастье в сердце ликовало,
Мы были вдохновенны и чисты,
По-матерински солнце пригревало,
И по-отцовски гладили кусты.
 
Я не сказал, какой зеленый город
Тогда нас окружал и брал в полон,
Про тополей и клёнов миллион 
И миллион берёзок без забора.
 
В Европе и Сибири вы едва ли 
Листвы такое скопище видали.
И, приходя на праздники в горсад,
Мы зрели пресловутый город-сад.
 
Дворец Культуры, где-то в месяц раз
Классической симфонии назначен,
Был рад и современности горячей
Естественно вливающейся в нас.
 
И школьников там танцам обучали,
Собрав по три, как помнится, рубля.
Мы танцевали вальс и хали-гали
Искусства для и вящей пользы для.
 
Держать себя учились постепенно,
А главное, из нашего двора
С девчонками туда ходила Лена —
Обманчивого случая игра.
 
О, я мечтал! Я встану с нею в паре
И воспарю на небо торжества.
Предательски кружилась голова,
Почти не позволяя быть в ударе.
 
Что делать? Принимать ли бодрый вид,
Пытаться ли разыгрывать артиста,
Когда от вальса чуть ли не тошнит,
А музыка играет слишком быстро?
 
Представьте ураган противоречий
Мальчишку разрывавший пополам.
К ней подойти? Легко, скажу я вам.
С ней танцевать? Не может быть и речи!
 
Никто не мог беде моей помочь,
Ни мудрый дед, ни ласковая тётя,
Ни друг влюблённый, как и я точь-в-точь,
Которого вы тоже не спасёте.
 
Я с ней на демонстрации хотел
В одном ряду поближе оказаться,
Почти совсем себя преодолел,
Но не посмел через толпу пробраться.
 
Потом, обратно топая домой,
И вовсе умудрился отличиться:
На лестнице троллейбуса стальной
Решил бесстыдно сзади прокатиться.
 
За то едва дубинкой по спине
Не получил от милиционера.
Сия предупредительная мера
Порядок обеспечила вполне.
 
Эх, осень! Раньше ты не так летела, 
А приземлялась, медленно кружась,
Обратно возвращаясь то и дело,
На снег и послепраздничную грязь.
 
Весна мне больше нравилась тогда.
Пройти полегче можно по сухому
До музыкальной школы, снова к дому,
Где под сугробом — чистая вода...
 
Совсем как в раннем детстве на селе,
Куда меня маленечко тянуло,
Где жизнь меня ничем не обманула —
Единственное место на Земле! —
 
Где я родился, вспоминали, синим,
И бабушка сказала: «Не жилец!»
Но мы её пророчество отринем,
Поскольку жив доселе молодец.
 
Как многие, рождён в пятидесятых,
Я голода и холода не знал,
Ни шубы, ни борща не избегал,
И не держал фортуну в виноватых.
 
От детских хворей вовремя привит
И вовремя «заправлен» рыбьим жиром,
Чтоб не достал какой-нибудь рахит,
Я был готов к единству с этим миром.
 
Я был воспитан больше, чем здоров
И был начитан больше, чем воспитан,
И к радости советских докторов
Хорошим отличался аппетитом.
 
И как такому парню не любить,
К изяществу душою не тянуться,
За прелестью не мчаться во всю прыть
И с головой порой не разминуться!
 
Особенно в такие времена,
 
(Продолжение следует)
 
 
 
 
* Витальный — жизненный, относящийся к явлениям жизни.
** Завод «СК» — Завод синтетического каучука.
*** ДОЗ — деревообрабатывающий завод
 
 
Поэма начата 28 февраля 2016 года. Ежедневно добавляется один стих (строка). 
В «1966. Истории создания...» сохраняются файлы получившие отклик, либо чем-то отличающиеся от обычных.
Итоговый файл 1966 на портале «Литсовет.ру» Промежуточные произведения: Весной на ул. Нефтезаводской www.stihi.ru/2016/03/17/3482 — городская лирика, 17.03.2016 10:23, «Пролог к поэме о любви» www.stihi.ru/2016/04/04/6380 — любовная лирика, 04.04.2016 15:13, Юношеская любовь www.stihi.ru/2016/07/21/6668 — любовная лирика, 21.07.2016 17:07, «Дождливою порою в сентябре...» www.stihi.ru/2016/10/18/3935 — любовная лирика, 18.10.2016 11:43
 
 
 
1966 год в «Википедии» ru.wikipedia.org/wiki/1966_
 
 
1966 год в «Летописи Тихомирова» gazetavseti.narod.ru/1966.html 

1 изображение

Источник: http://russolit.ru/books/item/1966.html переходов: 1
  • +1

  • 0

2 комментария

ivanov_v
Добрые, милые времена. Казалось тогда, всё впереди – самое лучшее.
А теперь мы знаем, всё лучшее – что ты сам сделал… как смог_)
С Новым годом!
ruspoetry
Спасибо за отзыв и поддержку. Согласен, казалось, что впереди самое лучшее. А сегодня, когда оказалось, что ожидало нас не самое лучшее, кажется, что оно не только впереди, но и частью позади… :)

С уважением 
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.