Может ты меня и знаешь,
Я себя не знаю сам,
И моя одна восьмая
Делит всё напополам.
 
По утрам я — доктор Джекил,
Вечерами мистер Хайд,
И живу в далёком веке,
Но и в нынешнем мне в кайф.
 
То бываю страшно милым,
То ужасен и жесток.
Проношусь по жизни мимо
Замечательный Никто.
 
Вся броня моя из шрамов,
В венах -

Кто на коне, кто — мордой в грязь,
но все летим за облаками.
Пусть боль и радость — через раз,
но всё равно живем мечтами.
 
Не верь, что это лишь туман,
что башмаками меришь лужи.
Ты от ветров по ноздри пьян
и файлом в Облако загружен.
 
То мы — поврозь, то совпадём.
Рай далеко, но небо рядом:
подкова радуги с дождём,
и

Гудит в снастях незрячий ветер.
Ни звезд, ни солнца, ни луны.
На том ли ты, на этом свете?
Когда и света нет, увы…
 
Нет сожалений, ожиданий,
воспоминаний – ни-че-го.
Ты – сумасшедший странный странник.
Куда? Откуда? Для чего?
 
Тебе неведом порт приписки.
Обрывки якорных цепей
стучат в борта со звоном

И в аду бывает холодно,
и в раю бывает жарко.
Всё звонит по ком-то колокол
между Хэмом и Ремарком.

Вот и мы в стране потерянных,
но у нас опять фиеста -
три товарища размеренно
пьем за Эриха с Эрнестом.

Драй мартини с кальвадосами
не в чести у маргиналов.
Водка с вечными вопросами...
Только жалко — водки мало.

Апельсиновые мячики,
мы и Осень на скамейке...
В три

Мир табу и запретов,
Из «нельзя» кандалов.
Лечат горстью таблеток
То ли лав, то ли лов.

И у всех своя правда,
И у всех свой мотив.
Пляшут ангелы ада
В головах взаперти.

Каждый знает и судит…
Беспристрастная страсть.
Как прыжки на батуте -
Кто всех выше из нас.

Жизнь понять, вроде, просто,
Не пройдя полпути.
Стонут дочери Лота,
Мир пытаясь

Утром дождик берёт нас измором,
А с обеда погода на лето.
Но кричат листья жёлтые хором,
Мол, не ждите обратных билетов.

Стынет кровь, привыкая к простуде,
К вечерам беззакатных потёмок.
Вновь читаю о Герде-Гертруде
Эту сказку в преддверьи позёмок.

Мягко стелет кисельная слякоть,
Носом шмыгает северный ветер.
Нет Арининой кружки, есть фляга.
Любишь осень в

Липовая роща
 
Здравствуйте, милые липки! 
Вам, дорогие друзья, 
Принадлежу без ошибки 
Всей моей нежностью я. 
 
В дни бесконечной печали, 
Жаркой полдневной порой 
Вы мою грусть отгоняли, 
Чуть прикасаясь корой. 
 
Стенами древнего храма, 
Где только небо — закон, 
Вы

Жестокая жалость.
Жаклин, это – Даллас.
Тебе не забыться,
Тебе не уснуть.
Бессонница-память –
Ему вечно падать
Под вспышками блицев
И трогаться в путь.

Будь проклята слава.
Твоя жизнь – облава,
Твоя жизнь – прицелы
И постеры в “Тайм“.
Да, будут другие
Ребята крутые
В широкой постели,
Но даже и там...

Бессонница-память –
Ему

Ты любила меня учить,
ты учила меня любить.
Мне вручала свои ключи
от кладовок смешных обид.
 
Зажигали ночам назло -
не по-детски было у нас,
но когда вокруг рассвело,
наступил комендантский час.
 
Всё по-прежнему… Только нить
превратилась в стальную цепь.
Можно так без свободы жить,
но нельзя без свободы петь.