И еще раз о творчестве Вл. Колотенко. Повесть «Охоту» охота читать! Начало повести подхватывает читателя сладостной волной, и скачет он на ней, роняя свои жирные слюни в чистое море любви. Но чем дальше, тем все более возникает у читателя желание встать и снять шапку перед писателем. Дивный сюжет! – прототип героя пишущегося романа берется формировать из автора писателя!.. (Читатель не припомнит такого сюжета в мировой литературе!)
Чем дальше, тем фантастичнее… Повествование становится многослойным с двойным, тройным дном… Читатель с восторгом ищет параллели с великим Мопассаном, с великим Чеховым! Глубокий психологизм, правда деталей…
И вдруг всё обрушивается! Читатель в липком поту! Он кричит голосом Станиславского: «Не верю!». Он ужасается! Он с дрожью напяливает на себя ситуации из повести, и восклицает, заикаясь: «Нет! Нет!.. Только не это!...».
А писатель ехидно потирает руки: «Как я тебя?..».
Конец повести, как раздвоенный язык змеи, жалит вдвойне. (не хочу говорить о ядовитых зубах: ведь написано не зубами – язык повести изобразителен, точен, завораживающе пронзителен, и в нем все время сквозит какая-то дьявольская усмешка; она травит душу). Потрясающее постижение и раскрытие характеров! Действие развивается последовательно, гармонично, без несуразностей и геометрических перекосов, со страшной убедительностью танка, прущему к взорванному мосту. Вот так у Набокова с его Лолитой, Гилбертом-Гилбертом и прочими… У Чехова в «Доме с мезонином» или в «Моей жизни»… В фантасмагориях Булгакова…
«Охота» ведь тоже ведется от первого лица – и это прибавляет ей силы. Повесть так прекрасна, что становится как-то по-особому, на первом уровне понятно, почему Сальери убил Моцарта (хотя бы и в легенде). Прочитал – и вот испытываю муки ревности и зависти: Колотенко, ну нельзя же так гениально сочинять! Убью!