«Волк»: новая рецензия
В ожидании «Вожака» предлагаем вниманию почтенной публики рецензию на «Волка».
Автор: serj caltenborn. Оригинал — здесь: http://serj-caltenborn.livejournal.com/9492.html?view=93716#t93716
Волчья сыть («Волк» Г. Л. Олди)

Вторая книга „Дикарей Ойкумены” – один из тех случаев, когда очень хотелось написать нечто традиционное-восторженное и наслаждаться послевкусием. „Волк”, на мой взгляд, оказался более чем достойным продолжением того, что намечалось „Волчонком”.
Герой.
Марк „Кнут” Тумидус действительно матереет. Робинзонада волка заставляет его раскрываться, вспоминать уроки из прошлого, изворачиваться внутри собственной шкуры и буквально вживаться в чужую среду – в самом прямом смысле. Он принимает оперативные решения, и всё чаще звучат внутренние диалоги героя: Марк спорит сам с собой, убеждает себя словами деда, Горация, собственным сеченским опытом. Мир его „я” стремительно диалогизируется. Выправка, школа, весь эпохальный опыт вышкола либурнария – вот что удерживает Марка в коротеньком строю.
И что странно: вновь и вновь напрашивается сравнение с „Городу и миру”. По-прежнему Олди заставляют сомневаться, Марк ли единственный главный герой, сравним ли его вклад в Ойкумену с вкладом Регины ван Фрассен?
Лично я поставил бы на то, что третья книга выведет Кнута на новый уровень. И само название – „Вожак” – подсказывает такое решение. Плети, опыт и даже ягуар – Марк будто притягивает атрибуты власти.
И метко стреляет диалог с маркизом этнодицеи из первой книги: для героя открываются новые возможности ненависти. Это чувство становится не просто странной прихотью, но и основой выживания.
А заодно – мерилом свободы.
Ойкумена.
Космооперная сюжетная линия набирает обороты: Олди „сдают” суть коллантов и их сюжетную роль, обостряя намеченный в первой книге конфликт силы и слабости. Но если в „Волчонке” этот конфликт так или иначе вращался вокруг темы цирка, то во второй охватывает поистине космический простор.
Коллант как сущность Ойкумены – вот что сильно в этой сюжетной линии. Те, кто несут с собой обжитый мир, несут привычные законы пространства к отдаленным звездам. Наконец становится понятно, почему не получалось создать поддельного помпилианца: разнообразие вселенной обмануть нельзя.
Гай и Юлий Тумидусы объединяются ради Марка, они оживают: шутит расстрига-легат, становится в строй ненавистных „десятинщиков” энергетик. В связи с этими героями открывается новая грань пары „свобода – несвобода”: братья и ломают границы, нарушая правила, и открывают в себе способности подчиниться открывшимся обстоятельствам.
Астлантида.
А вот здесь пока не всё понятно: где правда, где ложь, где упорство помпилианцев, не желающих принять очевидное, а где – скрытность местных жителей. Ясно только, что Кровь и сердце, пирамиды и солнце – это расцветший номос Мезоамерики. Пятеро противников Марка – это ведь не только персоны, это и иероглифы, названия майянских дней. Жертвы солнцу, которое – сердце. Единение с кошачьими. Эйфория ухода, сакрализация смерти.
В этом смысле новая книга Олди в моем восприятии откликнулась связью с „Двойниками” Я. Верова – книги, в которой автор замечательно показал: бывают цивилизации смерти, и горе миру, в котором такие силы способны бросить вызов цивилизациям жизни.
Именно в свете этой ассоциации мне интересен „Вожак”: в третьей книге Олди неминуемо обнажат и столкнут этику Ойкумены и этику Астлантиды. Очень интересно, что получится из этой коллизии – ведь, в конце концов, помпилианцы тоже не святым духом питаются.
Этос.
Вот это самая, на мой взгляд замечательная находка авторов: в течение большей части книги читатель сопереживает рабовладельческому номосу: Марку на уровне его линии и всей Помпилии в „ойкуменической” сюжетной линии. Читатель сопереживает, по сути, очень неприятным по современным меркам реалиям. Я вместе с Кнутом был взволнован смертью Жгуна, пытавшегося заклеймить „тузика”, вместе с тайным советом переживал после слов Юлия о подрыве основ государственной энергетики. Слова Тумидуса-старшего: „Нас уже бомбят”, – это просто под дых, это просто ух.
Сила художественного мира „Дикарей” – в разнообразии, в многогранности. Лусэро поколачивает жен, вудуны интригуют за спиной легата Тумидуса, пытаясь создать поддельного помпилианца, Змей вышвыривает из бота трупы незадачливых астлан… Мир непригляден, говорят нам Олди.
Непригляден, да. Но давайте, говорят они, посмотрим на вещи ещё и вот так...
Постскриптум.
Единственный момент, который мне показался немного выбивающимся из „олдевских” решений: схватка Папы Лусэро и термоядерной ракеты – или, по сути, Папы Лусэро и Крови. В угоду ли темпоритму, еще по каким соображениям, но эпический размах этой схватки видится мне заниженным. Возможно, мне действительно показалось. А возможно, это просто говорит во мне читательское „хочу дальше”.