Так страшно, что даже красиво;
Червем прогрызаешься к сердцу,
Искришь инфернальным огнивом,
Кричишь каждым битом и герцем.

Стекаешь с кисти Вайои,
Плодовищем стремишься к Зениту;
Ведь красным полотнам — крови!
Болезни ж — алтарные плиты!

Где гнездо твое, гарпия смрадна?
В твоей провонявшей кисее
На веревках скрипят Ариадны,
Да круги нарезают

Шар был затянут белесой пеленой. Эдуард спал, поджав под себя остатки конечностей.
В его шатре все было фиолетовым. Бархатная подушечка для обезображенного тела. Хламида, облачающая плоть. Все очень мягкое, почти плюшевое: не дай бог провидец разобьет свой роковой инструмент! Но все же не совсем мягкое.
Все в его жизни было «не совсем».