На Фантлабе, в номинациях на мемориальную премию имени Андрея Зильберштейна, есть рецензия Якова Будницкого на роман Г. Л. Олди «Сильные». Позвольте поделиться (см. ниже):

Юрюн Уолан — мальчик, ожидающий в подарок на совершеннолетие поход в кузню. Там свершится ритуал, который должен превратить парня в «боотура», в минуты опасности способного «расширяться», превращаясь в сверхъестественного воина. Иначе говоря, становиться сильным. Обычное дело. Но Юрун – простак и слабак.
Дилогия «Сильные» — фантастическая семейная сага по мотивам якутского эпоса «Олонхо», а конкретно «Нюргун Боотур Стремительный». Согласно якутской мифологии люди и боги живут в трех мирах, имеют три души – материнскую, то есть традиции, земляную, то есть тело, и воздушную, то есть разум. И это все, что вам надо знать об якутском эпосе, чтобы понять роман, а на самом деле не требуется и этого, поскольку Олди заботливо все нам расскажут и о трех мирах, и о трех душах, и о судьбе несчастного Нюргуна. Да я и не собирался изучать якутский эпос, я читал роман Олди и пишу сейчас именно о нем, а не об Олонхо.
Книга получилась чрезвычайно многослойной даже для творчества Олди. Следить за трансформациями контекста в дилогии подчас не менее интересно и захватывающе, чем за перипетиями.
Внешний слой – эпос: трехмирье, оленеводы, жирная пища и море кумыса. К слову, оленеводов как таковых в романе почти и нет. Друзья маленького Юруна Уолана, героя романа, заезжие бандиты, которых заматеревший Юрун рубит в лапшу, и бедолага, вздумавший приватизировать сестру Юруна.
Герои романа – Айыы, боги. И первые же описания богов, их быта, их способностей создают новый контекст – научно-фантастический. Роман опирается не только на эпос, но и на «теорию времени» академика Козырева. На самом деле для читателя и это не так важно – еще одна обертка, декорация. Стержень одинаково далек и от Олонхо, и от энергии времени.
Следующий и весьма существенный слой – семейная сага. Все происходящее можно описать как «семейные разборки». Под семьей мы понимаем не только родственников Юруна. Все «сильные», боги трехмирья – большая семья. И такой подход мы уже встречали у Олди в Ахейском цикле. Подход такой же, но контекст совсем другой: там термин «семья» обозначал мафию, или, если хотите, глобалистских закулисных кукловодов. Одиссей же, к примеру, выступал в роли марионетки. Отсылок к Ахейскому циклу, кстати, довольно много. Например, лук Юруна – чем не пасхалка?
В «Сильных» Айыы объединяет другое – общая вина и общая беда. Мы далеко не сразу понимаем, что это за беда, но чувствуем душевные муки богов. Что это за существа, Сильные? Олди дают футуристическое описание типичного жилища Сильных: «чудо-лиственница, что пошла на столбы – никакая не лиственница. Это вообще не дерево. И камень, из которого порог сложен – не камень. И золото-серебро… Стоп! Золото-серебро – это да, золото и серебро. Но только сверху, тонким слоем. Для красоты и солидности. На деле же под золотом и серебром – совсем другой металл. И добро б только металл! Тринадцать разных слоев…» Боги могут оказаться кем угодно, пришельцами, при этом нет принципиальной разницы, оттуда к нам, то ли отсюда к ним, гостями из будущего или же из прошлого в деградировавший мир.
Но важно не то, откуда взялись боги. И даже не то, как они управляют этим миром. Перед нами семейная сага. И мы очень быстро проникаемся проблемами этой семьи.
Юрун узнает, что его брат томится, прикованный к скале. К вращающемуся стрежню, окруженному системой шестеренок. Юрун никогда не видел механических часов, ему простительно не распознать метафору. Мальчик не может смириться с несправедливостью и требует от семьи ответа. И семья не сразу, но дает не просто ответ, а право решить судьбу брата. Юруну! Простаку и слабаку, не похожему на богов. Слабак, он не любит расширяться. Почему? Чем его не устраивает жизнь богатыря, жил бы якутским бэтманом, защищал слабых, бил по морде злых… Мог бы. Не любил. Простак, он не ищет легких путей.
