Михаил Гиголашвили, «Толмач».
Начало 2000-х. Герой книги – художник, желающий задержаться в Германии, человек гулящий, саркастичный и страдающий целым букетом странноватых болезней. Он подрабатывает толмачом – переводчиком для беженцев, желающих получить политическое убежище. Перед читателем разворачиваются жизненные истории
Дина Рубина, «Бабий ветер». Если мне нравится все, написанное Рубиной, то с чего бы «Бабьему ветру» стать исключением? Меня предупреждали заранее: это, мол, очень женская книга, мужчинам будет трудно понять. Ничего, разобрался.
У меня в родне по материнской линии целый батальон тетушек и двоюродных сестер работал по
Дина Рубина, «Бабий ветер». Если мне нравится все, написанное Рубиной, то с чего бы «Бабьему ветру» стать исключением? Меня предупреждали заранее: это, мол, очень женская книга, мужчинам будет трудно понять. Ничего, разобрался.
У меня в родне по материнской линии целый батальон тетушек и двоюродных сестер работал по
Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него». С этой книгой у меня сложились интересные, в чем-то уникальные отношения. Прочитав треть, я понял, что это безусловно очень талантливая книга, но я не знаю, нравится она мне или нет. Прочитав еще треть, я выяснил, что книга мне нравится, и даже весьма. Закончив чтение, я укрепился в
Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него». С этой книгой у меня сложились интересные, в чем-то уникальные отношения. Прочитав треть, я понял, что это безусловно очень талантливая книга, но я не знаю, нравится она мне или нет. Прочитав еще треть, я выяснил, что книга мне нравится, и даже весьма. Закончив чтение, я укрепился в
Алексей Сальников, «Петровы в гриппе и вокруг него». С этой книгой у меня сложились интересные, в чем-то уникальные отношения. Прочитав треть, я понял, что это безусловно очень талантливая книга, но я не знаю, нравится она мне или нет. Прочитав еще треть, я выяснил, что книга мне нравится, и даже весьма. Закончив чтение, я укрепился в
Владимир Сорокин, «Манарага». Очень, знаете ли, глянулась Олдям эта книга. Сатирическая антиутопия, поклон из дня сегодняшнего великому Рэю Брэдбери, его повести «451 по Фаренгейту». Игра с разной, неизменно точной стилистикой эпизодов, как фактическая часть сюжета. Идея, заставляющая сильно задуматься и почесать в затылке.
Владимир Сорокин, «Манарага». Очень, знаете ли, глянулась Олдям эта книга. Сатирическая антиутопия, поклон из дня сегодняшнего великому Рэю Брэдбери, его повести «451 по Фаренгейту». Игра с разной, неизменно точной стилистикой эпизодов, как фактическая часть сюжета. Идея, заставляющая сильно задуматься и почесать в затылке.
Владимир Сорокин, «Манарага». Очень, знаете ли, глянулась Олдям эта книга. Сатирическая антиутопия, поклон из дня сегодняшнего великому Рэю Брэдбери, его повести «451 по Фаренгейту». Игра с разной, неизменно точной стилистикой эпизодов, как фактическая часть сюжета. Идея, заставляющая сильно задуматься и почесать в затылке.
