Олег Ладыженский:
Книгу Елены Арифуллиной «Жил-был такс» я прочел до того, как книга была напечатана. А мой внук, почтенный Эрнест Алексеевич – после. Вернее, ему прочитала бабушка. Сам он тогда был еще не слишком опытный читатель. Зато долго после этого главной игрой для Эрнеста Алексеевича была игра в такса Макса. Мы прятались,
Брендон Сандерсон, цикл «Рожденный Туманом» (в особенности 1-я часть «Пепел и сталь»): явный парафраз истории Христа. Спаситель и группа апостолов, восстание против предыдущего, жестокого бога-тирана, демонстративная гибель спасителя при большом стечении народа, воскрешение, явление апостолам-сподвижникам после
Брендон Сандерсон, цикл «Рожденный Туманом» (в особенности 1-я часть «Пепел и сталь»): явный парафраз истории Христа. Спаситель и группа апостолов, восстание против предыдущего, жестокого бога-тирана, демонстративная гибель спасителя при большом стечении народа, воскрешение, явление апостолам-сподвижникам после
Брендон Сандерсон, цикл «Рожденный Туманом» (в особенности 1-я часть «Пепел и сталь»): явный парафраз истории Христа. Спаситель и группа апостолов, восстание против предыдущего, жестокого бога-тирана, демонстративная гибель спасителя при большом стечении народа, воскрешение, явление апостолам-сподвижникам после
Мариам Петросян: «Дом, в котором...»
Интернат для детей-инвалидов превращается в мифологический лабиринт, откуда нет выхода, а на каждом углу поджидает Минотавр. Время, как змея, кусает себя за хвост, а дети похожи на ангелов, бесов, монстров, святых. Нет ни здоровых, ни больных, ни окружающего мира — только дом, общий дом, где
Мариам Петросян: «Дом, в котором...»
Интернат для детей-инвалидов превращается в мифологический лабиринт, откуда нет выхода, а на каждом углу поджидает Минотавр. Время, как змея, кусает себя за хвост, а дети похожи на ангелов, бесов, монстров, святых. Нет ни здоровых, ни больных, ни окружающего мира — только дом, общий дом, где
Мариам Петросян: «Дом, в котором...»
Интернат для детей-инвалидов превращается в мифологический лабиринт, откуда нет выхода, а на каждом углу поджидает Минотавр. Время, как змея, кусает себя за хвост, а дети похожи на ангелов, бесов, монстров, святых. Нет ни здоровых, ни больных, ни окружающего мира — только дом, общий дом, где все
Михаил Елизаров, «Библиотекарь»
Страшный искус таит в себе обладание силой — пусть чужой, заемной, входящей в тебя на время. Этот искус может превратить обычных мирных людей в одержимых, готовых безжалостно убить любого конкурента, претендующего на источник их силы. Книга о дороге, вымощенной благими намерениями, о сомнительном
Михаил Елизаров, «Библиотекарь»
Страшный искус таит в себе обладание силой — пусть чужой, заемной, входящей в тебя на время. Этот искус может превратить обычных мирных людей в одержимых, готовых безжалостно убить любого конкурента, претендующего на источник их силы. Книга о дороге, вымощенной благими намерениями, о сомнительном