Как так вышло, что боги в полной силе делегировали мальчишке, сосунку, право стать совестью семьи, ее моральным эталоном? Да потому что они потеряли это право, приковав Нюргуна к скале. Очень скоро мы узнаем, что Нюргун – жертва науки, ключевой объект эксперимента по управлению временем на базе теории Козырева. И экспериментаторы оказываются в мире, который так и хочется назвать их коллективной Внутренней Якутией. И объект прикован столбу.
Да, они – боги. Каждый из них способен «расширяться» по-своему. Юрун, как и положено боотуру, становится сильнее, но глупее. Вроде бы метафора очевидна – животное начало берет верх над человеческой сущностью, инстинкты побеждают разум. Развиваясь, боотур деградирует. Вершина этого «развития» — демон из Нижнего мира, вечно расширенный Уот.
Антиподы влюбленны в одну женщину, которая сидит в пещере на цепи и дрожит от страха, когда кто-то из женихов входит в ее камеру. Она не знает, кто к ней сейчас пришел, Юрун или Уот. Лично мне эти сцены до жути напоминали «Бойцовский клуб». Оказавшись в Нижнем мире Юрун постепенно сам становится чудовищем. По капле, по чуть-чуть, позволяя себе слабость быть сильным. Только простаку Юруну казалось, что он и Уот – разные люди. Нет, братец, это твой доппельгангер, и тебе надо очень стараться, чтобы не превратится в него полностью.
Вроде просто – Нижний мир инстинкты, подсознание, животное начало. Средний мир – человеческая сущность. Верхний мир – сияющий разум. Просто, да непросто. Отличается ли расширение Уота из нижнего мира, трансформации Сарына из мира верхнего? Предположим, с боотуром все ясно, разум против агрессии, человеческое против животного, личность против инстинкта, можно ли сказать такое об идеальной акушерке, о воплощенном законе? О тех, чья функция в разы, на порядки сложнее, чем раз-два-три по морде, раззудись плечо, размахнись рука? Разве можно сказать о настоящих богах, что они «деградировали»? И разве не этого они хотели, проведя сугубо научный эксперимент, принеся науке в жертву своего первенца?
Вы этого хотели, вы это получили. И теперь спивайтесь на здоровье, наблюдая как вы превращаетесь в функции, теряя человеческую сущность. Не этого ли боится дядя Сарын? Да, больше всего на свете. Сарын, первочеловек, умница видит, что став функцией, сильный уже не способен эту функцию выполнять. Где растворившаяся в божественности богиня плодородия? Почему она не принимает трудные роды? Ей уже все равно. И вскоре сам Сарын попадает в ту же ловушку. Божественность как наркотик, в ней можно раствориться как в опиумном угаре.
Сопротивляться искушению может только Юрун. Поэтому сильные доверили мальчику решать за них. И не прогадали. Юрун не секунды не сомневается, спасать ли ему Нюргуна. Он выстаскивает дядю Сарына из омута «божественности», когда тот теряет детей. И почему-то не Сарын во всей своей неисчислимой силе отправляется в Нижний мир спасать детей. Юрун. Человек, не боотур.
И мы понимаем насколько важнее оставаться человеком, нежели становиться самой возвышенной, самой необходимой функцией. Только человек мог спасти свою невесту. И только человек мог спасти богов от своей участи. Мог разбудить Нюргуна. Человек, не бог.
Что же на самом деле произошло с этими людьми? Мне кажется, что теории Козырева здесь тоже не так важны. Есть ли разница какими теориями руководствовались ученые, ставя эксперимент, откуда черпали энергию. Из времени, так из времени. Могли и из Солнца зачерпнуть с тем же успехом. Это декорация, равно как и Якутский эпос. Моя версия – они сотворили из Нюргуна маленького Будду, который создавал во сне Трехмирье. В пользу этого свидетельствует огромный экзистенциальный бэкграунд, наработанный авторами за долгую творческую жизнь, и разные мелочи вроде исходной реальности, прорывающейся на миг сквозь сон Нюргуна. Главное не теории. Главное – оставаться людьми.